Читать книгу Моё земное притяжение… - Анатолий Иванович Райшев - Страница 7

Практически мы все, часто или редко, много или мало, потребляем алкоголь. Когда речь об этом заходит, все рассказывают, как часто тот или иной собеседник выпивает. О себе я говорю – и я люблю выпить, но никогда не маялся похмельем, никогда не пил более одного дня и эти качества, вкусы сохранились и по сей день.

Но нет! Однажды я попал в ситуацию, когда трое суток не просыхал от духов (ударение на «о»)!

База быстро обустраивалась. Уже построены и заселены работниками два брусовых общежития. Брус, доски и прочий строительный материал завозились вертолетами МИ-4, МИ-6, МИ-8, МИ-10. Дороги-зимника до Сургута еще нет, и накатают его только к концу декабря. Железная дорога только строилась.

Что творил начальник СУ-6 Мельников? Почему он понапринимал на строительство КС-2 столько зэков? Мы этого начальника недолюбливали и было за что (это тема отдельного рассказа).

Один из зэков на стройку приехал с женой. А жили мы тогда еще в палатках. Но вот этот зэк тогда ничего не делал – не ходил на работу, не дежурил в палатке. Я тогда еще работал в комплексной бригаде и было нас более сорока человек.

Как-тот в один из вечеров бригадир Шубин Николай Михайлович и костяк бригады решили проучить, повоспитывать зэка, заставить его работать. Да куда там! В ответ услышали: «Я на зоне не пахал и здесь мне западло работать!» Вообщем, он своей наглостью вывел всех из себя, началась махаловка и зэк своим отработанным механизмом, молниеносно у него меж пальцев оказывается лезвие от безопасной бритвы, он взмахом руки полоснул по глазам одному из мужиков, который успел отклонить голову и тот бритвой порезал ему переносицу. Этот день, наверное, для него стал последним на воле, впрочем, все к этому и шло. Мужика мог оставить без глаз! И тут, уже без сюсюканий, руки ему скрутили за спиной, связали ноги и единой веревкой за связанные руки и ноги его подвесили на дыбу. В кино что ли этому мужики научились? Это была дыба еще та! Но жалости к зэку ни у кого не было. Стонала только его жена и то не громогласно.

Утром прилетел вертолет и его отправили дальше наматывать срок.

Рядом с нашими вагончиками находились общаги. Как-то мы с Левкой проходим мимо соседнего общежития, из которого выходит мужчина с ружьем и целится в моего Левку. Я успеваю подбежать, хватаю за ствол ружья, держу его в сторону от себя, Лёвки и уже набежавших людей. Начинается драчка – оба уцепились за ружье, руки заняты, пинаем друг друга ногами, что-то кричим. Уже нас обступил народ, в основном, женщины.

Вдруг ружье стреляет и, слава Богу, никого не убило! Тут набегают мужики, нас растаскивают, стрелка скручивают. Я беру ружье и со всей силы ударяю прикладом по сосне. Приклад – вдребезги. Ружье – ствол с магазином и цевьем скручиваю ружейным ремнем, забегаю в свой вагончик и прячу.

Стрелком оказался бывший зэк. Вмиг со стройки понаехали начальники, его решают поместить в какую-то железную будку под замок. О происшествии было доложено в Сургут, и на следующий день на вертолете прилетел участковый. Он всех допросил, снял показания. А меня, разумеется, спрашивал о ружье, настаивая на его возврате в органы. Да куда там! Я в азарте поясняю: «Стрелок чуть не убил мою собаку, а потом мог и меня пристрелить или кого другого – тогда я в ярости разбил ружье и спустил его в туалет». Туалеты были, как обычно в те времена, общими – на улице. Участковый не стал ружье искать в глубинах человеческих отходов.

И буквально на следующий день про ружье спрашивает мой хороший друг – Колька Симонов.

– Да никуда я его не дел, ружье у меня в вагончике припрятано, – отвечаю.

– Если не жалко – отдай его мне, – просит Колька.

Я с удовольствием вручил ему одностволку. Он родом был с Украины, с города Краматорска. Ни один раз он хаживал со мной на охоту. К охоте у него появился азартный интерес. Пусть, думаю, приноравливается к этому делу, а приклад к ружью – сам сделает, либо купит в Сургуте.

Но вернемся к стрелку. Его, связанного, перевозят на вертолетку, потом в Сургут. Больше мы его не видели. Ну, думаю, мне сейчас точно «кранты»! Придут – рассчитаются за своего братана. Вечером вваливаются в вагончик четверо бывших зэков. Сейчас, думаю, без долгих разборок подведут итог. Но все оказалось с точностью до наоборот – все ко мне чуть ли не с лобызаниями, жмут руки, благодарят: «Ну, ты, Толик, молодец, не дал пристрелить своего Лёвку!» Мне до сих пор не понятно. Неужели такое отношение ко мне было только из-за Левки?!

Вытаскивают и сваливают на стол из своих карманов большую кучу флакончиков с духами. Весь стол завалили фанфуриками – именно так зэки называли эту тару.

Говорят: «Толик, мы это дело должны отметить!» Принесли с собой и какой-то закусон, в магазинчике, кроме духов, набрали и колбас. Я никогда не потреблял вместо алкоголя духи, но в этой щекотливой ситуации отказаться было опасно. Попробуй сказать: «Нет, ребята, я духи не пью»! Прикончат еще на хрен…

Зэки организовали стол, стрясли духи из фанфуриков в стаканы, нарезали колбасы, хлеба. Чувствую, что в чистом виде эту белиберду я вряд ли выпью – это ж не водка, это – духи с соотвествующим ароматом и приличными градусами – 70—90! «Мужики, – говорю, – я, наверное, буду разбавленные духи пить!» «Разбавленные – так разбавленные!» – отвечают гости. Наливают в стакан с духами воды, и эта смесь на вид становится не как спирт, разбавленный водой – образуется какая-то взвесь мутного, молочного цвета, кисельного состояния. Ну, вообщем, оДУХотворяемся по самое некуда! Я вырубаюсь!

Наутро собутыльники – ДУХоборцы снова приходят ко мне, подымают меня еле живого и снова начинаем причащаться. До упаду! И так три полных дня!

На четвертый день, утром, я в отрубе лежу на полу после вчерашнего ДУХопричастия. В вагончик заходят бригадир и почти вся бригада. Наверное, видя, что я оклёмываюсь, Игорь говорит: «Ну, что будем делать с Толиком? Три дня пьянствует, не работает. Как бы мы его не уважали, но надо и меру знать. Что будем с ним делать? Увольнять?» Вообщем, бригада решает – как только я очухаюсь, они мне тихо, по-мирному скажут, чтобы я писал заявление на увольнение по собственному желанию. В то же время слышу, как Игорь говорит, чтобы больше никого из посторонних в вагончиках не было: «Пусть Толик очухается!» Я решил: «Всё! Завязываю с духами!». Лёвка рядом лежит. Облизывает мою, но уже морду.

Наверное, еще пару дней я приходил в себя. Здоровье подорвал, грудь впала. И спасибо бригаде – увольнять меня не стали. Я оклемался, вошел в рабочий и охотничий ритм. Всё вернулось на круги своя.

Вот так вот я три дня упивался духами. Потом долго я не мог терпеть их запахов – меня от них тошнило.

***

Вот и подошел я, наконец, к рассказу о Нем. У народов ханты и манси медведь – тотемное животное. Об этом я, конечно, знал, еще по Тугиянам, где родился, где прошло мое детство. Еще совсем малым, лет шести-семи, я хаживал с пацанами на Медвежьи пляски или Медвежьи игрища, сейчас по-разному это называют. Но в те далекие годы в Тугиянах, да и не только, это было не театрализованное представлением, все происходило согласно вероисповеданию аборигенов. В те годы был жесткий запрет на Медвежьи пляски и на все, что было связано с язычеством, шаманизмом. Обряд этот проходил скрытно. «Чужаков» на такие игрища не пускали, да их и не было в деревне.