Читать книгу Владивостокские рассказы (сборник) - Анатолий Смирнов - Страница 11

Где-то далеко за лесом взвизгнула пила – циркулярка на пилораме, видимо попал тяжёлый для неё сучок внутри ствола дерева или от комля неровно пошёл распил. Старый вожак волчьей стаи насторожился, повёл ушами. Замерли и другие молодые волки. Лишь рождённые ранней весной волчата продолжали, поскуливая, свою возню в логове между огромных валунов.

Ветер дул с реки, которая огибала остров широким разливом и летом, кроме того ещё и быстрым течением, протоки между островом и коренным берегом. Сейчас же вся гладь реки была покрыта льдом, лишь на середине протоки в узкой щели бурлила вода. Когда облюбовала волчья стая этот остров – никто не знал, и даже вожак был рождён тут же на острове. Раньше здесь на многие десятки и сотни километров простиралась тайга. И лишь последней осенью пришли лесорубы и стали строить таёжный посёлок. За зиму пообжились, теперь уже и шум работающей пилорамы слышен на несколько километров. Никто из пришельцев не знал о волчьем острове, а волки и не собирались его покидать. Сначала вострили уши на шум от деятельности людей, потом привыкли. Только, вот разве как сейчас, ненормально взвизгнула циркулярка и заставила вожака насторожиться.

Этот звук заставил от неожиданности вздрогнуть и Клима. Две недели назад он бежал из зоны. Первую неделю чувствовал за собой погоню, сейчас стало поспокойнее, и он далеко обходя лесные посёлки выдвигался всё дальше на материк. Несколько раз ночевал в охотничьих зимовьях: там и дрова припасены, и спички, и скромные запасы продуктов. Была мысль – переждать в одном из них до лета, но её пришлось отбросить, каким-то шестым чувством, звериным волчьим чутьём, почувствовал приближение людей и ушёл, опередив их почти на час. Потом слышал лай их собак.

Весна набирала силу. Проталины становились всё шире, и надо было выбираться из тайги до лесных весенних разливов или искать место, где до лета можно прожить. Только вот чем питаться? Было бы ружьё, тогда бы охотился, а так нож – тесак, вот и всё оружие – всё имущество.

Клим служил в спецназе, прошёл несколько «горячих точек», а потом его просто подставили: инкриминировали умышленное убийство мирной чеченской жительницы, хотя эта «мирная» была снайпером, и немало уложила его товарищей. Но в суде все вопросы решаются наличием больших денег, а их у Клима в достаточном количестве никогда не было. Кроме того стал и заложником политических решений: руководство страны начало заигрывать с этническими меньшинствами. «Духи» доставали его в период следствия, а потом и в зоне. Связи у них были налажены, денег на кровную месть они никогда не жалели, многие из лагерных начальников давно были куплены и смотрели на действия кавказцев сквозь пальцы. Их больше заботило, чтобы не было массовых беспорядков, шла работа и выполнялся план. А что идёт охота за каким-то зэком Климом их не волновало. Нет человека – нет проблем.

Решение бежать пришло внезапно. При погрузке лесоматериалов в вагоны он обнаружил в стволе огромного кедра большое дупло, как раз, чтобы залезть человеку. Обработал всё вокруг схрона перцем и махоркой, даже собака при осмотре долго чихала. В дупле проехал, сколько смог, хотя мороз, особенно по ночам, закручивал под телогрейкой всё тело в пружину. Но самым трудным было выбраться, ствол при погрузке повернулся не так, как Клим рассчитывал. Думал, что уже никогда не выберется, пока при разгрузке не обнаружат труп, но всё обошлось, просто повезло. Вагон при торможении дёрнулся и ствол кедрача с дуплом, где находился Клим, от толчка немного сдвинулся, чуть-чуть, но это спасло Клима от неминуемой смерти.

И вот теперь, как одинокий волк, он перепрыгнул через ледяную расщелину и ступил на остров не предполагая, что он волчий. Волчий остров. Служба в спецназе приучила Клима к любым неожиданностям, он был силён и вынослив, и даже тяжёлая работа на лесоповале в зоне была ему не сильно в тягость, но во время скитания по тайге он чувствовал себя изнурённым и морально, и физически. А во время предварительного заключения в следственном изоляторе было ещё хуже. По чьей-то злой воле его не раз подсаживали в камеры с «кавказцами». В первую ночь, когда они группой окружили его, он сразу понял – будут убивать. Тогда он прижался спиной к стене и взял крышку с бака для питьевой воды, и орудуя ею как щитом (могут в грудь и нож метнуть) яростно отбивался, пока не перекалечил более половины нападавших. Потом всю ночь стоял с этой крышкой у стены.

– Ну как тебе в камере живётся? – издевательски спрашивал на утро следователь, подстроивший эту встречу в камере.

– Посидите сами, узнаете! – огрызался Клим, глядя в самодовольную рожу следователя.

А тот продолжал ехидничать: «Ну, ну, лучшее жильё для тебя подберём!»

Если бы кто сказал раньше, что так может быть, не поверил бы никогда, и воспринимал всё это как страшный сон. Как затравленный зверь, ушедший от погони, голодный, но свободный ступал Клим на волчий остров, не зная, что будет встреча с настоящими волками, которые свободнее его, которых никто не преследует. И даже с пищей у них обстояло лучше: вчера задрали оленя.

Поход по тайге несколько подорвал силы, вчера в болоте в проталине он нашёл отошедшую от морозов клюкву, собрал и жадно съел. Кислота клюквы заставила ещё сильнее работать пустой желудок, и голод обозначился резче. Он нашёл попавшего в кем-то поставленную петлю зайца. Заяц под солнцем начал оттаивать и слегка протух. Но Клим, слегка поджарив его на костре, спички тоже были на исходе, съел, не обращая внимания на неприятный запах. Хорошо, что кто-то забыл о поставленной петле и вовремя не забрал попавшего в неё косого.

На исходе первой недели после побега Клим ночью провалился в старую тигриную ловушку. Когда увидел высоко над головой луну и звёзды, то решил, что всё – это конец. Из ямы всегда небо кажется выше. Всю ночь провёл он в ловушке и много чего передумал. Вот ведь какой парадокс: с одной стороны на свободе, с другой стороны в ловушке. Как любил шутить лагерный пахан: вот ты, Клим, по бараку ходишь, а я лежу, но вместе мы сидим, причём сидим прочно. В тигриной ловушке снова пришла мысль: «Всё! Отбегался! Видимо тут могила! Теперь не выбраться…» Вместе с тем пришла и злость: «Столько всего претерпел, надо выбраться, чтобы посмотреть в глаза кое-кому, тем, кто его предал, предал, не моргнув глазом!».

– Ну, ничего, доберусь до Владивостока, а там верные друзья. Не все же продажные… Только б добраться до Владивостока.

С рассветом Клим принялся за работу. Спас верный нож. Неторопливо выбил в мёрзлом грунте нишу для ноги, так, чтобы вошло полстопы. Затем сверху выбил нишу для руки. Потом, поставив одну ногу в выбитую нишу и уцепившись одной рукой за нишу для руки, выбил выемку для другой руки, для второй ноги и оказался на стенке ловушки более чем на метр в высоту, и так всё выше и выше. Два раза срывался, когда начинал торопиться. Убедил себя: «Не торопись, помни пословицу: тише едешь – дальше будешь». На последних выемках всё равно торопился и сбивал пальцы в кровь: легко сказать – не торопись, когда свобода рядом. Выбравшись из ловушки долго лежал на её краю, не было сил отползти и ноги были как ватные…

Поднял глаза и увидел лиану лимонника, кое-где даже сморщенные красные ягоды имелись.

– «Это ж удача!»

Дальневосточные охотники всегда берут с собой в тайгу горсточку ягод китайского лимонника и перед большой нагрузкой достаточно съесть несколько ягод, как начинают восстанавливаться силы и даже приумножаться. Вот такая у них сила. Более всего тонизируют семечки внутри ягод. Да и сама лиана приятна на вкус и тоже тонизирует.

Сразу у Клима и сил прибавилось, как только увидел лимонник. Но удача оказалась двойной. Лимонник обвивал бархатное дерево, известное своими полезными и даже целебными свойствами. Кора бархатного дерева и его ягоды охотно покупает за большую валюту Япония. Клим сдёрнул часть лианы, тут же разжевал горьковатые семечки лимонника с вкусной кислой оболочкой ягод и принялся жевать кусочек лианы. Потом скрутил её в круги и рассовал по карманам. От бархатного дерева вырезал приличный кусок коры, ягоды у него можно найти только летом.