Читать книгу Дом моего солнца - Андрей Глауберманн - Страница 10

Счастье

Почему человек счастлив? Почему случается счастье? Я пишу об этом не потому, что хочу поделиться чем-то. Для меня это было бы, может быть, приятно, но не более, а потому, что для моих друзей и просто знакомых это вопрос катастрофической важности. В тех обстоятельствах, в которых мы живем, в это время и в этом месте, в мире, который нас окружает, мы можем бесконечно долго говорить о том, как мы несчастны, почему мы несчастны, но о счастье мы знаем гораздо меньше, едва ли можем связать несколько слов. А если разобраться в сути, то о счастье мы знаем бесконечно мало. Сегодня мы окружены огромным количеством действительно несчастных людей. Мы знаем о них много и узнаем все больше каждый день.

Человек не может ощущать себя в полной мере, если он несчастлив. Тогда он переживает свою ущербность. Счастье представляет собой такую общечеловеческую ценность, что каждый человек стремится быть счастливым. Мы привыкли спрашивать о том, «что такое счастье», и говорить, что счастье – это «когда»…Так мы говорим об обстоятельствах, что если я счастлив, то тогда… Поскольку переживание счастья является особо ценным опытом каждого человека, то все люди изучают, в каких обстоятельствах они становятся счастливыми. «Я рад видеть тебя»; «Я счастлив, вернувшись домой». Потом человек стремится воссоздать эти обстоятельства, чтобы вновь пережить минуты счастья. Но в таком контексте от нас ускользает главный момент: а как случается счастье? Да, мы знаем, что до и что после, но о том, как оно происходит, знаем очень мало. Почему человек счастлив?

Как много людей в Фейсбуке хотят казаться счастливыми! Важно показать, что они счастливы. Один человек, которого спросили, счастлив ли он, сказал, что он вообще счастливый человек. И он говорил это абсолютно искренне. Он говорил правду. Он находился в обстоятельствах, которые многие сочли бы жизненной неудачей, но по нему чувствовалось, что он перерос эти обстоятельства. Подобное описание есть в романе Достоевского «Униженные и оскорбленные». Вопреки названию и явным намекам в контексте обстоятельств, в романе сознательно нет униженных и оскорбленных. Там нет людей, которые ощущают себя таковыми, но есть один умышленный персонаж, который думает, что он унижает и оскорбляет, и получает от этого удовлетворение. Собственно, роман о том, что такое счастье с позиций своего времени.

Жизнь учит, что человек может быть счастлив абсолютно в любых жизненных обстоятельствах. Переживая счастье, он ощущает себя полноценным человеком. Необязательно слушать и говорить с человеком, чтобы это понять, необязательно знать человека, достаточно лишь понаблюдать за тем, как он незаметно светится, как преображается атмосфера вокруг него и как меняется восприятие его другими людьми, если он испытывает счастье. Узнать это может каждый.

То что, сделало нас счастливыми однажды, доставляет со временем все меньше счастья. А поскольку современные люди мало понимают природу самого счастья, то глобальная тенденция состоит в том, что люди теряют это ощущение и теряют переживание, становятся все более несчастными.

Счастье у каждого человека очень многообразно. У каждого есть множество поводов, проявлений и оттенков переживаний. Сегодня счастье очень индивидуально, но все еще есть общее в том, как мы переживаем счастье. Мы никогда не поймем друг друга и не найдем общих слов, если у каждого за этим стоит что-то совершенно особенное. Но мы не можем быть одинаково счастливы, как все, можем только обманывать себя по этому поводу, потому что если человек в депрессии, то и миллиард счастливых китайцев не будут для него убедительным доказательством счастья и, самое главное, не сделают его счастливее.

Лично я счастлив, потому что существует евхаристия. Это малопонятное большинству слово традиционно обозначает преобразование хлеба и вина в тело Христа – Преосуществление происходит в ходе христианской службы. В английском для этого используют термин transsubstantion, буквально переводимый как преобразование материи. В ходе преосуществления не происходит изменения вкуса хлеба или вина, не происходит видимых натуральных изменений. В целом не происходит ничего такого не происходит, что можно было бы описать как явление. Из чего многие правомерно сочтут, что ничего в принципе не происходит, а раз так, то и никакого преосуществления нет.

Проиллюстрирую это на примере. У человека есть близкий друг, которого он хорошо и долго знает. Он встречает этого друга и чувствует, что с ним что-то не так. Он какой-то вялый на вид, говорит неохотно, слегка рассеянный. Спрашиваешь его, как дела, говорит, что все хорошо.

Становится понятно, что с другом что-то произошло, потому что он ведет себя необычно. Человек прикладывает усилия, чтобы вывести друга на разговор, и тут он сообщает ему, что он влюбился.

– Хорошо, а что собственно произошло, из-за чего все случилось? – пытается выяснить человек у друга. – У вас был секс?

– Нет.

– Вы обручились или расписались?

– Нет.

– Вы ездили куда-то вместе?

– Нет.

– Вы вообще что-то делали вместе?

– Нет.

– Так ведь нет никаких отношений! Ничего же не произошло! По какому поводу можно тут переживать?

Что происходит с другом? Еще некоторое время назад он был нормальный человек, но произошло какое-то событие, которое полностью перевернуло всю его жизнь. Ему не важно, какие обстоятельства жизни у него были до этого момента, не важно, было у них вдвоем что-то или нет и совершенно не важно, что думает по этому поводу его собеседник. Это событие настолько яркое, что ему теперь все прочие вещи кажутся второстепенными, Важно только то, что он переживает сейчас. Но при этом, тот, кто будет утверждать, что ничего не произошло, тоже будет прав.

Евхаристия с хлебом и вином – это событие такого же рода. Что-то происходит, меняет качество отношений между субстанцией и тем, как ее воспринимают люди. После евхаристии в ходе службы следует причастие. Люди сопричастны преосуществлению с самого начала процесса евхаристии, благодаря их участию это вообще происходит. И от того, как они соучаствуют, зависит результат.

Процесс преобразования, который происходит в ходе службы, – это один из трех процессов евхаристии, в которые вовлечен человек. В этом процессе человек выступает потребителем. Процесс совершается для людей, во имя и во благо всех людей. Второй процесс евхаристии совершается внутри человека. Если хлеб и вино могут совершать преобразование, которое качественно их меняет, то разве не может сам человек выступать этой субстанцией? Да, может. Третий процесс евхаристии человек совершает сам в том, как он организует жизнь вокруг себя. Наиболее отчетливо это проявляется в архитектуре, но похожее происходит и в отношении любых других обстоятельств жизни. Это евхаристия в делах, она делает счастливой жизнь других людей.

В этих трех процессах люди проявляют себя по-разному. Существует определенная логика: сначала первая евхаристия, затем вторая, потом третья, а не наоборот. Процесс, который происходит в стенах церкви, – основной процесс. В современной культуре огромное количество людей действительно нуждаются в том, чтобы процесс евхаристии совершался в отношении них внешне, и они являются чистыми потребителями. Они действительно не в состоянии совершать его самостоятельно, и тем более проецировать во внешний мир, то есть делиться счастьем и делать счастливыми других. Такая категория людей, активные прихожане, не является в полной мере самостоятельными людьми, это люди, как правило, сильнейшим образом зависящие от обстоятельств. Их счастье не в их руках. Чтобы поддержать свою самостоятельность, чтобы сделать устойчивым протекание собственной жизни, им, как воздух, как хлеб насущный, необходимо личное соучастие в традиционном процессе преосуществления.

Второй тип людей уже как-то прошел это наполнение извне и теперь главным образом совершает процесс внутри себя. Скорее всего, они принимали участие в раннехристианских литургиях или в молодости. Они самостоятельны. Это те самые счастливые люди, которые не зависят от обстоятельств. Из шести миллиардов ныне живущих на земле таких, может быть, наберется сто миллионов. Но они по своей природе довольно неохотно вступают в контакты с другими людьми. Они в хорошем смысле слова эгоисты. Преодолеть эгоизм могут люди третьей категории, и их очень мало. Может быть, это и есть те сто сорок четыре тысячи, о которых сказано в Апокалипсисе Иоанна.

Приведенный пример с другом не дает ответа, что же собственно происходит при евхаристии. Но этот ответ есть в публичном доступе. Речь идет о двух эпизодах чудесного насыщения пяти и четырех тысяч человек из Евангелия. Как ни странно, но в данном случае мы имеем дело с эпизодами, которые не имеют никакой исторической основы. То есть их буквально и фактически не было. Нет горы, на которой они происходили, нет времени, когда это происходило, нет селфи участников и художественных изображений этих событий, нет списка участников и протокола мероприятий. Это может показаться удивительным, поскольку, наверняка существуют разные вымыслы художников по этому поводу. Тем не менее, эпизод с чудесным насыщением пяти тысяч стоит во всех четырех Евангелиях, и, если отрицать это событие, как факт, на этом можно закрыть Евангелие и отложить прочь как недостоверный источник информации. Признать, что все четверо свидетелей описывали несуществующий факт – значит признать их всех по меньшей мере фантазерами. Однако признать эти эпизоды как свершившийся факт также невозможно, так как это противоречит самой сути Евангелия. Одно из искушений дьявола состояло в том, что тот призвал Христа превратить камни в хлеб, дабы явить чудо. И признать, что Христос, отвергнув это искушение, затем совершил нечто подобное, означает, что Христос поддался на искушение.

Если бы некий следователь принялся искать какие-то следы чудесного насыщения, то он бы их не нашел, поскольку никакого чудесного насыщения фактически не было. На это самым прямым образом указано в самом тексте Евангелия – место, где происходило насыщение, описывается сперва как пустынное, но потом указывается, что там было много травы, то есть нонсенс в обычном смысле. Тем не менее, у этого события есть свидетели.

Понять, как можно достоверно свидетельствовать о событии, которого не было, можно только принимая во внимания то, что для людей, переживших это событие, и для тех, кто свидетельствовал о нем, не было никакой разницы между тем, что происходило фактически, и тем, что было в их сознании внутренне. Они не могли, не умели отличить одно от другого, иначе бы на это было указано. Эту способность, четко отличать одно от другого, люди приобрели позднее. Однако сам факт того, что это свидетельство может быть изложено с такой достоверностью и что само это событие является публичным, весьма поучительно. Каждый эпизод чудесного насыщения имеет реальный этап подготовки и реальные последствия. А сама евхаристия случается между реальными событиями. Имело ли чудесное насыщение действительно связь с какой-то конкретной горой или с каким-то временем, на самом деле абсолютно неважно, также, как неважно, был ли упомянутый друг на той или иной станции метро или на улице в тот момент, когда он почувствовали, что полюбил кого-то.

Эта особенность древних людей, жить одновременно в реальном мире и внутри своего сознания, проявлялась также и в том, что евхаристию не нужно было объяснять, как мы вынуждены делать это сейчас. Когда совершались первые христианские службы, то люди с «нормальным» состоянием сознания были обычными свидетелями этого события, как если современный человек идет по улице и слышит музыку. До таких пор это было событием публичным и одновременно необычным и ярким, что приковывало внимание всех вокруг.

Теперь вопрос, зачем это нужно, и почему современному человеку важно освоить этот процесс самостоятельно. В русском переводе Евангелия в Нагорной проповеди используется термин блажен. Блаженство в современном понимании – это высшее счастье, или неземное счастье, или полнота счастья. В английском переводе здесь используется термин beatitude, которой переводится как благославен. Ни тот, ни другой перевод, однако, не являются правильным переводом стоящего там в оригинале греческого термина makarious, который означает равный богу. Но именно благодаря казусу или гению русского перевода мы можем догадаться, что речь здесь идет именно о счастье. Весь остальной мир, который читает Евангелие на английском, немецком и других языках латинской группы, не имеет такой возможности, их значение перевода не содержит однозначной связи со счастьем. Но специально для русскоязычных читателей (а также на иврите!) в Нагорной проповеди содержится инструкция, как стать счастливым.

Инструкция эта, однако, дана в таком виде, что понять ее невозможно. Что значит «блажен нищий духом»? Современный человек может только развести руками по этому поводу, и строить догадки, какое же отношение категория «нищий» имеет к духу, как это соотнести и при чем тут счастье. Трактовки тут могут быть очень широкими и очень индивидуальными. Это не исключает, в принципе, четкого и однозначного понимания того, что было сказано и что имелось ввиду в оригинале. Но это требует очень серьезных усилий. В частности, если говорить по поводу первого высказывания Нагорной проповеди, а таких непонятных высказываний в тексте очень много, то, переводя на язык инструкции, здесь сказано, что тот, кто хотя бы осознает, что счастье бывает, уже счастлив в какой-то мере. Нищий – человек, имеющий потребность. Речь идет о том, что, во-первых, у человека должна быть потребность быть счастливым. Если этой потребности нет, то и говорить не о чем. Речь не идет о том, что такой человек окончательно счастлив, но он уже на пути, он в определенной степени блажен.

Смысл в том, что инструкция подразумевает выработку определенного навыка. Инструкция выложена в открытом доступе. Навык понятен.

Пользуйтесь, кто хочет. Научитесь сами – сможете передать это другим. Фактически же мы находимся в таком окружении, что катастрофическое подавляющее большинство людей вместо того, чтобы развивать этот ценнейший навык, чтобы потом им же пользоваться, каждый день оспаривает, что счастье вообще-то случается. На то есть всегда свои причины.