Читать книгу Репрессированный ещё до зачатия - Анатолий Санжаровский - Страница 16

Уже вечерело. Я вышел от тракториста, к кому приезжал от газеты на попутке. Он уговаривал меня переночевать у него. Но я, застеснявшись, отказался и почесал своим ходом в Щучье.

Когда я выскочил за околицу села, было совсем темно. Полевой дороги не видно.

И побрёл я назад. В Малый Самовец.

Неправда, где-нибудь да перекручу ночку!

В потёмках я наткнулся на конюшню. Ворота закрыты не на замок, а на палочку.

Я вошёл и увидел в углу стожок сена.

Вот и мой дорогой бесплатный отель «Метрополь»!

Я зарылся в стожок и уснул.

На первом свету меня разбудила коза.

Она подбежала к стожку подкормиться и нарвалась на меня. Сквозь сон я сперва услышал шелест поедаемой сухой травы и скоро торопливые тёплые губы схватили меня за нос.

Я вскочил.

Коза осмотрительно отошла от стожка с пуком травы, торчащей изо рта, и уставилась на меня.

– Ме-е? – бархатно проблеяла она, будто спросила: «Ты кто?»

Козочка была молоденькая, красивая. С весёлыми серёжками.

Я потянулся и дурашливо завёл разговор:

– Панночка! Чего тебе нужно было от моего родного носа? Чуть не отгрызла… Ты что, будила меня? Или так целовалась?

– Ме-е… – уже тише, повинно ответила она. Будто созналась: «Да».

– Эх! Радость ты моя всекитайская! Да кто ж так целуется на зорьке? Учись, пока живой!

Я нежно взял её за кончики ушей, развёл их в стороны и ласково чмокнул в сочные тревожные губы:

– Вот как целуются в танковых частях!

Козочка отпрянула от меня. Гневно всплыла на задние стройные ножки и, угнув голову, со всей выси тукнула меня рожками в подставленную ладонь. Наказала за украденный поцелуй.

О своей ночёвке в конюшне, где жили и лошади, и козы, я как-то случайно проболтался редактору.

Анна Арсентьевна запечалилась.

– Толя! – сказала она. – Это не дело ночевать по конюшням. Надо что-то предпринимать… У нас в редакции нет машины. Зато есть мотоцикл. Целый ИЖ! Вы самый молодой в нашем коллективе. Должны быть и самый мотористый. Мобильный такой… Как какое срочное задание – скок на самокат и в путь! В минуты вы на месте. На автобусы надежда кислая. Всего в несколько самых крупных сёл ходят. А пешком когда доберётесь? Да и не ночевать же вечно по конюшням… Так что учитесь ездить на мотоцикле.

Июль. Макушка лета через прясла глядит.

В воскресенье наш метранпаж Коля повёз меня на долинку у речки Битюг на боевые учения. Вёз на ИЖе и рассказывал-показывал, как же править этой чумовой страстью.

– Свято помни главное: «Мотоциклист – полуфабрикат для хирурга». Не лихачь!

На долинке я трусливо сделал сам на ИЖе круга три, и Коля аврально завопил:

– Всё! Всё!! Всё!!! Отличично! Блеск!! Ас!!! Приказом министра обороны Союза Советских Социалистических Республик войсковые ученья успешно завершены! Клевота!.. А я уже весь устал. Аж извилины задымились! Объявляется срочный отлёт в уют. По хатам!

Я сел на ИЖ. Кивнул на кружалку за собой:

– Прошу, пан Учитель! Прокачу с именным ураганчиком! Прыгай!

Коля заколебался:

– Не-е, шишки-мышки… Нажопником[26] я никуда не поеду. Нужно мне это как зайцу спидометр. Дай-ка я лучше сам довезу тебя назад в полной сохранности…

– Мы так, двухколёсный браток, не договаривались. Кричишь, что я ас. А сам этому асу не доверяешь? Значит, не ас я вовсе, а недоучка?

Колюня хорохористо заартачился:

– Ойко да ну успокойся! Только кончай крутить яйца. Ас! Ас!! Ас, в дышло тебя!!!

Обречённо махнув рукой, – была не была! – Коля плюхнулся на чёрную кружалку за моей спиной и благословил меня многопартийным матом.

Дня через два я поскакал в командировку.

День цвёл солнечный. Полевая дорога сухая, и я летел на ИЖе как сто чертей на сабантуй в родной преисподней.

На ферме я переговорил с заведующим.

Собрался уезжать. Завожу своего коника… Никаких признаков жизни не желает подавать. Совсем не фурычит!

– Давай-ка мы тебя подтолкнём! – предложили свои скромные услуги два дюжих молодца.

– Не возражаю.

Я держу своего ИЖика за рога.

Коржики позади упираются битюжками.

С божьей помощью потихоньку разбегаемся.

Я наддал газку, и мотыч,[27] зверовато рыкнув, вырвался из моих худых бледных клешней и угрозливо понёсся.

Я и оба-два толкача сделали всё что могли. Настежь распахнули дурацкие калитки[28] и тупо таращимся, как наша тачанка без ездока с рёвом, с дымком нарезает от нас по лугу.

Успокаивало лишь то, что на пути мотоцикла никого из людей не носило.

А зиял всего-то затрапезный овраг.

Чумной ИЖ чуть не перемахнул его.

Но, слава Богу, тукнувшись передним колесом в противоположный берег, ухнул на дно оврага и покорно затих.

После этого случая я никогда не просил подтолкнуть и ездил на ИЖе года два, пока работал в Щучьем.

Июль 1959