Читать книгу Хранители тайны – 2 - Анатолий Лубичев - Страница 6

Закончился срок службы, и Николай со дня на день ждал приказа.

Ещё до подъёма его растолкал дневальный,

– Вставай, старшина зовёт.

В первую очередь зашли в оружейную комнату. Старшина проверил на месте ли записанная за Николаем винтовка и повёл его в каптёрку,

– Переодевайся, стыдно явиться к молодой жене в таком виде. Выбирай.

Когда Николай переоделся в новую форму и натянул новые пахнущие дёгтем сапоги, старшина оглядел его с ног до головы,

– Полный порядок. Иди в канцелярию, оформляйся, потом в столовую, тебя там покормят вне очереди.

У двери канцелярии пришлось ожидать несколько часов, но Николай не переживал, главное он скоро будет дома.

Начальник финансового отдела, майор, выдав денежное довольствие, сделал отметку в солдатской книжке о выбытии и выдал справку на бесплатный проезд до места жительства, с указанием маршрута и видов транспорта. В конце строки последним стояло слово «гужевой».

– И ещё… Политрук просил вручить, он сам в отъезде, – и майор протянул удостоверение и значок: «Отличник боевой и политической подготовки», – Повесь на грудь, солидней будет, – и крепко пожал Николаю руку, – Прощай, рядовой Николай Щербаков.

Николай ехал домой в общем вагоне поезда «Владивосток – Москва». Вагон был переполнен, и спать приходилось сидя,

На третьи сутки поездки к нему подошёл пожилой проводник,

– Бери свои вещи, солдат, пойдём, попробую тебя устроить, что мучиться-то. Пойдём.

Они прошли несколько вагонов и за рестораном оказались в вагоне с купе. Проводник поговорил со своим коллегой и обрисовал ситуацию.

– А, что мне за это будет?

– Что с него взять? только моя и его благодарность. Пожалей парня, столько ещё ночей мучиться до самой Москвы.

– Ладно, устрою. Пойдём, служивый. – проводник открыл ключом одно из купе, – Деньги-то имеются, за бельё заплатить?

– Есть немного.

Через минуту он принёс комплект белья,

– Матрас и подушка наверху. Стели, а я чайку принесу. К чаю что надо? У меня есть печенье, булочки, конфеты шоколадные.

– У меня сухой паёк.

– Как знаешь.

Уже через полчаса Николай, напившись горячего чая, крепко спал, наверняка видя хорошие сны.

Под стук колёс в одиночестве он отсыпался за всё время службы.

До Читы к нему в купе так некого и не вселили. Когда поезд приближался к Чите, проводник открыл дверь,

– Вставай и собери постель, смотай. Может, какой пассажир будет, а то и несколько, если не повезёт. Если хотя бы одно местечко останется свободным, будешь и дальше здесь ехать. В случае чего, у меня в купе устроишься, по очереди спать будем. Давай шевелись, подъезжаем.

Николай оделся, собрал постель и стал, глядя в окно, ждать остановки поезда.

Стоянка была долгой. Он вышел на перрон и стал прогуливаться вдоль поезда.

В привокзальном буфете Николай заплатил за стакан молока и котлету и стоял раздумывая. Буфетчица, видя это, отрезала и бесплатно добавила к его покупке кусочек варёной колбасы,

В купе вошли четверо военных, и Николаю пришлось перебраться в купе к проводнику.

В Москве, ожидая поезд на Смоленск, он прошёлся по окрестностям вокзала. Полюбовался аркой с конями наверху и голыми рыцарями, стоящими у колонн, памятником Максиму Горькому. Идя по улице, названой в честь писателя, заглядывал во все магазины. Купил подарки: Нюре, духи Красная Москва, шарфик и зеркальце в малахитовой оправе; матери и сестрам по гребёнке с узорами; тёще красивую кружку; брату электрический фонарик.

На станции Игоревская кроме Николая с поезда никто не сошёл. У вокзала было пустынно, ни машин, ни подвод, лишь несколько человек прошли мимо, спеша по своим делам.

Прошло безрезультатно несколько часов. Николай нарезал мелкими кусочками колбасу и съел.

У вокзала остановилась упряжка. Лошадью управлял парень, совсем ещё мальчик. Заметив солдата и узнав, что он едет домой, парнишка предложил подвезти его, куда скажет.

Николай устроился на телеге между мешков,

– Дорого возьмёшь?

Парень покачал головой,

– Не. Подаришь пилотку?

– Подарил бы, но не могу пока на учёт в военкомате ни встану. Маршрут такой: сначала в Холм к военкомату, потом домой в Филиппово. Хотя, нет, только к военкомату, хочу пройтись пешком. Соскучился по родной земле.

Пока ехали, Николай рассказывал парню о службе, об океане, о страшных чудищах, которые живут в нём. Парень слушал, раскрыв рот, и поэтому очень расстроился, что так быстро доехали, хотя в пути были три часа.

Когда Николай вышел из военкомата парень ожидал его сидя в телеге,

– Может всё-таки до дома?

– Нет, я пешком дойду.

Николай снял пилотку и протянул парню.

– Ладно, уж, не надо, а то, как же ты покажешься перед своими в форме, но без пилотки, не красиво.

– Хороший ты парень. Как звать-то тебя?

– Ванька Демченков я.

– Счастливо тебе добраться до дому, Ванька Демченков. Спасибо за помощь. Может, ещё свидимся, а пилотку сохраню для тебя, – и Николай бодро зашагал в сторону Днепра, наслаждаясь такими знакомыми и родными видами вокруг.

Каждый церковный праздник Нюра Щербакова отмечала особо. И в этот день, в день Преображения Господня, она оделась в выходное платье. В горнице было чисто прибрано, на столе стоял самовар и лежали баранки, на блюде возвышалась стопка блинов. Сервировку стола дополняла глиняная чашка с мёдом и стаканы в подстаканниках, оставшиеся от прежней жизни мужа, совсем не принятые в деревенском обиходе.

Залаяла собака. Скрипнула дверь, и в сенях послышались чьи-то шаги. Дверь медленно открылась. На пороге появился Николай, возмужавший, загорелый, в новой военной форме. Он смотрелся в глазах Нюры очень даже положительно, – «А, он симпатичный и такой представительный, просто счастье такого мужа иметь».

– Благополучия этому дому. Можно войти? Принимайте гостя.

Нюра вскочила и подбежав к Николаю обняла его и поцеловала, отметив для себя, – «Нет, и вовсе он не ниже меня. Такого же росту, как и я?»

Николай обнял её одной рукой, держа в другой вещмешок.

– Как же я по тебе соскучился, ты не представляешь.

– Думаешь, я не соскучилась?

Когда поцелуи закончились, Николай развязал вещмешок.

– Тут для всех подарки. К своим не заходил, хотелось поскорее тебя увидеть, а их завтра проведаю, – и Николай с любовью посмотрел на Нюру, – Это тебе: духи, зеркальце, шёлковый шарфик и вот это, – и он вынул из мешка огромную рогатую раковину.

– Что за чудо! Красотища-то какая, – Нюра держала раковину перед собой и любовалась перламутровыми разводами на ней, – Откуда это у тебя?

– Море в шторм выбросило на берег. Ты приложи её к уху – услышишь, как оно шумит.

– Ой, правда шумит.

– Знаешь, Нюр, я тебя обязательно отвезу к морю, ты тоже должна его увидеть.

– С тобой, Коль, хоть куда. – Нюра взяла его за руку и потянула за собой.

Уже близился вечер, когда они сели за праздничный стол. Нюра налила из самовара немного остывшего настоянного на травах чая. По дому распространился приятный аромат от липового цвета и мяты.

Николай медленно пил чай с баранкой, обдумывая с чего начать новую для него жизнь.

И зажили Николай и Нюра счастливо и, как говориться, в любви и ладу. Николай окончил курсы водителей и трудился в МТС, а Нюра вступила в колхоз и работала в полевой бригаде.

Бригада, в которую она влилась, подобралась из молодых, почти одного возраста, замужних женщин. Если слышалась песня, все в округе знали, что на работы в поле идёт или едет на подводах эта бригада. Уборка льна или сенокос тоже не обходились без песен.

Николай целыми днями мотался на своей полуторке от стана к стану, загруженной бочками с горючим и ящиками с запасными частями для сельскохозяйственной техники.

Через два года Нюра забеременела и в феврале следующего 1939 года родила сына. Его назвали Алексеем. Как полагается, устроили смотрины. Пришла вся родня. Надарили подарков, не дорогих, но нужных в хозяйстве. Одежду, которую можно было перешить для детей, материю на пелёнки и посуду.

Гости расхваливали младенца, как могли. Потом, расправившись с угощением, разъехались по домам.

Мальчик на удивление оказался похожим на бабушку.

Николай и Нюра жили дружно. Возникающие изредка конфликты были не долгими, и уже на следующий день Нюра успокаивала Николая, когда лаской, а когда и твёрдым словцом. В общем, молодые скорее тешили свои чувства, чем действительно серьёзно ссорились.

На трудодни колхоз распределял излишки зерна, льна и другой продукции и выплачивал небольшую зарплату, Николаю неплохо платили за работу в МТС. Бывало так, что Нюра, наработавшая много трудодней, приносила в семью основную долю дохода. Николая это очень задевало, и он старался в свободные дни поплотничать в соседних колхозах, что б заработать лишнюю копейку.

Молодые не бедствовали, даже успевали помочь Александре. Существенную роль в благосостоянии их семьи играло личное подсобное хозяйство.

Всё было бы хорошо у жителей деревни Филиппово и у Николая с Нюрой, если бы не страшная беда, обрушившаяся на их родную землю.

Июнь 1941 года выдался жарким и солнечным, и уже в конце месяца шла ударная заготовка сена. Покосы находились рядом с деревней, на заливных лугах и по обе стороны большака, ведущего в райцентр. Клевера уродились на славу, поэтому урожай кормов предполагался быть большим, хватит и на сено и на силос.

Бабы ворошили валки, разбрасывая ещё не совсем просохшее сено, чтобы не загнило после ночной росы. Спасаясь от мошкары, которой в этом году было много, как никогда, работали, закутавшись в платки, виднелись только глаза.

В самый зной председатель разрешил прекращать работы и делать перерыв на несколько часов.

К полдню жара усилилась. На небе ни облачка, только нещадно палящее солнце. Кроме мошкары всё сильнее стали донимать оводы и слепни. Они впивались в щиколотки, несмотря на длинные юбки, кусали за плечи через намокшие от пота ситцевые кофты. Когда не осталось сил терпеть, бабы решили «наплевать» на лишние трудодни и воспользоваться советом председателя. Они стали медленно продвигаться в сторону деревни, продолжая работать граблями.

Со стороны Холма показался всадник. Когда он приблизился, определили в нём военного.

– Где найти председателя? У меня важный пакет от военкома.

– Председатель поехал на лесозаготовки это в Мошках. Что случилось? Ты какой-то испуганный, иль нас испугался в платки закутанных, – и Нюра раскрыла лицо, – Кого-то из наших в армию призывают?

– Случилось, женщины дорогие. Война. Германцы перешли границу и уже бомбят наши города. Последние дни только слухи ходили, о каких-то стычках на границе, что вроде бы местами идут боевые действия, что это провокации, но теперь точно знаем, сообщение Правительства было. Война. Готовьтесь к расставанию со своими мужиками, – посыльный потряс перед бабами пакетом, легонько стегнул коня и рысью направился к мосту через Днепр.

– Да, что ж теперь будет, бабоньки? Ведь заберут мужиков наших. Ой, беда, беда, что деется-то, – запричитала Хорькова Наталья.

К ней присоединились другие.

– Ишшо ничаво не извесна, а вы уж разнюнились, – остановила их Денисова Настя.

Постепенно бабы разошлись, кто в одну сторону, кто в другую, спеша к своим домам, чтобы сообщить ближним страшную весть.

Посыльный на его счастье, застал председателя в правлении. Он вместе со счетоводом сидел у чёрной тарелки репродуктора, как раз слушая, заявление Советского Правительства о вероломном, без предупреждения, нападении Германии.

– Вам пакет.

– Да, я понял, война. Вот слушаем.

Раздался телефонный звонок. Председатель колхоза подошёл к аппарату, висевшему на стене, покрутил ручку и приложил трубку к уху,

– Да, это я. Да, он здесь. Да я знаю. Нет, не читал. Понял: Завтра всех военнообязанных направить в военкомат. Всех, кроме руководителей, правленцев и членов сельского совета.

Председатель раскрыл пакет, в нём оказался приказ военкома и внушительная стопка повесток.

– Слушай, солдат, ты конный, а у меня все кони в работе. Не сочти за труд, сгоняй в Пантелево. В школе найди директора, отдай ему, пусть разошлёт через учеников по адресам. У них сегодня выпускной день, наверняка его застанешь.

– Сделаю. Не будет директора, сам ребят и девчат сорганизую.

– Хороший парень – обратился председатель к счетоводу и ещё раз посмотрел через открытое окно на удаляющегося посыльного.

– Да, видать, хороший. Что дальше-то будет, Андрей Порфирьевич, одолеем Гитлера-то, как думаешь?

– Как поётся в песне, «…Броня крепка и танки наши быстры…», думаю долго война не продлиться. Вздуем, как следует, этой фашистской нечисти. Ты слышал заявление Правительства. Теперь в тройне надо трудиться, пуще прежнего. Завтра соберём собрание, перед проводами мобилизованных, надо народ успокоить и соответственно нацелить.

На следующий день после собрания всем колхозом провожали на войну мужчин. Это совсем не походило на проводы молодых призывников на срочную службу. Лица мужчин были сосредоточены, разговоров и шуток слышно не было.

Многие женщины были в слезах. Шли, уцепившись за локоть мужа, брата или сына.

Ни звуков гармони, ни частушек.

Андрей Королёв делился с шедшими рядом воспоминаниями о своём участии в недавней войне с Финляндией. Рассказывал о жутких эпизодах массовой гибели совсем молодых бойцов, о коварстве и жестокости врага.

Конечно, все и так понимали, насколько опасно быть там, на войне, но ни кто не представлял того, что их ждало. Даже в случае самых неблагоприятных обстоятельств, о которых они могли предполагать, им и в мыслях не могло прийти такое, что из этой толпы мужчин только несколько человек переживут эту войну, из которых большинство будут инвалидами. Только их подруги, матери и сёстры скорее не умом, а интуитивно это осознавая, шли рядом не в силах сдержать слёзы.

Председатель попытался успокоить провожающих,

– Хватит реветь, словно на похоронах. Может им и повоевать-то не придётся. Разгромят немцев ещё до того, когда наши мужики прибудут в войсковую часть, и вскорости увидите вы бабы своих муженьков живыми и здоровыми.

Но эти слова мало на кого из женщин подействовали.