Читать книгу Волжане: Поветлужье. Ветлужцы. Ветлужская Правда (сборник) - Андрей Архипов - Страница 7

Иван сидел на чурбаке около повети, оказавшейся крытым сараем без одной стены с соломенной крышей, и рассуждал вместе с Николаем:

– Вот смотри, – провел он прутиком кривую линию на земле. – Вот такая у нас диспозиция. Ты у нас в погранвойсках срочную отбывал, значит, тоже человек в чем-то военный, может, что и присоветуешь. Это речка, которая называлась… не упомню, как она по-местному звалась, но переяславцы ее окрестили Дарьей. У них все на «-рья» кончается, по-моему… В этом месте, – прутик уперся в кривую загогулину почти у самого устья лесной речки, – мы резко свернули на луг, пажить прошлогоднюю стало быть. Почему?

– Да ясен пень почему, скрывал что-то десятник, – присел рядом Николай. – И не отбывал я, а духов ловил, как раз на развал страны служба пришлась. Я ведь всего на пару-тройку лет тебя помладше и…

– Угу, именно что скрывал… – не дал ему отклониться от темы Иван. – Видишь, речка петлю делает в самом устье? Показалось мне, что заводь там, за кустами, и то место с Ветлуги не заметно. Знать, насады они свои там хранят, про которые Радка проболталась… И смотри, как деревня расположена. Ее тоже не видно с реки за холмом, лес все застит. То есть выкупили они, конечно, землю, но сторожатся, ой, сторожатся чужого глаза! Не с руки им свой тын показывать, а на крепостицу ресурсов нет, да и защищать ее некому. Это во-первых…

– Перебью тебя, Вань. Тын хлипкий у них, а вышка всего одна, да и та над забором почти не возвышается. Правда, тут смотреть не на что. Пажить в глубину метров сто, а дальше лес, не увидишь ни черта. Но на Ветлугу такую конструкцию действительно лучше не высовывать от греха подальше!

– Точно. А по всему выходит, что и на нее у них сил не хватает. Один человек около заводи, один на вышке около ворот, один на лесной тропе, один на холме со стороны Ветлуги… Нет, вряд ли. Скорее всего, пацаны стерегут последние два места. Именно поэтому Свара с десятником нас и встретили почти у самой деревни. И то еле успели. Если на уме держим семь дружинников да посменную службу, то получается в самый притык. А значит?

– Значит, трое здоровых мужиков им позарез нужны. Для работы или для службы. Сколь бы их самих ни было, семь или цельный десяток.

– Вот-вот. Поэтому все свои карты мы сразу выкладывать не будем. И так возьмут на жительство, только креститься двумя перстами не забывай, – ухмыльнулся Иван. – А своими мы в любом случае можем стать только после проверки делами или службой.

– Ты, как я понял, служить собираешься?

– А куда бедному егерю еще податься? Потому и к Сваре напросился.

– Как он к тебе лисой-то подкатывал. Вопрошал, как по отчеству тебя величают…

– О, ты уже местными словечками бросаешься!

– Да какими местными… Хотя да, едрен батон. Понемногу врастаем в обчество. Мы их словечками, а они, может быть, нашими пользоваться будут.

– Дай бог, дай бог… – Иван поерзал, ловчее устраиваясь на чурбачке, и продолжил: – Что насчет кузни скажешь?

Радка в самом начале пажити ушла в отрыв и около кузни, примостившейся рядом с тыном, их встретил дед Любим в обнимку с внучкой, вздернув поседевшую бородку и рассматривая, слегка сощурившись, новоявленных гостей.

Чинно поздоровавшись с отцом, Антип представил всю пешую процессию по очереди, упомянув про историю с медведем и про то, что пригласил путников погостевать.

Любим его на этом прервал, сказав, что надо сначала накормить гостей, а потом уже и разговоры вести своим чередом. При этом он успел цыкнуть на Свару, зашедшего, по его мнению, слишком далеко в кузню, отчего тот вылетел из нее как ошпаренный, а также поинтересовался любопытными взглядами Николая, которые тот бросал на видневшийся горн и инструменты в углу помещения.

Узнав, что тот тоже причастен к кузнечному делу, хмыкнул, но одобрительно пробормотал, что это дело зело доброе, помощники завсегда нужны. И послал Радку вперед попросить соседку Агафью собрать что-нибудь на стол поснедать. Девчушка нахмурилась, услышав про ту (оправдывая этим поговорку про одну хозяйку на кухне), однако спорить не стала и умчалась ланью вперед.

– Ничего особенного не скажу, – пожал плечами Николай. – Парой слов с Любимом всего лишь перемолвились, да и горн в полутьме не разглядел. А как расположена кузня, ты и сам видел. Понабросаны тонкие стволы на края яруги, все тяп-ляп, на скорую руку. Надо признать, правда, что времени у них не было что-то дельное построить… А! Заметил я, что звук из оврага наружу глухо доносится, и все больше в сторону леса. Так что это еще один довод, что хоронятся они от гостей с Ветлуги. Если примут нас, то попрошусь у Любима осмотреться в его хозяйстве да поспрошаю, как железо они добывают и что с ним делают.

– Лады. Как железо они получают… в принципе понятно. В этих местах только болотная руда имеется. А вот то, что кирпича я у них не увидел и домишки плохонькие стоят, так это тебе флаг в руки, твоя идея была плинфу строгать.

– Ну да, моя. Лучше будет, ежели я по мастеровой части пойду… Тьфу ты! Правильно говоришь, уже начинаю местные обороты речи заимствовать.

Домишки внутри тына были действительно аховые. С точки зрения будущего, конечно. Да и что можно построить за пару лет, особенно если еще и другими делами надо заниматься?

Весь оказалась одной улицей с двумя рядами домов полуземляночного типа, разгороженных между собой жердяными изгородями либо плетнями. Каждый жилое сооружение было длиной метров девять-десять, с двухскатной крышей, упирающейся концами почти в землю и покрытой дерном.

Вход в них был с обоих концов.

Увидев рядом с задней дверью козу и девчушку лет шести-семи с хворостиной в руках, Вячеслав высказал предположение, что используются эти строения не только для людей, но и для скотины. По крайней мере, зимой, в сильные морозы.

Отдельные летние пристройки для скотины тоже стояли. Сбиты они были из жердей и обмазаны наспех глиной. Вокруг копошились куры, однако другой живности видно почти не было. Как узнали потом от Антипа, скотину пасли на дальнем выгоне. Ближняя пажить весной заливалась водой и высыхала нескоро.

Труб над домами видно не было – это явно указывало на то, что топились они по-черному.

Исключений из такого рода жилищ, заглубленных в землю примерно на метр, было два. На небольшой площади рядом с воротами стоял деревянный двускатный сруб с высокой подклетью и торчащим на крыше дымоходом. К входной двери дома вела длинная пологая лестница, более похожая на мостки, однако в подклеть был еще один заход снаружи, выглядевший как небольшая дверца в половину человеческого роста.

Судя по зашедшему в дом воину, который за минуту до этого открывал им калитку, это была дружинная изба. Рядом с ней толкался народ, собравшийся среди дня поглядеть на гостей и неторопливо здоровающийся по очереди с Антипом и гостями, но с расспросами не лезший.

Вторым исключением был дом кузнеца, примыкавший к тыну в дальнем углу веси. Это был небольшой сруб, рубленный в лапу и объединенный под одной крышей с хлевом. Труба тут, к сожалению, тоже отсутствовала.

Придя на место, путники сложили вещи в отведенную им поветь на жердяной настил, служивший, видимо, для хранения сена. Рядом была пристроена сараюшка с глинобитным очагом для приготовления пищи, которым разрешили пользоваться при необходимости.

Свара около дома их бросил и уединился около колодца с бойкой молодухой, довольно смазливой и по виду явно не страдающей сдержанностью на язык. Так что все дальнейшие действия прибывших гостей, скорее всего, тщательно протоколировались и впоследствии живо обсуждались. Однако те явно не были склонны давать пищу для размышлений, быстренько почистили одежду, умылись с дороги и сразу же юркнули под крышу подальше от любопытствующих глаз.

Войдя в дом, гости перекрестились на образа (причем вся команда, не исключая обученных заранее мальчишек, слаженно осеняла себя двуперстием, хотя за хозяином слов молитвы, кроме Ивана, никто не повторял) и сели вечерять.

Пища была предложена немудреная, но голод путешественников прекрасно утолила. Сыто, оказавшееся холодным медовым напитком, приправленным сбором ароматных трав, щи и просяная каша с мясом. Хлеба не было.

После ужина Любим, сославшись на дела, покинул их на некоторое время, предложив отдохнуть. Антип же, всю дорогу от кузни что-то выведывавший у Вячеслава, уволок того за руку в хлев, пытаясь продолжить свое дознание. Ребятам взрослые дали задание разобрать все имеющиеся вещи, а Иван, прихватив с собой Николая, присел около сарая, чтобы разложить увиденное по полочкам в преддверии вечернего разговора с десятником.

После окончания беседы не прошло и пяти минут, как из хлева вышел Вячеслав, вытирающий руки пучком соломы, и Антип, семенящий за ним следом и вопросительно заглядывающий тому в лицо:

– Одна она кормилица у нас. Сдохнет, как есть сдохнет без помощи…

– Куда, сказываешь, ее гоняли на выпас?

– Да ить, как батюшка сказывал, она последнюю седмицу со всеми паслась на дальнем выгоне и вечор вроде там же была. А вот днесь на новое место ее погнали с соседской буренкой – трава сочная там…

– Похоже, там она и потравилась – нажралась травы сорной.

– Подскажешь чего, лекарь, али сдохнет она? – Антип огорченно махнул рукой и прокомментировал ситуацию сидящим около повети остальным гостям. – Стоит, милая, раздулась, дрожит, чуть не падает…

– А льняное масло у вас есть? – поинтересовался Вячеслав.

– Найду, не сумлевайся.

– Надо дать буренке несколько ложек, а также воды нагреть горячей, тряпицами ей крестец парить будем. А деготь берестяной?

– Есть, есть, как не быть?

– Будем еще теплую воду корове в горло вливать вместе с ним. Пропорции не скажу, сам попробую намешать. Рот ей только надо не забыть распереть чем-нибудь… пучком соломы, что ли. Давай неси все, попробуем полечить. – И прокричал в сторону уже убегающего Антипа, получив ответное мотание головой: – К соседке забеги, спроси, как там ее скотина!

– Ну как, дохтур? К вам на прием записываться можно? – дурашливо склонил набок голову Николай.

– Балбес ты, Николай, серьезным разве что выглядишь! Черт… образование, говорите, высшее? А без лекарств как предлагаете лечить, даже если симптомы понятны?!

– Да молчим мы о высшем образовании, молчим, – вступил в разговор Иван. – У меня те же проблемы были в армии, потом переучиваться приходилось. И я не про технику, а про людей. На психологов нас надо было учить!

– А нам второй специальностью надо было какое-нибудь травоведение преподавать! Лекарства мне нужны или какая-нибудь бабка-знахарка, в травах досконально разбирающаяся. Кстати, это мысль… – задумался Вячеслав.

– Ладно, мы с Николаем – ревизию наших вещей делать. Участвуешь?

– Не-а. Сейчас Антип прибежит, после коровы еще и им надо заниматься. Нитки из швов попробую выдернуть, пора уже. Разберетесь как-нибудь без меня. Кстати, все иголки, нитки, остатки йода, скальпели, э…

– Пинцеты? – хохотнул Николай.

– Не смешно, – не обиделся «светило» местной медицины. – Тонкий острый нож нужен позарез! Ну и тряпки… Это все мне, уговорились?

– А как иначе? Ты нам на жратву зарабатываешь, пока мы тут баклуши бьем! Лечи… и не унывай, если что не так. Не сразу Москва строилась… – заметил Иван, заворачивая за угол под навес сарая.

– Лучше бы и не строилась, как посмотришь, что получилось в итоге, – донеслось вслед. – За чужой счет жирует. Это справедливо?

Ему никто не ответил. У остальных тоже чесались руки заняться делом.

– Так, робяты, – начал рассматривать разложенные вещи Иван. – Докладай, что у нас есть! Я гляжу, вы тут по полочкам все разложили! Ага, слева направо… Начнем с самого убойного оружия – самострела! Глянь, Степаныч, что-то сделать можно, чтобы эта конструкция из игрушки в оружие превратилась? И не в одном экземпляре?

– Смотрел давеча. На удивление просто сделано, поэтому надежно. Главный недостаток один… В этой деревне не гниет ни одного трактора, с которого можно снять рессоры. А если серьезно, то при решении проблемы упругости предплечий лука любой самострел можно довести до ума. Будет метров на сорок или пятьдесят дюймовку прошибать. Больше, наверное, и не надо, точно не прицелишься… Подойдут ли рога, не знаю. А металлические изготовить… Сомневаюсь, что такое можно сотворить здесь и сейчас. Жилы еще надо подобрать на тетиву, но с этим я уже к Вячеславу подкачу, и… как ты, Вовка, говорил? Козья ножка? Короче, еще взводной механизм и предохранитель нужен. И все из местных материалов.

– Вот вы с ним и займитесь, если досуг будет. Он тебе теорию, а ты все это в железе воплощать будешь. Такими знаниями обладаешь, Вовка?

– Ага. Я много читал про самострелы. Только они медленно стреляют, но вот если многозарядный сделать…

– А он будет скорострельней?

– Разве что чуть-чуть. Болты сами подаваться будут, но взводить придется вручную.

– Вот этого чуть-чуть у нас, робяты, и нет. Давайте из местных материалов сначала самый простой сделайте, а потом уже к развитию перейдете. Но главное, Николай, это кузня, выплавка металла и кирпичи. Если ты почувствуешь, что хоть что-то можешь на себя взять, даже не с нуля, а отдельный кусок технологического процесса, то хватайся обеими руками. Тогда мы хоть прокормить себя сможем.

– Слушай, Михалыч, сколько можно, а? Ты уже раз пятый про одно и то же толкуешь…

– Не пятый, а третий. Нудный я, нудный, что тут поделаешь! Только поймите, что речь идет о нашем выживании. За нас тут никто не вступится, если даже резать будут. А дойными коровами, которых на мясо не пускают, нам еще предстоит стать. Все, я закончил, больше не буду надоедать с этим вопросом, раз все всем ясно…

– Ясно, ясно.

– Теперь ружья. Двенадцатый калибр. Сколько патронов выгребли? Все тут? Ага, полтора десятка мелкой дроби, пяток мелкой картечи четырехнулевками и семь штук картечин «трио», это фактически пуля. Не знаю как против кольчуги, но лошадь на полном скаку последние должны остановить. С вашего разрешения я крупную картечь оставлю себе, как раньше и было. Ружья из чехлов не вынимаем, чтобы вопросов не было. Так… два топора. Один обычный, но вроде неплохой. Другой марки «fiskars», этого хватит надолго. Твой, Николай? Деньги девать было некуда? А… ну да, теперь в ножки за него поклонимся. А уж аборигены на него просто молиться будут!.. Так, посуда. Алюминиевые ложки, кружки, пластиковые стаканы. Это в одну кучу. Две неполных бутылки водки с завинчивающимися крышечками, это удачно… Иголки, нитки разные, йод, остатки бинтов… это все сложи в пакет, Вовка, и бате отдай, ага? Еще одеяло, пенки, спальник… О… Котелок и сетка! Это тут особые ценности… Так, с вещами все. Осталось только что-то личное и ножи у каждого. У вас, ребятки, перочинные?

– Угу.

– Тоже неплохо. А теперь к главному приступим. Картошки у нас на вес примерно четыре кило, лука… э… около двух и морковки килограмма полтора. Все по пакетикам и в кучу, это наш семенной фонд. Бери-ка пока все на себя, Тимка, и чтобы ничего не сгнило, ага? Пакет тоже вещь ценная, кстати, его не рви. Соли полторы пачки. Зажигалка. Две? Хорошо. Ну и все. Семечки? Жареные? Ах, полужареные… Держи, Тимк, цельная горсть. Цветок будет хороший перед окном. Один. Может быть… Еще что-то есть?

– Нет!

– Тогда все, товарищи офицеры и вольнослужащие, закончили с перетрясом вещей. Ребята, вы стелитесь пока, вон сено в углу. И готовьте программу обучения местного населения, если делать нечего. Трехмесячную. Завтра доложите. А еще можете Радку позвать и прошвырнуться по веси, потом расскажете нам, что да как. Только в конфликты старайтесь не вступать со сверстниками… без необходимости.

– Зачем ребят загрузил? – спросил Николай, когда они отошли от мальчишек. – Они и так как пришибленные сидят, не могут осознать, что с ними это действительно случилось. На себя не похожи.

– Вот я клин клином и пытаюсь выбить. Меньше будут думать – легче будет адаптация. В армии знаешь как? Ну да, знаешь… Если у солдата есть свободное время, то это приводит обычно к печальным последствиям. Они так и так улизнули бы погулять, а теперь пойдут с заданием. Глядишь, это их будет сдерживать.

* * *

Вовка с Тимкой, пользуясь разрешением Ивана и молчаливым согласием Тимкиного отца, сразу заглянули в дом в поисках Радки. Та занималась в сенях нехитрой уборкой после того, как гости повечеряли, и была только рада переключиться на такое интригующее событие, как экскурсия по деревне у всех на виду да еще в сопровождении новых поселенцев.

Первым делом она повела их на конюшню к дружинному дому показывать боевых коней, привезенных из переяславских земель. Большинство было на выпасе, но один всегда стоял здесь оседланный с отпущенной подпругой.

– Бяша, бяша, – позвала его Радка овечьим именем, на что мальчишки ответили дружным фырканьем. – Не смейтесь, Буян его звать, только любо ему на сякый мой зов откликаться.

Радка протянула ему руку, и конь сразу сунулся в ладонь теплыми влажными губами, подбирая крошки лакомства, протянутого девчонкой, и позволяя ей гладить себя по гриве.

– Вельми благий, да? Вы только не троньте его, занеже ко мне привык он, хозяин дозволяет, а вас и потоптать может. И еще… не сказывайте моим, что я хлеб ему давала. Попадет. Ужо поели его весь, а я припрятала корочку.

Мальчишки все-таки не выдержали и подвинулись чуть поближе рассмотреть красавца. А посмотреть было на что. Буян был небольшого росточка, в холке лишь чуть выше мальчишек, но серая в яблоках расцветка во все времена вызывала восхищение даже у далеких от лошадей людей. Седло было, по мнению более продвинутого в этом Тимки, какое-то низенькое, а стремена полукруглые, с шишечками по бокам.

– Видимо, шпоры, – тихонько прошептал он на ухо товарищу.

– Поглядевши? Дальше поведу вас, – отряхнула руки Радка.

Но не успели они зайти за угол дружинной избы, как оттуда неожиданно выбежали трое запыхавшихся пацанов, каждый из которых выглядел чуть постарше выгуливающихся ребят. Были они также немного пошире в плечах, уступая при этом Вовке с Тимкой в росте.

– Гляньте, девка в рубе всем на смех явилась, – донеслось от одного из них, с рыжей шевелюрой, стриженной под горшок. – На истопку идешь, так она там дрова колет, на ловитву выходишь – и там пигалица в штанах. Ужель ты в отроки стремишься, а? Любо сходить за кусты да удами померяться, у кого длиннее? Шо не кигикаешь[4] согласие свое?

Радка густо покраснела и встала как вкопанная. Видимо, обидчики привыкли, что все нападки остаются без ответа, и рыжий собрался изгаляться дальше, но вперед неожиданно для него вылез Тимка, которому палец в рот было лучше не класть.

– А это хто тут кукарекает? Завелся никак петушок, у которого кукарекалка отросла? Ты эту свою кукарекалку в рот засунь, там и грызи. Недомерок несчастный…

Рыжий аж рот раскрыл от удивления. Он, конечно, не просто так зацепился за девчонку. Уже вся весь знала, что Антип привел христиан с детьми из других мест. Как же не сходить да не посмотреть, кто у него гостит? Заодно и проверить, что за новички такие. Если удача повернется лицом, то и кулаки почесать можно. Но такое…

Прошла минута, а рыжий все еще слушал поток по смыслу понятных, но наполовину незнакомых ему слов, которые Тимка непрерывно изливал из себя подобно прохудившемуся водопроводному крану.

Когда все же образовался секундный интервал из-за того, что Тимке пришлось глотнуть воздуха, справа от Радкиного обидчика выступил белобрысый паренек с еле заметными веснушками на щеках. В отличие от босых сверстников, он был обут в грубо сработанные поршни и имел вид независимый и спокойный.

Мальчишка без предисловий опустил руку на Тимкино плечо.

– Мстислав я, айда драться за пажить. Его вот Андреем кличут, а обидчика вашего Вышатой. Пошли, негоже ждать, пока рыжий рот закроет, это надолго. До темноты успеем обратиться.

Мстислав тут же повернулся к воротам, не сомневаясь, что остальные последуют за ним.

Вернулись действительно до темноты, успев напоследок выкупаться в Дарье и приложить холодные речные камни на наливающиеся ссадины и синяки. При купании Радке выделили место чуть выше по течению, поскольку Мстислав рассудительно сказал, что невместно ей с ними плавать, даже в исподнем. Не дитя уже, пора привыкать, что девицей скоро станет.

А перед этим было официальное знакомство.

Тимку Мстислав отдал Рыжему, которого Вышатой никто почти и не звал. Тимка доверие оправдал и выдал тому по первое число. А потом по второе, пока их не разнял Андрей, вызвавшийся смотреть, чтобы все было по правилам, хотя самих этих правил никто не оговаривал.

Себе же Мстислав выбрал Вовку, и уже тому было выдано на орехи.

У Мстиши, как называли заводилу местные ребята, отец был дружинником и уже обучал его кулачному бою и хитрым приемам, поэтому у Вовки шансов не было. Однако, пару раз заставив его поваляться по земле, злорадствовать тот не стал, а позвал всех купаться.

Впрочем, от Мстиши это вполне ожидалось, так как он настолько все делал стремительно, быстро переключаясь с одного дела на другое, что излишняя трата времени на публичный показ своего превосходства над сверстниками выглядела бы для него просто чужеродной.

А уж обижаться на него самого ни у кого и мыслей не возникло бы. Пока делаешь вид, что дуешься, тот уже усвищет по другим делам. Из-за такой стремительности в действиях все остальные на его фоне смотрелись просто увальнями, хотя никто к числу последних и не принадлежал.

Так что, признав ничью, Тимка с Вовкой продолжили знакомство с близлежащей местностью – речкой, пажитью, тыном, окружающим весь.

Они даже взобрались на холм со стороны Ветлуги, на склоне которого стояла деревня. Только раз, посреди визга и писка купания, мальчишки вскинулись, вслушиваясь в сторону деревни. Показалось – то ли гром далекий был, то ли выстрел грянул. Однако водные забавы взяли свое, и дальний грохот забылся.

А вечером, еще до заката вся компания, наполненная впечатлениями от прожитого дня, втянулась обратно за ворота.

Потом Вовка рассудительно заявил, что, возможно, если бы деревенские ребята были чуть постарше или им встретился бы не подвижный как ртуть в своих устремлениях Мстислав, а кто-нибудь другой, то дело могло бы кончиться ссорой и даже продолжительной войной за превосходство.

Но случилось так, как случилось. Кроме того, сыграл свою роль тот факт, что встречавшие их испытывали жгучее любопытство по отношению к новичкам.

В любом случае стычка, к общему удовлетворению, была замята, даже насчет Радки пришли к согласию. Мол, Рыжий, конечно, лопух и неправ в том, что постоянно докапывается к ней, но Радка ведет себя по-пацански, вот и получает за это.

Радка было вскинулась, но Мстислав пообещал ей за всех, что дразнить данная троица ее больше не будет, и история была тут же забыта.

После чего началась пытка. Пытали мальчишек про все, даже Рыжий успел вставить пару своих вопросов. Почему так одеты? Откель такие ножи? Откуда пришли и куда идут? Надолго ли здесь? А что за мешки с собой несли? А почему лаптей не носят и босиком не ходят? Сапог, как были обозваны высокие ботинки новичков, не жалко? Кто постриг так коротко, да так ровно? Что за воин с ними был, так ловко Свару на землю кинувший?

Вовка с Тимкой были, конечно же, предупреждены, что про свое прошлое рассказывать надо поменьше, а уж про перенос в другое время – вообще помалкивать, чтобы не приняли за сумасшедших.

Поэтому ответы были очень расплывчаты, что, впрочем, собеседников не настораживало, так как новые вопросы не кончались. Мол, пришли издалека, жили в веси побольше, чем ваша, озеро было, речка тоже. Большая река? Волга. Ножи из другого города привезли в подарок. Одежду такую забавную все у них носили, уж так повелось… Вернуться не могут, нет больше их веси. Ага, вороги, наверное, сами не видели. Увели других в полон? Видимо, так. Иван Михалыч? В армии служил, ну… в воинской дружине.

Наконец, услышав необычный посвист, Андрейка с Мстишей вскинулись и с сожалением попрощались. Вышата же взялся гостей проводить, благо, он жил на том же конце деревни.

В конечном итоге, позевывая и радуясь, что уже неделю их никто не заставляет чистить зубы на ночь, ребята забрались на настил, закопались в сено, укрывшись одним на двоих одеялом, и погрузились в мир счастливых сновидений, где Вовка все-таки победил Мстишу, а Тимка, представившийся местным как Тимофей, крутил в руках меч, который он успел таки по пути в весь внимательно разглядеть на поясе Свары.