Читать книгу Гений места, рождающий гениев. Петербург как социоприродный феномен - Андрей Буровский - Страница 5

Восточно-Европейская, или Русская, платформа относится к числу древнейших континентальных образований. Геологический возраст пород, сложивших эту платформу в незапамятные времена, колеблется от 2,5 до 1,6 млрд лет. Петербург лежит на этой спокойной равнине, где практически не бывает землетрясений, где вода и ветер за пронесшиеся миллионы и миллиарды лет сгладили горные хребты. Но Петербург ухитрились построить на стыке двух участков огромной равнины с совершенно разной историей. Здесь кончается та часть Восточно-Европейской платформы, где древние кристаллические породы покрыты чехлом отложений. Мягкие отложения рек очень массивны на Русской равнине – от 800 метров до 4 километров16. Под Петербургом эта часть древней кристаллической платформы поднимается, почти не прикрытая мягкими осадочными отложениями. Это геологическое образование называют Балтийским щитом. Здесь на поверхность выступают породы, возраст которых превышает 2,7 и даже 3 млрд лет.

Некоторые геологи считают, что это ледник содрал чехол осадочных пород, пропахал глубокие борозды в гранитах. Трудно объяснить, почему именно здесь ледник снял с гранитов и унес осадочные породы, а вот южнее почему-то оставил на месте. Ведь ледник и под Москвой достигал толщины в несколько сотен метров, доходя почти до Воронежа. Может быть, и до оледенения Балтийский щит чем-то отличался от остальных районов Восточно-Европейской платформы? Во всяком случае, это ледник обтесал множество валунов. Гладкие красивые камни размером то с голову человека, то с одноэтажный дом украшают берега бесчисленных озер на Балтийском щите. Быстрые узкие реки соединяют пропаханные ледником ложа озер; озера мелкие, реки порожистые и бурные; они не успели глубоко врезаться в граниты. Ведь только 10 или даже 9 тысяч лет тому назад Балтийский щит освободился от чудовищной тяжести ледника, щит и сегодня продолжает подниматься.

Петербург лежит в пределах Лапландско-Нильского линеамента – то есть колоссального геологического разлома между Восточно-Европейской и Западно-Сибирской платформами. Места таких стыков-линеаментов богаты полезными ископаемыми, но неспокойны – тому виной вулканизм, перемещения больших геологических блоков, разломы, расхождения плит. Эти вытянутые стыки между платформами – нестабильные места.

Географические страны

На территории Петербурга встречаются две географические страны: Скандинавия и Восточная Европа. Каждая страна – это свои особенности геологической истории, особенности рельефа. Земноводный Карельский перешеек с его множеством мелких озер столь отличается от мягких очертаний Пулковской возвышенности, что удивления достойно, как близко друг от друга расположены такие непохожие местности.

Различны даже берега Финского залива. К востоку и северу от Петербурга, удаляясь от устья Невы, встречается типично скандинавское: многочисленные каменистые островки-шхеры, извилистые узкие заливы, ведущие глубоко внутрь суши, каменные гряды, уходящие от берега в море. Под Териоками, переименованными в Зеленогорск, берег почти такой же, как под Стокгольмом. А к западу от устья Невы начинаются песчаные откосы, дюны с растущими на них соснами – такие же, как под Пярну и под Юрмалой, – это Восточно-Европейская равнина обрывается в Балтийское море.

Ландшафтные границы

Каждая из географических стран – свой набор животных, растений, даже рыб. Петербург оказывается на стыке множества ареалов распространения растений и животных. Различия между этими странами видны чуть ли не зрительно – потому что через Петербург проходит граница ландшафтов.

К северу от города не растут смешанные леса. Лишь сосняки разных типов шумят на карельских гранитах – то чистые, моховые на песчаных гривках, то травянистые, в местах более низких и лучше увлажненных. Благородный олень и соня в исторические времена не водились севернее Петербурга, а глухарь – к югу от города. Вообще-то географы не считают сосновые леса тайгой. Но очень многие петербуржцы безразличны к этим тонкостям и говорят, что ходят за белыми и красными грибами в лес, а за рыжиками – в тайгу.

Север русской равнины осваивался так же, как и вся остальная территория русского этноса. Но не случайно же именно на Карельском перешейке русские жили мало и неохотно. Там преобладало финское население, а когда оно… ну, скажем обтекаемо: когда оно исчезло после Зимней войны 1940 года, все равно водно-таежный Карельский перешеек осваивали так, как исторически заведено. И сегодня тут маленькие селения, отдельные росчисти, бедные поля, а больше – луга и покосы, окруженные сосновыми лесами.

Петербург – это географический пункт, из которого доступна и Русская равнина с ее плавно текущими, сильно петляющими реками, округленными формами рельефа, уютными березовыми колками, полями и скотом, пасущимся на тучных лугах; и строгий каменисто-земноводный мир Скандинавии, мир молчаливого хвойного леса, бурных мелких речек; мир, освоенный человеком лишь частично. Мир семги, лосей и сосен.

Долина Невы

Большая часть Петербурга и его окрестностей находятся в долине Невы. Долиной реки называют всю местность, которую сформировали ее воды – неважно, в какие времена. Пойма – та часть долины, которую каждый год заливают талые воды. Это не русло, река тут постоянно не течет, но несколько недель в году стоят талые воды.

Нева – короткая река, всего 74 километра, но она – одна из самых полноводных рек Европы. Через Неву уходит в море большая часть воды, вылившейся на весь Русский Север с дождем и снегом. Это молодая река. Всего 4 тысячи лет назад не было на свете никакой Невы. Тогда на месте Балтики плескалось Литориновое море; воды этого моря стояли выше вод современной Балтики на 7–9 метров. Ученые до сих пор спорят о причинах этого явления. Одни ученые считают, что когда отступил ледник, земля стала подниматься. Ведь ледник над современным Петербургом имел высоту порядка 1000 метров. Чудовищная тяжесть исчезла, и почва возвысилась. Это не воды Литоринового моря стояли высоко, это суша была ниже17. Другие полагают, что 4 тысячи лет назад на всей планете было теплее. Льды Гренландии и Антарктиды таяли сильнее, чем сегодня, и уровень воды в Мировом океане был выше. Кто прав – сказать очень непросто.

Что известно точно – так это что Ладожское озеро долгое время было заливом Литоринового моря. То ли местность поднялась, то ли море опустилось – но озеро оказалось отделенным от моря. Воды с огромной территории стекали в Ладогу, накапливались, и наконец прорвались новой рекой – Невой. Устье Невы всего на 4 метра ниже истока, но долина ее широка – порядка 20 километров. Река много раз меняла свое русло, прокладывала новую дорогу к морю.

Вдоль Невы на многие километры тянулся пойменный ландшафт – заливные луга, заросли кустарника, редкие огромные деревья, сумевшие противостоять напору воды во время разливов и в наводнения. Таковы были все острова в устье Невы, все земли вдоль воды – до того, как русские переселенцы превратили пойменный ландшафт в сельскохозяйственные угодья. Ведь большая часть территории Петербурга была распахана уже во времена Великого Новгорода.

Еще один ландшафт, созданный застойными водами Невы, не находящими пути в море – болота. Число их и площадь сильно преувеличены молвой (послушать старых петербуржцев, так Петербург полностью стоит на болотах), но все же под болотами и сегодня находится 2 % территории Ленинградской области.

Получается, что смешанный лес, тайга, заливные луга, пойма, болота – это ландшафты, представленные на очень небольшой территории. Все эти места доступны, они находятся в пределах досягаемости и конного, и пешего.

Стыки народов и культур

Как ни важны природные, геологические и географические пределы, но ведь границы расселения народов, распространения культур, даже государственные рубежи – это ведь тоже границы по-разному организованных территорий. Петербург удивительно всажен в «контрастные» природные ландшафты. Но точно так же он с великим искусством словно бы «поселен» в давно освоенную финно-угорскими народами территорию, лежит между финнами и эстонцами. Сотни тысяч петербуржцев в начале ХХ века были, как тогда говорилось, «чухонцами».

Территория, где возник Петербург – крайний восток немецкой Ойкумены. В отличие от поздних переселенцев времен Екатерины II – «вольгадойчей», обитателей Поволжья и Алтая, «остзеедойчи»18вовсе не считали себя жителями «чужбины». Со времен Орденов селились тут мирные крестьяне, торговцы и ремесленники. Прибалтика – территория спорная; в ней вечно соревновались две этнокультурные системы европейского масштаба: русская и немецкая. Представители обоих суперэтносов имели все основания считать территорию своей. Даже в древнем русском городе Пскове в XIX – начале XX века до трети населения составляли немцы. Они называли его «Плескау» – в названии оживает древнее название города: Плесков. Основанный Ярославом Мудрым Юрьев снова стал русским университетским городом с немецким названием Дерпт.

В Петербурге много мест, связанных с немцами, с их домами, ресторанчиками, с местами их компактного расселения, с их легендами. Первое название Миллионной – Немецкая улица. И германский, и финно-угорский мир были представлен в Петербурге немалым числом жителей, многими проявлениями своей культуры.

Существовали в городе и голландская колония19, и шведская20.

Город столичный и портовый

Всякий крупный город – а тем более город торговый, портовый, привлекает гастарбайтеров, купцов, а то и проходимцев из весьма далеких территорий. В Петербурге очень рано поселились французы, итальянцы и англичане, персы, турки и арабы. И как специалисты, и как «деловые люди». Подобно всякой столице империи, Петербург привлекал представителей всех объединенных империей народов, всех окраин. Грузинская, армянская, греческая колонии, мусульмане разных национальностей, даже буддисты свободно жили в городе, имели свои храмы, активно участвовали в жизни Петербурга. Огромная мечеть в Петербурге сравнима по размерам с мечетью Омара в Иерусалиме.

Как и всякая столица, тем более столица могучего государства, Петербург становился местом жительства весьма различных иноземцев – хотя бы получивших политическое убежище французских эмигрантов, бежавших от якобинцев. Вокруг всех посольств и представительств складывались национальные колонии. Число национальных и культурных границ росло стремительно, увеличивало контрастность. Сейчас даже трудно представить себе, каким Вавилоном был Петербург в начале XX столетия. Горожанин оказывался не только между Скандинавией и Восточно-Европейской равниной, не только между болотами поймы Невы и шхерами карельского побережья, – смесь философий и воззрений, сказок и песен разных народов выплескивалась в туманное небо, как петергофский фонтан.

Границы такого рода непрочны! Империи разваливаются. Столицы совершенно не обязательно остаются столицами. Направление торговых путей рано или поздно меняется. Все три изменения произошли на наших глазах: Петербург больше не столица, не торговый город, не центр империи мирового значения.

Смесь народов и культур изрядно поубавил «отец всех народов», по крайней мере народы Европы – немцы, эстонцы, французы – оказались при нем вроде бы виновными в том, что имеют какое-то отношение к «мировому империализму». Город от них старательно очищали и в конце концов почти полностью «избавили». В начале XX века до 200 тыс. из 2,5 млн жителей составляли представители европейских народов: так, шведов было 3 тыс., англичан – 2,2 тыс. человек. В то же время из восточных народов многочисленны были только татары и армяне: в1910 году татар жило примерно 7 тыс., армян – 2 тыс. человек. Сегодня англичан, голландцев и французов в Петербурге нет, численность немцев не превышает 4–5 тыс., а поляков – 6–8 тыс. человек.

Численность восточных диаспор вообще крайне трудно оценить, потому что сами представители этих народов сообщают совершенно другие цифры, по сравнению с официальными. По официальным данным в Петербурге постоянно проживает примерно 200 тыс. армян, 100 тыс. грузин и 200 тыс. азербайджанцев. Еще около 450 тыс. человек живут в качестве временных рабочих. А если принимать всерьез утверждения глав этих общин, то одних узбеков в Петербурге живет до 750 тыс., азербайджанцев – до 800 тыс. человек. Остается констатировать факт, что население Петербурга на 10–30 % состоит из представителей восточных народов. За 100 лет произошел резкий крен из многообразия европейских диаспор к такому же многообразию – но азиатских.

При этом природная контрастность геологических структур и географических ландшафтов никуда не исчезла. Также и контрастность, вызванная столкновением тут миров финской, скандинавской, русской культуры, неизменно присутствует в городе.

Вопрос – каковы могут быть последствия этого для населения города?