Читать книгу Следы на песке - Андреа Камиллери - Страница 6

Фацио – его не было видно весь день – явился в участок около пяти.

– Как улов?

– Неплохой.

– Прежде чем раскроешь рот, хочу сказать, что Мими сегодня рано утром съездил на конюшню Ло Дуки и узнал много интересного. – И он рассказал, что выяснил Ауджелло.

Когда комиссар умолк, лицо Фацио выражало сомнение.

– Что не так?

– Простите, комиссар, но не лучше ли нам связаться с коллегами из Монтелузы и…

– И сдать карты?

– Вдруг им следует знать, что одна из лошадей убита тут, в Маринелле, комиссар.

– Нет.

– Как скажете. Может, объясните почему?

– Может, объясню. Это личное. Не могу забыть, с какой бессмысленной жестокостью убито бедное животное. Хочу посмотреть в глаза этим уродам.

– Вы ведь можете пересказать коллегам, как убили лошадь! Во всех подробностях!

– Одно дело пересказать, а другое – увидеть самому.

– Комиссар, простите, что настаиваю, но…

– Ты что, сговорился за моей спиной с Ауджелло?

– Я?! – опешил Фацио.

Комиссар понял, что сморозил глупость.

– Прости, я весь на нервах.

И правда. Он подумал, что сказал Ингрид «да», а у него уже пропало желание ехать во Фьякку и выступать там в роли очередного воздыхателя Ракеле.

– Расскажи мне о Престии.

Фацио все еще дулся:

– Вы не должны были мне такое говорить, комиссар.

– Еще раз прошу прощения, ну?

Фацио достал из кармана листок. Комиссар понял: сейчас ему будут зачитаны полные персональные данные Микелино Престии и его компаньонов.

Как некоторые собирают марки, китайские эстампы, модели самолетов, раковины, так Фацио коллекционировал персональные данные. Комиссар даже думал, что, вернувшись с работы домой, тот вводил в компьютер данные, собранные в ходе расследования. А в выходной развлекался их перечитыванием.

– Могу? – спросил Фацио.

– Да.

В другой раз комиссар запретил бы ему это заунывное чтение под угрозой смертной казни. Но сейчас надо было загладить обиду. Фацио улыбнулся и начал читать. Примирение состоялось.

– Престия Микеле, называемый Микелино, родился в Вигате 23 марта 1953 года, у ныне покойных родителей Престии Джузеппе и Ларозы Джованны, проживает в Вигате по адресу Абате Мели, 32. Женился в 1980 году на Сторнелло Грации, родившейся в Вигате 3 сентября 1960 года, родители Сторнелло Джованни и…

– Может, пропустишь? – робко попросил Монтальбано, начиная потеть.

– Это важно.

– Ладно, продолжай, – смирился комиссар.

– …и Тодаро Марианна. У Микеле Престии и Сторнелло Грации был сын Бальдуччо, погиб в возрасте восемнадцати лет, разбился на мотоцикле. Престия получил диплом счетовода и в возрасте двадцати лет был принят на должность помощника бухгалтера в фирму «Коццо и Рампелло», в настоящее время владеющую тремя супермаркетами. Спустя десять лет был повышен до бухгалтера. Уволился в 2004 году. В настоящее время безработный.

Он аккуратно сложил листок и положил обратно в карман.

– Это все, что о нем можно узнать официальным путем.

– А неофициальным?

– Начну с женитьбы?

– Начинай откуда хочешь.

– Микеле Престия познакомился со Сторнелло на одной свадьбе. Начал ее обхаживать. Стали встречаться, успешно скрывая от всех свой роман. Девушка забеременела и была вынуждена признаться родителям. Тогда Микелино берет на работе отпуск и исчезает.

– Не хотел жениться?

– Даже в мыслях не держал. Но не проходит и недели, как он возвращается в Вигату из Палермо, где прятался в доме у одного друга, и заявляет, что немедленно женится, чтобы исправить ошибку.

– Почему он передумал?

– Ему помогли.

– Кто?

– Сейчас объясню. Помните, я говорил, кто мать Сторнелло Грации?

– Да, но я не…

– Тодаро Марианна. – И многозначительно посмотрел на комиссара.

Но тот оказался не на высоте:

– А кто это?

– Как – кто? Одна из трех племянниц дона Бальдуччо Синагры.

– Погоди, – прервал его Монтальбано. – Ты хочешь сказать, что за подпольными скачками стоит Бальдуччо?

– Не прыгайте, как кенгуру, комиссар, я еще ничего не сказал про подпольные скачки. Мы говорили о женитьбе.

– Ладно, продолжай.

– Тодаро Марианна идет к дядюшке: так, мол, и так, ее дочь – и так далее и тому подобное. Людям дона Бальдуччо хватило суток, чтобы отыскать Микелино в Палермо и привезти его ночью сюда, на виллу.

– Похищение.

– Можно подумать, дона Бальдуччо этим испугаешь!

– Он ему угрожал?

– По-своему. Два дня и две ночи его держали в пустой комнате без еды и воды. Каждые три часа в комнату входил тип с пистолетом, щелкал затвором, глядел на Микелино, наставив на него дуло, потом отворачивался и выходил, не сказав ни слова. На третий день заходит к нему дон Бальдуччо, извиняется за долгое ожидание – сами знаете, каков дон Бальдуччо, с его улыбочками и реверансами, – и тут Микелино падает перед ним на колени и, рыдая, просит оказать ему честь и позволить жениться на Грации. Когда малыш родился, ему дали имя Бальдуччо.

– А потом какими были отношения между Бальдуччо Синагрой и Престией?

– Спустя год после женитьбы дон Бальдуччо предложил ему оставить должность на фирме «Коццо и Рампелло» и работать на него. Но Микелино отказался. Ответил дону Бальдуччо, что ему страшно и он не справится. И тот оставил его в покое.

– А потом?

– Года четыре тому назад Микелино увлекся азартными играми. И тут синьоры Коццо и Рампелло обнаружили значительную кассовую недостачу. Из уважения к дону Бальдуччо они не стали на Микелино заявлять и просто его уволили. Но деньги потребовали вернуть. Дали три месяца сроку.

– Он просил денег у дона Бальдуччо?

– Само собой. Но тот послал его куда подальше. Обозвал пустым местом.

– Коццо и Рампелло на него заявили?

– Нет. Через три месяца Микелино явился к синьорам Коццо и Рампелло с пачкой наличных. Вернул все до последней лиры.

– И кто же дал ему денег?

– Чиччо Беллавия.

Это имя он хорошо знал. Еще бы! Чиччо Беллавия был восходящей звездой в молодой мафиозной группировке, стремившейся переплюнуть старое поколение Куффаро и Синагра. Потом он предал товарищей и перешел под начало Куффаро, став их исполнителем.

Так что за подпольными скачками стояла мафия. А иначе и быть не могло.

– Микелино Престия сам обратился к Беллавии?

– Наоборот. Беллавия заявился к нему лично, сказал, что узнал о его затруднительном положении…

– Но Престия не должен был соглашаться! Взять эти деньги равносильно заявлению, что он заодно с врагами Бальдуччо!

– Я же вам сразу сказал, что Микелино Престия – пустое место. Дон Бальдуччо с такими словами его и выпер. А из благодарности к Беллавии Микелино пришлось взять на себя организацию подпольных скачек. Не смог отказаться. Так что теперь он работает против дона Бальдуччо.

– Вряд ли этому Престии светит спокойная старость.

– Я тоже так думаю, комиссар. Вы по-прежнему считаете, что между убийством коня и скачками есть связь?

– Даже не знаю, что ответить, Фацио. А ты – нет?

– Сперва, когда вы показали мне мертвого коня, я сам заговорил о подпольных скачках, помните? А теперь мне кажется, они ни при чем.

– Поясни-ка.

– Всякий раз, когда мы строим предположение, оно оказывается ошибочным. Вы ведь решили, что коня приезжей увели, чтобы подставить Ло Дуку. И тут же выясняется, что увели коня и самого Ло Дуки. Тогда зачем было красть коня приезжей?

– Согласен. А скачки?

– Ло Дука, насколько мне известно, к скачкам не имеет никакого отношения.

– Уверен?

– Не на все сто. Руку на отсечение не дам. Но мне кажется, он не из таких.

– Никогда не доверяй тому, что кажется. Например, разве ты мог десять лет назад предположить, что Престия станет организатором подпольных скачек?

– Нет.

– Тогда зачем говорить «он не из таких»? И вот еще что. Ло Дука налево и направо бахвалится, что мафия его уважает. По крайней мере, уважала – до вчерашнего дня. А знаешь, почему он так говорит? Знаешь, с кем он дружбу водит, кто его прикрывает?

– Нет, комиссар. Но постараюсь выяснить.

– Разузнал, где проводятся скачки?

– Они каждый раз меняют место. Я узнал, что однажды скачки проводили у виллы Пансеки.

– Пиппо Пансеки?

– Именно.

– Но, насколько мне известно, Пансека…

– Пансека ни при чем. Возможно, он вообще ничего не знает. Он был в Риме, и сторож на одну ночь сдал землю в аренду Престии. Денег ему отвалили столько, что хватило на новую машину. А в другой раз скачки проводили около горы Красто. Вообще это бывает раз в неделю.

– Минутку. Их всегда проводят по ночам?

– Конечно.

– Что, в темноте?

– У них полно оборудования. Привозят с собой генераторы, как при киносъемках. Врубят софиты – и вокруг светло как днем.

– А как они сообщают клиентам время и место?

– У них важных клиентов, тех, кто делает крупные ставки, от силы тридцать-сорок человек, остальные – мелкая сошка, придут – хорошо, а нет – еще лучше. Толпа на машинах им ни к чему, слишком опасно, привлекает внимание.

– И как они оповещают?

– Шифрованными звонками.

– И мы ничего не можем сделать?

– С нашими-то возможностями?

Комиссар посидел еще пару часов в конторе, потом сел в машину и поехал в Маринеллу. Прежде чем накрыть на террасе, решил принять душ. Выложил содержимое карманов в гостиной на журнальный столик. Обратил внимание на листок с номером мобильного телефона Эстерман. Пожалуй, стоит спросить ее кое о чем. Можно и завтра, когда они встретятся во Фьякке. А вдруг не получится? Кто знает, какая там будет толпа. Лучше позвонить сейчас, время не позднее. Он так и сделал.

– Алло! Синьора Эстерман?

– Да, кто говорит?

– Комиссар Монтальбано.

– Только не говорите, что вы передумали!

– Насчет чего?

– Ингрид мне сказала, что вы завтра приедете во Фьякку.

– Приеду, синьора.

– Я буду очень, очень рада. Не занимайте вечер: будет ужин, вы в списке моих приглашенных.

О мадонна! Только не ужин!

– Видите ли, завтра вечером у меня…

– Не ищите дурацких предлогов.

– Ингрид тоже останется на ужин?

– Шагу без нее не можете ступить?

– Да нет, просто она везет меня во Фьякку, и я подумал, что обратно…

– Не волнуйтесь, Ингрид тоже остается. Почему вы позвонили?

– Я?!

Перспектива ужина – людские разговоры, которые придется слушать, тошнотворная стряпня, которую придется глотать, – напрочь вышибла из головы, что звонил-то он.

– Ах да, простите. Я не хотел отнимать ваше время. Если завтра у вас будет пять минут…

– Завтра будет полный бардак. А сейчас у меня есть немного времени, собираюсь на ужин.

С Гуидо? Свидание при свечах?

– Послушайте, синьора…

– Зовите меня Ракеле.

– Послушайте, Ракеле. Помните, вы говорили: сторож конюшни сообщил, что ваш конь…

– Да, помню. Но, видимо, я ошиблась.

– Почему?

– Потому что Шиши – простите, Ло Дука – сказал, что бедняга сторож в больнице. И все же…

– Я вас слушаю, Ракеле.

– И все же я почти уверена, что он представился сторожем. Знаете, я еще спала, было раннее утро, накануне я легла поздно…

– Понимаю. Ло Дука сказал, кому он поручил позвонить?

– Ло Дука никому этого не поручал. Это было бы невежливо по отношению ко мне. Он сам должен был меня известить.