Читать книгу Приключение русских в Иностранном легионе - Андрэ Львов - Страница 20

Проходя мимо очередного хутора, он заметил одиноко стоящую яблоньку, среди шикарного газона с недавно подстриженной травкой. В истории про древнеримских легионеров сказано, что они ставили военный лагерь вокруг яблонь, а уходя, оставляли столько же яблок, сколько было до их прихода, что свидетельствовало о наличии строгой дисциплины в их рядах! На яблоньке уже зрели довольно увесистые плоды, и голодный человек ползком пересёк это простреливаемое австрийское поле, не ожидания того, что с чердачного окна его уже взял на мушку альпийский стрелок. Цель была достигнута и к огромной радости, специалист по пересечению открытой местности, констатировал наличие сбитых ветром плодов. К тому же павшие яблоки оказались более зрелыми, чем те, что остались висеть на ветках дерева. Стоило ему собрать какую – то несчастную дюжину фруктов, как за его спиной раздалось, как в кино: «Хёндэ Хох!» Стоя на четвереньках и медленно подняв голову, он узрел реальное дуло австрийского карабина, смотревшего на него своим черным, не мигающим взглядом. Далее последовала команда, известная ещё с уроков немецкого языка: «Ауф штейн!», т. е. «встать!». Далее местный холёный, средней упитанности, бюргер, угрожая огнестрельным оружием, потребовал, что-то от нашего героя, похожего на узника местного концлагеря «Дахау». И указывая стволом, путь в сторону ухоженного хутора, добавил «Шнель». На что альпийский пленник невольно сквозь зубы процедил: «Русские не сдаются!» Это произвело на бюргера странное впечатление, и он опустил дуло карабина, и улыбнувшись, более загадочно, чем сама Джоконда, произнёс: «ТоварЫщ!» Конечно, хотелось ему сказать: «Тамбовский волк тебе товарищ», но узник промолчал, чтобы не провоцировать широко улыбающегося конвоира на международный скандал. Внезапно бюргер хлопнул своего пленника по плечу, как старого знакомого, и почти без акцента произнёс: «Кушать хочешь?» Во дворе, покрытом мелкой щебёнкой для узника накрыли стол, за которым присел какой – то дед возрастом в сто лет, опрятно одетый и до синевы выбритый.

Австрийский дед вдруг заговорил со своим гостем на русском языке почти, как тот эстонец: «Садись товарЫщ, будем кушать!» Всякого можно было ожидать от этих австрийцев, но только не этого. Честно сказать, обед был довольно скудный – жиденький протёртый супчик, картофель, мелко нарезанная квашеная капуста, похожая на рисовую лапшу и крохотный кусочек свинины. Благо, что хлеба было вдоволь – целый австрийский каравай, словно из русской печки. Дед стал обращаться к своему гостю на русском, представившись майором Вермахта, которому посчастливилось выжить, попав в плен под Сталинградом и провести пятнадцать лет в советском концлагере, где-то под Воркутой. Всё как бы стало на свои места, и вот уже можно было понять причину такой любви, этих австрияков, к великому и могучему языку, на котором разговаривал сам Ленин! Видимо вдоволь наговорившись, дед потребовал от толстой рыжей австриячки, что находилась неподалёку, пива. Борис, не задумываясь, проглотил содержимое красивой глиняной кружки, потребовав: «Ещё!» И судя по тому, как быстро принесли ему две кружки, покрытые пеной, было ясно, что после пятнадцати лет проведённых под Воркутой, этот дед привил своим домочадцам любовь, не только к русскому языку, но и к сталинскому порядку. Вдогонку им принесли пару тёмных бутылочек с названием «Бьер» и, чисто логическим путём, наш путник пришёл к умозаключению, что доброе пиво на разлив уже кончилось и им придётся догоняться этим консервированным. Отбросив в разговоре своё тяжёлое историческое прошлое дед, будучи в хорошем расположении духа, заговорил о политике, сообщив своему собеседнику, что: «Горби-гуд!» На что его русский собеседник выдал в ответ: «Что немцу «Гуд» то русскому «Капут» и подытожил на немецком языке: «Горби ист… Шлехт», т. е. совсем плохой человек. Узрев недоумение в глазах пьяного австрийца, он стал на пустой бутылке из-под пива объяснять недобитому фашисту то, что «Горбатая перестройка» – это попытка стравить газы, и теперь Горбачёв, теряя свой контроль за ситуацией, пытается снова заткнуть горлышко пробкой, из которого хлещет пена. Тогда как Ельцин, в свою очередь, подогревает ситуацию и скоро «СССР… бум!» Внезапно дедок утратил интерес к беседе и чуть не клюнул носом в тарелку, но появившаяся, как бы ниоткуда, толстая невестка, удержала его за плечи. Пришло время прощаться и австрийский бюргер, провожая слегка пьяного гостя к дороге, дал ему на прощание целую пачку мятных конфет и позволил забрать опавшие яблоки. Пьяный путник, покачиваясь, пошел, куда – то вверх и так, как дорога всё время только повышала свой градус наклона, становилось ясно, что впереди начинались те самые Альпы, через которые перешёл со своими чудо – богатырями великий Суворов! Несколько раз проезжавшие мимо него полицейских машины весело сигналили ему, как своему старому знакомому. Моросил освежающий дождик, но до поры, до времени, выпитое пиво позволяло ощущать себя хорошо и ему невольно подумалось: «Как хорошо, что когда-то этого австрияка товарищ Сталин промурыжил в ГУЛАГе».