Читать книгу Моё земное притяжение… - Анатолий Иванович Райшев - Страница 5

Дело было в конце октября. Решаю в ноябрьские праздники слетать на вертолете в Сургут, попросить там у моего дяди, Танишева Александра Николаевича, страстного охотника, капканы, потом расставить их здесь, на тропах и, конечно, у этой норы. Срубил палку, воткнул её в снег у норы – это будет меткой. За десяток дней все может измениться – заметет все снегом – потом ищи эту нору.

Пошел дальше вверх по Орт-Ягуну. Все эти дни здесь, на охоте, я ни разу никого не встречал. И вдруг, обходя очередной крутой поворот реки, выхожу на аборигенов в малицах, с двумя оленьими упряжками! Здесь они протаскивали невод подо льдом – ловили рыбу. Такая неожиданность! Подошел. Это оказался Сопочин Иван Семенович со своими сыновьями – хозяин того самого стойбища, с которого мы, строители КС-2, его согнали в августе этого года. И, конечно, у них было крайне негативное отношение ко всем нам.

Познакомились. На казымском диалекте хантыйского языка, которым я владел тогда на бытовом уровне, рассказал, кто я и откуда родом, что охочусь, и здесь, недалеко, стрелял в выдру. Для них это стало очень интересным и положительным явлением – когда один из «оккупантов», по своему роду – охотник, что-то там вякает на их языке, да еще на не очень понятном для них диалекте.

Помог им протащить подо льдом невод, участвуя с ними во всех продуманных, мудрых технологиях этого процесса.

Речка Орт-Ягун – небольшая, шириной всего метров десять-двенадцать, и такого места, где Сопочины ежегодно зимой протаскивали невод, на этой речке больше я не видел, хотя прошел по ней десятки километров. Это был некий затон метров в сто длиной и метров пятнадцать-двадцать шириной. Оттуда, с дальнего конца этого затона, бил большой родник живой воды, куда рыба и подымалась на зимовку.

Мы вытащили неводом много рыбы – крупного окуня, язя, чебака. Рыбу разворошили по снегу и, когда она подмерзла, сложили в мешки, положили на две оленьи упряжки, закрепили на нартах мои лыжи и тронулись в путь.

Меня довезли до базы, прямо к вагончику и вручили гостинец – мешок крупного окуня. Мой приезд на базу – с аборигенами, на оленьих упряжках, конечно, шокировал строителей. А как бригада была довольна! Теперь, кроме дичи, я и рыбы привез, причём, большой и полный мешок!

После знакомства со мной, через несколько дней Иван Семенович с сыновьями впервые приехали на базу, привезли шкурки ондатры, рыжей лисы, песцовые шкурки. И все это он поменял на одеколон и духи. Конечно, не Иван Семенович просил в обмен за шкуры одеколон и духи. Те, кто желал купить меха, ничего другого ему и не предлагали – ни денег, ни продуктов. По сути, происходил принудительный обмен. Накануне у нас открылся магазинчик, водки в продаже не было – по указанию руководства действовал местный «сухой» закон. Но на полках стояли одеколон и духи.

Иван Семенович берет флакон одеколона, открывает, брызгает на свою голову, а остальное стрясывает себе в рот. Так пьяненький Иван Семенович, вместе со своими сыновьями, уехали на двух оленьих упряжках на свое стойбище без грамма муки, сахара, других продуктов.

Меня этот ужаснуло, неприятно поразило. Беру на себя смелость и решаю запретить здесь, на строительной базе, менять у аборигенов пушнину, мясо, рыбу – на водку, одеколон, духи.

А в последнее время контингент строителей существенно увеличился, и среди них стало много бывших зэков. Но я и этого не побоялся. Вообщем, в свои двадцать два года решил навести порядок – помочь своим соплеменникам нормально реализовывать пушнину, мясо, дичь, рыбу.