Читать книгу Украденная святыня - Анатолий Пащенко - Страница 8

О, наконец! Из вражеского стана

Я убежал, израненный боец…

Из мира лжи, измены и обмана

Полуживой я спасся наконец!

(А. Н. Апухтин).

Очнулся Антон от сильного дождя: холодные струи больно стегали по лицу. Повернулся набок и уткнулся в кочку, заросшую острой травой. Лежал он в воде, в бок упиралась острая коряжина. Тело сотрясал озноб, ныла рана в плече, опухшая нога онемела. Морщась от боли, он с трудом поднял голову. Сквозь мутную пелену разглядел невысокий кустарник, окруживший болотистую впадину. Дальше, на пригорке, смутно виднелся хвойный лес, накрытый тяжёлыми тучами. Антон выполз на край болота, просунулся в гущу кустарника, с трудом свернулся в клубок. В тайге предстояло провести вторую ночь. Минувшие события остались в памяти, как кошмарный сон…

Когда он выбрался из покорёженного салона вертолёта на заросшую папоротником ложбину, наткнулся на обезглавленное тело пассажира. Рядом, неестественно изогнувшись, лежал пилот. Антон прикоснулся ладонью к его шее, пульса не почувствовал. В глазах потемнело, он откинулся на траву, крепко сжал виски пальцами. Только что они были в Аржаане и вот… «Что же произошло? – сморщился он, – вынужденная посадка?». Голова не переставала болеть.

Потрогал затылок, – волосы слиплись от крови.

По серому небу мчались тёмные облака. Порывами налетал сильный ветер. Верхушки высоких деревьев качались рывками, словно стряхивали с себя поваленные вертолётом соседние стволы. Машина упала в самую гущу леса.

Второй вертолётчик, с чёрной кудрявой шевелюрой, сидел в кабине, привалившись к приборной доске. Антон осторожно разогнул его и отшатнулся при виде кровавого месива на животе. Ему показалось, что раненый дышит. Поводил рукой перед глазами, – зрачки пилота шевельнулись. Стараясь не смотреть на рану, вытащил на траву. Белые губы вертолётчика дрогнули. Сквозь прерывистые вдохи послышалось: «Помощь, радио…».

В наушниках стояла тишина. Антон внимательно осмотрел разбитую приборную доску, переключил тумблеры, но стрелки под треснувшими стёклами застыли на нулевой отметке. Не нашёл он и аптечку. Выудив из-под кресла большую бутылку минеральной воды, поспешил к раненому. Пилот уже не дышал.

Седовласую пассажирку Антон отыскал в стороне, под обломками хвостовой части машины. Она лежала на спине с открытыми глазами и, казалось, тихонько напевала. Нагнувшись над ней, понял: это был сплошной вибрирующий в такт дыханию стон.

– Живы?

Прикрыв глаза, женщина с усилием прошептала:

– Что с ногами?

Антон увидел вывороченные в стороны ступни, рядом валялась синяя босоножка с порванным ремешком. Он замялся, пытаясь найти слова.

– Как тебя зовут?

– Что у меня с ногами, Антон?

– Они… по-другому выглядят. Наверное, сломаны.

Женщина застонала, прикусила губу.

– Где Арнольд? Помощь вызвали?

Антон понял, что речь идёт о её спутнике.

– Приборы сломаны, связи нет. И в живых никого нет.

– Где Арнольд? – повторила она.

– Травма у него. Со смертельным исходом. – Антон оглянулся в сторону обезглавленного тела и протянул бутыль. – Вода, минеральная. Попейте.

Из зажмуренных глаз женщины покатились слёзы. Виновато покосившись на её ноги, он отправился к вертолёту. Порылся в кабине, в салоне, но ничего подходящего для устройства шин не подобрал. Зато нашёл нож и, морщась от боли в кровоточащей ране, принялся стругать толстые ветви.

Когда стягивал ей ноги, она прикусила до крови губы, а потом побелела и потеряла сознание. Наложив ей на лоб смоченную в минералке тряпицу, он отправился искать воду. Набрёл на болотце, разогнал плавающих мошек и, морщась, обмыл рану на голове. Залепил её похожими на подорожник листьями, но они скоро отпали.

Ветер немного утих, но небо оставалось свинцовым. Антон соорудил из сосновых веток шалаш, перенёс женщину и принялся разбираться в аппаратуре. Приборы не работали. «В любом случае нас должны искать, – с тоской оглянулся он по сторонам. – Надо приготовить костёр». Натаскал сушняка, в отдельную кучу сложил свежую листву для дымовой завесы. В поисках еды обшарил вертолёт, нашёл лишь связку бананов. В дамской же сумочке увидел документы. Женщина и её спутник имели гражданство США, хотя имя у неё было русское. Из кармана кудрявого пилота достал плоскую фляжку с коричневым алкогольным напитком.

– Ирина Фёдоровна, как вы? – протиснулся он в шалаш и протянул очищенный банан. Качнув головой, она закрыла глаза. Её широкоскулое лицо осунулось, тонкие губы побелели, пряди седых коротких волос сосульками прилипли ко лбу.

– Съешьте, – настойчиво проговорил Антон, – вам силы нужны. Ещё спиртное есть, коньяк, кажется. Выпили бы немного.

Она глотнула раз, другой, вяло надкусила банан.

– Нас найдут?

– Конечно, найдут! Наверняка уже ищут. Я и костёр приготовил.

– Бардак, – тоскливо произнесла женщина. – Вечный российский бардак. Там бы давно помощь подоспела.

Антон внимательно взглянул на неё и отвернулся.

– Всю жизнь так… У меня ведь и мама умерла, не дождавшись врачей. – По её щекам поползли слезы. – Совсем молодая была, жить и жить бы ещё. Наша хвалёная медицина… Дерьмо.

– Ну, зачем вы так, – пробормотал он.

– Дерьмо, – повторила она и закрыла глаза.

Антон выполз наружу. Стемнело. В просвете мелькнула звезда и исчезла, поглощённая чёрной тучей. Накрыв погибших людей брезентом, он принялся укрывать хвойными ветками сушняк. Понимал, что костёр должен вспыхнуть сразу, едва покажется в небе вертолёт. Иначе сверху их заметить трудно.

На рассвете его разбудил протяжный стон. Ирина Фёдоровна лежала, запрокинув мокрую голову, глаза лихорадочно блестели. Шуршал дождь, вода просачивалась внутрь. Антон протёр лицо больной, напоил её и, дрожа, выбрался наружу. В лесу стояла плотная, похожая на туман, морось. Воздух набух влагой. Взглянув на затянутое небо, он поправил шалаш и нырнул в убежище.

– Надо идти за помощью, – низким срывающим голосом проговорила Ирина Фёдоровна. – Мы пролетали деревню. Иначе пропадём. Нас не найдут, дождь.

– Деревня в какой стороне?

– Мы пролетали её. Значит, осталась за нами, восточней.

– А как же вы?

– Отнеси к костру, дай зажигалку и какую-нибудь одежду. Я справлюсь.

Антон подобрал куртку.

– Подожди… Ещё хотела сказать. Я вчера наговорила лишнего, не обращай внимания. Просто… Понимаешь, я родилась в этих местах, прожила всю жизнь. Семь лет назад в Москве на симпозиуме встретила Арнольда. Мы поженились, и он увёз меня к себе. Мы были счастливы. Через год я приехала навестить родных. Арнольд отправился со мной. С тех пор мы приезжали сюда каждое лето. А недавно он построил здесь дом и сказал, что остаток жизни проведёт в нём. Ему очень нравились наши места. Тут он оживал, словно ребёнок. Пропадал в лесу, в горах, на озёрах. Приносил каких-то бабочек, жуков, букашек. Он вправду… умер?

Антон сглотнул ком в горле и отвернулся. Тело американца он укрыл рядом с пилотами, а голову не нашёл.

– Умер… – прошептала Ирина Фёдоровна.

… В полдень дождь прекратился, в небе появились голубые просветы, но в тайге по-прежнему было мрачно и сыро. Антон не сливал из кроссовок воду, шёл, хлюпая, напрямик. По его подсчётам, прошагал он километра два-три. Однако не увидел ничего похожего на тропинку, кругом высилась буреломная болотистая тайга.

К вечеру наткнулся на лужайку с огромной лиственницей, вершина которой терялась в облаках. Рядом раскинулся большой, чуть не с его рост, муравейник, присыпанный мелкими веточками. Антон изумлённо обошёл это чудо природы, подобрал хворостину, легонько ковырнул кучу. Однако поверхность оставалась неподвижной. «Спрятались от дождя, – подумал он и ещё раз взглянул на дерево. – Оттуда видны окрестности. Может, залезть?».

Уже через три-четыре метра он пожалел о своём решении. С одной здоровой рукой подниматься было непросто. Боль в раненом плече возобновилась, но он продолжал карабкаться по сучьям. И когда, наконец, попытался взглянуть по сторонам, ничего не увидел, – разлапистые ветви закрывали обзор.

«Не спускаться же назад», – подумал он, выбрал толстый сук и осторожно пополз вдоль него. Сразу и не понял, что произошло. В следующую секунду летел вниз, ломая сучья и разрывая треском таёжную тишину. Нижняя ветвь пружинисто отбросила его в сторону. Ногу пронзила острая боль, в глазах потемнело, и он потерял сознание. Очнулся от укусов. Разгневанные муравьи бегали по его телу, мстя за поруганное жилище.

Нога быстро опухала. Антон брёл куда глаза глядят, опираясь на палку. Надеясь на обыкновенный вывих, попробовал резко дёрнуть лодыжку, но только охнул от пронзительной боли. Опять пошёл дождь. Лес затуманило сыростью, будто с небес опустились серые облака и затопили его. От слабости юношу шатало во все стороны. Ему казалось, что он продвигается вперёд, а на самом деле почти топтался на месте, не ощущая, как погружается в зыбкую болотистую почву. С трудом вытащил больную ногу, рухнул на кочку и забылся в полусне-полуобмороке. Очнувшись, добрался до кустарника, всю ночь продрожал от сырости. И только под утро забылся тяжёлым сном…

Когда открыл глаза, смутно разглядел перед собой зелёное чудовище. Ритмично раздувая морщинистое горло, оно смотрело холодными глазами. Антон вяло махнул рукой; чудовище, квакнув, отскочило в сторону. Следом отпрыгнула ещё одна жаба. Усмехнувшись, он выполз из кустарника и зажмурился от ослепительного света. Утреннее солнце торжественно сияло на пронзительно голубом небе, радуясь победе над мрачными тучами. Несмотря на ранний час, кругом всё парило, терпко пахло влагой.

«Ну, наконец-то! – задохнулся от восторга Антон: в эту минуту он, словно древний солнцепоклонник, готов был молиться живительному светилу. – Теперь-то Ирину Фёдоровну найдут». Он снял мокрую одежду и осмотрел раны. Плечо, похоже, затягивается, ссадина на голове тоже, а нога – подумаешь! – всего лишь вывихнута. Можно смело идти дальше.

Греясь на солнышке, он подумал о том, что во французской кухне лягушки считаются деликатесом. Такого добра здесь было полно. Попив из болотца, вычислил по солнцу восток и, опираясь на палку, тронулся в путь. К полудню вышел на едва заметную тропинку и решил никуда не сворачивать. Припекало, в горячем воздухе роилась мошка. Антон натянул куртку на голову, но всё равно не успевал стирать с лица и шеи грязный бурый пот. Вскоре глаза окончательно заплыли от укусов, губы опухли, и он ковылял почти вслепую, изредка поглядывая на тропу.

Справа открылась небольшая, заросшая мелкой земляникой лужайка, которую пересекал сухой ствол берёзки. Облизнув пересохшие губы, Антон шагнул на неё и неожиданно провалился вниз. Упал на гнилые, хрустнувшие под ним колья. Резкая боль разорвалась в груди. Его вырвало. Разлепив глаза, он разглядел над собой просвет. Ему показалось, что попал он в охотничью звериную ловушку. Невыносимо болело тело, кружилась голова. «Всё, – тяжёло проворочалась мысль. – Здесь и останусь».

От боли и слабости не мог даже шевельнуться. Попытался глубоко вздохнуть и окунулся в безразличие. В сознании медленно проплывали бессвязные картинки: вот он, маленький, бежит навстречу отцу, вернувшемуся из военной командировки; вот торжествующе раздаёт одноклассникам выигранную в споре коробку мороженого – за выученного наизусть «Евгения Онегина»; вот тревожное лицо мамы, умоляющей не ехать в Аржаан…«Мамочка, – прошептал он, – как же так?».

Он долго неподвижно лежал в яме, пока не услышал шорох. Разлепил глаза и увидел склонившуюся над ним золотоволосую девушку с ангельской внешностью – ту самую, которая приснилась в вертолёте. Призывно махнув тоненькой ручкой, она медленно исчезла на поверхности. Антон от неожиданности приподнялся, напрягся и на одном дыхании вскарабкался наверх. Оглянулся – никого не увидел. «Привиделось, должно быть, опять» – вяло подумал он. Отдышавшись, попытался встать, но не смог. Тогда он пополз.

Стемнело, когда он выбрался на каменистую почву. Впереди виднелась невысокая гряда с редкими широкими деревьями. Антон полз, сбивая руки, хватаясь за камни и траву. Куртку оставил у ямы, она сковывала движения, и теперь жалел об этом: футболка разодралась, и кожу пощипывало. «Заражения не миновать, – морщась, думал он. – Надо найти воду, промыть. Неужели и ребро сломал? А может, просто ушиб? Воды надо, воды…».

Наконец он добрался до кривой ветвистой берёзы. Хотел осмотреться, но сил не было никаких. Лежал и безучастно глядел в ночное звёздное небо. Стояла тишина, изредка прерываемая всплесками. «Значит, где-то рядом вода. А где вода, там жизнь». Представил, как окунается в живительную влагу и сдвинулся с места.

Вдруг неподалёку прозвучал жалобный детский плач, следом послышался негромкий стук. Антон насторожился, приподнял голову и на фоне синеющего неба увидел несколько фигур с палочками. Опираясь на них, существа шли в его сторону. Он разглядел лохмотья, прикрывающие их кости, скелеты. Голые черепа поблёскивали в лунном свете.

Страх и ужас пронзили его. Мертвецы, постукивая посохами, неотвратимо приближались к берёзе. Сбивая локти, Антон попятился к широкому стволу, стремясь укрыться за ним, и неожиданно провалился в пустоту. Миг, и он летел вниз, в глубокое ущелье, сквозь ветви растущих на склоне деревьев, а они впивались в его тело, в лицо, рвали на части, но он уже ничего не ощущал, когда бездыханный упал на каменистую площадку.