Читать книгу Джунгли мегаполиса - Андрей Халов - Страница 3

Жора не хотел ехать в Москву поездом. На то у него были веские основания.

Конечно, ехать поездом было недолго и приятно: сесть в семь часов вечера и, едва проснувшись, сойти с него на Киевском вокзале в десять часов утра.

Это было приятнее, чем болтаться полтора часа в устаревшем, допотопном турбовинтовом Ане, салон которого во время полёта не перестаёт дрожать, скрипеть, стонать и дребезжать всеми своими швами и стыками. Другие самолёты в Москву не летали – было слишком близко для какой-нибудь более комфортабельной, современной и скоростной машины.

В поезде можно было разместиться в уютном СВ, сходить вечерком в ресторан или заказать ужин в купе, словом, путешествовать с комфортом, а в трясущемся и оглушающем самолёте все были равны.

Однако, несмотря на это, Жора был против поездки по железной дороге. Причина была в женщине. Несмотря на то, что он считал себя человеком с хорошим самообладанием, с ней он не хотел бы даже случайно столкнуться.

Она работала проводницей, и в своё время Жора уделил не мало времени её прелестям и провёл не одну бурную ночь в её постели, увлечённый очередным мимолётным романом. С ней и тогда он познакомился, будучи пассажиром в её вагоне. Она и теперь работала, по-прежнему, проводником на этом поезде.

Всё было бы нечего, да девица эта оказалась на редкость приставучей. И Жора, чувствовавший себя среди женщин, как сыр в масле, её опасался и побаивался. Обладая взбалмошным и своенравным характером, она была непредсказуема и неудержима в своих поступках, и удержать её в руках было также невозможно, как поймать рукой языки пламени. К тому же она так же как огонь обжигала при всякой попытке приструнить её. Быть может, именно про таких говорят «огонь-баба».

Как бы то ни было, но от одного воспоминания о ней его судорожно передёргивало. Именно из-за неё он не хотел ехать поездом.

Конечно, можно было узнать, по каким числам, в каком вагоне ездит эта Алла, и выбрать для поездки другой день или другой вагон, но его страх перед встречей с ней парализовал его волю. Узнать о том, когда и как Бегемот едет в Москву – его знал едва ли не весь город, – ей было гораздо проще, чем ему выяснить что-нибудь о ней. И она могла запросто поменяться сменой, чтобы встретиться с ним в поезде. Бегемот боялся этого, потому что знал, захочет она, и её не остановит ни другой день, ни другой вагон, ни даже то, что он женился. Найти ей Жору в городе было в тысячу раз труднее, чем на московском поезде.

К тому же Жора не мог позволить себе опускаться до того, чтобы с опаской интересоваться, когда работает какая-то там Алла-проводница. Он был теперь одним из тех, кого называли «хозяин города», и не мог теперь давать никому повода, даже намёка на то, чтобы усомниться в его авторитете.

Алла же могла напрочь разрушить всё, что угодно, выставив на посмешище его репутацию. И он не мог ничего поделать с тем, что ему приходилось опасаться чокнутой и своенравной бабы, которая не считалась ни с кем и ни с чем.

Надо сказать, что авторитет его и без того понёс урон.

Несмотря на то, что он выложил на устроение своей свадьбы целое состояние и на протяжении недели поил и кормил всю блатную и мажорную публику города, устраивая для её ублажения невероятные по меркам провинции зрелища, это не дало ожидаемого результата.

Некоторые за глаза, а иные городские тузы и в глаза сказали ему своё «фи».

Сошка авторитетом поменьше, числом поболее, насмотревшись на столичных артистов и всласть попировав, без следа растворилась в городской суете, уже на следующий день забыв о благодарности.

До Жоры временами доходили слухи. Что многие недовольны тем. Что он женился, хотя ему казалось, что это его личное дело. По городу ходили возмущённые кривотолки: «Как так, Бегемот женился?! По какому праву?! Он нарушил неписанный закон…»

Уезжая с молодой супругой на море, Бегемот втайне рассчитывал на то, что во время его месячного отсутствия эти разговоры успокоятся сами собой. Однако, вернувшись, убедился, что его ожидания не оправдались.

Вернувшись с моря, к тому Жора вдруг был неприятно удивлён тем, что его тайное хранилище было разворовано, и никто не мог ему сказать, кто это сделал. Это означало, что он обобран практически полностью. В его распоряжении осталась лишь мизерная часть состояния: можно было только купить новый шестисотый мерс, о котором он давно мечтал, ну и два-три месяца ещё не бедствовать.

Украден был весь Жорин архив, который достался ему за операцию от Зверя. Приглашённые накануне им авторитетные эксперты по художественным и историческим ценностям оценили его в несколько миллионов долларов. Сразу после этого к нему начали поступать предложения о продаже имеющихся у него ценностей. Прежде он всё откладывал, но потом всерьёз решил заняться их реализацией по приезду после медового месяца.

И вот оказалось, что всё украдено. Жора успел продать лишь незначительную часть документов, на вырученные от которых средства устроил роскошную свадьбу и кругосветное свадебное путешествие, да ещё кое-что отложил в банке на чёрный день, который вдруг и настал.

Никто как будто ничего не знал об этом. Жора чувствовал какой-то не то заговор вокруг себя, не то всеобщий страх и желание подальше быть от этого дела.

Кое-какую информацию оставшиеся ему преданными люди всё-таки разузнали. Следы происшедшего вели в Москву. Разбираться с москвичами никому в городе было не по зубам. Жора понимал, что ему самому придётся ехать в Москву и искать концы и связи для разрешения данного дела. Шансы на какой-то успех были ничтожны, и Жора всё тянул и тянул с решением ввязываться в драку. Он не мог даже приблизительно оценить силы своего противника, но понимал, что его возможности ни в какое сравнение не идут с возможностям противника.

Однако из его рук уплыло миллионное состояние. И он не мог, как ни убеждали его близкие ему люди, с этим примириться. К тому же, второй шанс заполучить подобное богатство ему уже вряд ли когда-нибудь представился бы.

В конце концов, когда обстоятельства вплотную припёрли его к стенке, он сообщил Веронике, что они в следующую пятницу едут в Москву.

– Кто с нами поедет? – поинтересовалась она.

– Думаю, что никто, – ответил он, но потом спросил, видя, что молодую супругу это не устроило. – А кого бы ты хотела с собой взять, чтобы тебе не было скучно. Только немного, потому что мы временно ограничены в средствах.

Вероника уклонилась от прямого ответа:

– Не знаю, конечно, у тебя какие-то дела в Москве, но неужели тебе самому там никто не нужен?

Жора задумался, потом ответил:

– Гладышев.

– Гладышев? – изумилась Вероника.

Она считала решение странным, поскольку Гладышев, по её мнению, был тюфяком со странным характером, тяжёлым для общения.

Однако Бегемоту вдруг показалось, что Гладышев – именно тот человек, который ему нужен в Москве. Он будет «стеречь» его супругу и составлять ей компанию, пока Бегемот будет заниматься своими делами, не покушаясь на её прелести. Если взять какую-нибудь подругу Вероники, то они вместе начнут искать приключений. Поэтому, пока лицо Вероники вытягивалось от удивления, у Бегемота молниеносно созрел в голове такой хитрый план:

– Да, Гладышев, а что? Плохой парень?

– Скучный.

– Да нет. Ты его просто плохо знаешь, – Жора загадочно улыбнулся своим мыслям. – Нет, он действительно не так плох, как кажется.

Вероника ничего не ответила. Она лишь поджала губки, потом отвернулась и пошла в другую комнату. Уже оттуда она продолжила разговор:

– Мне бы хотелось, чтобы поехал кто-нибудь ещё.

– Кто, например? – Жора проследовал за ней.

– Ну, хотя бы Фикса или Гвоздь…

– Тогда уж, давай возьмём и Стропилу, – добавил он.

Она зло сверкнула на него и глазами: издеваешься! – Жора осёкся, сменил тон разговора.

– Ну ладно, ладно, они тоже поедут с нами… но только позже… В Москве мне может понадобиться машина. Так вот, Фикса и Гвоздь её пригонят потом, когда мы там устроимся. Хорошо?

Не давая Веронике опомниться, он тут же позвонил и заказал билеты: два СВ и один купе. Потом вдруг вспомнил про Аллу-проводницу и подумал: «Да к чёрту её!»

Вечером же Бегемот позвонил Гладышеву, что возьмёт его на месячишко-другой, и тот сразу же согласился: у него были какие-то неприятности с родителями. Жора что-то слышал про то, что этот придурок учинил дома пожар.

В пятницу вечером Гвоздь отвёз их на вокзал на Жорином «Мерсе».

– Смотри поосторожнее с машиной! – предупредил его на прощание Бегемот, отдавая ключи от гаража и квартиры. – Провожать не надо.

– Он знает, что поедет в Москву? – спросила Вероника, когда Гвоздь ушёл, и они остались втроём на перроне.

– Знает, – соврал Жора.

– Но мне показалось, что он ни сном, ни духом не догадывается об этом.

– Ты что, Гвоздева не знаешь?! Это же мастер невозмутимости.

Вероника успокоилась, видимо, поверив Бегемоту, и стала разглядывать стоящих вокруг людей, ожидающих поезда.

Гладышев стоял немного стороне и, по всему было видно, чувствовал себя неловко, точно попав не в свою тарелку. Вечер выдался сырым и прохладным, на нём же была лёгкая болоньевая курточка, будто он впопыхах выскочил из дома на полчасика, одевшись легко, не по погоде.

Чтобы дать понять Гладышеву, что он не должен от них отмораживаться, Жора сказал ему:

– Ты что там стоишь, как бедный родственник?

– Да нет. Чего? Я ничего, – ответил Дима, растерявшись.

– Ты, парниша, чего это оделся не по сезону, а? или забыл, что с нами едешь? – спросил его Жора, протягива ему билет.

Вероника перехватила билет и, глянув, спросила:

– А что, мы в купе поедем?

– Нет, в СВ. Это Гладышев в купе поедет.

Вероника посмотрела на Жору:

– Тебе что, денег жалко?

– Нет, просто я считаю, что персонал должен ездить классом ниже.

– У тебя что, крыша поехала?! Какой персонал?! Он же наш… ну, не друг, но приятель!

– Ну и что?! – возразил Бегемот. – Я пригласил его в Москву в качестве сотрудника, и поэтому считаю…

– Какого сотрудника?! – изумилась Вероника.

Жора попытался перевести разговор в шутку, но Вероника завелась. Она вернула ему билет и приказным тоном объявила:

– Так, либо ты будешь ехать в купе, а мы с Гладышевым в СВ, либо туда пойду спать одна я.

– Ты мне ещё указывать будешь? – возмутился Жора.

– Да, представь себе! Пора браться за твоё воспитание!

– Слушай, Вероника, право, не стоит беспокоиться! – вмешался Гладышев. – Я отлично доеду и в купе. я никогда не ездил в люксе, да и не хочу…

– Не ездил – значит, поедешь! – отмахнулась от него Вероника. – И, вообще, Гладышев, я хлопочу за тебя, но вовсе не нуждаюсь в том, чтобы ты встревал в разговор! Я разбираюсь со своим мужем. Если я сказала «нет!», значит я сказала «нет!», – она снова обратилась к Жоре. – Тебе всё ясно?!

Жора понял, что нашла коса на камень. Тем более, что он чувствовал вину за медовый месяц, который прошёл для неё не совсем удачно. Поэтому он протянул ей два билета в СВ и бросил Гладышеву:

– С вещами справишься сам.

Подали состав поезда. Пассажиры столпились у входных дверей вагонов.

Жора взял билет в купейный вагон и глянул на номер вагона: «Тринадцатый!» он немного удивился, потому что когда брал билеты, не думал, что в купе придётся ехать ему. Он взял свой дипломатик и отправился с ним искать тринадцатый вагон, оставив Веронику и Гладышева у чемоданов на перроне.

Подняв глаза при входе в вагон, Жора увидел перед собой Аллу. Она улыбалась:

– Какая встреча! Приятно тебя снова видеть! – всплеснула она руками.

– Мне тебя тоже, – сконфуженно ответил он, понимая, что сотни глаз теперь сделали их центром своего внимания.

«Теперь новые слухи по городу гарантированы!» – подумал он. Ему не хотелось, чтобы простой люд мусолил его имя за круэкой пива и жевал как жевачку на каждом углу.

Однако Алла словно старалась теперь во всю, устраивая принародное шоу:

– Бегемотик, как твоё ничего, а? – она фамильярно раскрыла объятия и сделала к нему шаг, будто собираясь броситься к нему на шею, но он отстранил её полушутливым жестом, чувствуя себя в идиотском положении.

– Ты чего, как родная, Алла, лезешь обниматься? – ему пришлось принять шутливый тон, принимая её игру, чтобы не выглядеть полным придурком.

– А разве я тебе не родная? – Алла нахально к нему лезла, и ему приходилось каждый раз дурашливо отпихивать её. – Разве я тебе не родная?!

Пассажиры вокруг стояли как вкопанные, заворожённый внезапной драмой.

Жора бросил взгляд в сторону Вероники и Гладышева.

Гладышев тащил чемоданы к поезду, а она стояла, сложив руки и наблюдая за происходящим. «Вот влип-то!» – подумал Жора.

Проводница Алла воспользовалась тем, что он отвлёкся, и обвила руками его шею, повиснув на ней и высоко задрав назад ножки в туфельках.

– Ты сегодня будешь спать со мной, милый? – достаточно громко спросила она.

– Нет, нет, – он не мог сообразить, как ответить ей, что говорить, как вести себя, потому что враз по уши окунулся в дерьмо. – Я еду в тринадцатом вагоне, – зачем-то сказал он.

– А я тоже еду в тринадцатом вагоне, – потёрлась носиком о его щёку Алла, – мой голубо-ок!

Алла перехватила его беспокойный взгляд и поняла, куда он смотрит:

– А-а! Ты, говорят, женился! Слышала, слышала! А вон, наверное, твоя жена! – она указала, вытянув руку, пальцем в сторону Вероники, и множество пар глаз, следивших за ними, повернули свои взоры туда.

Вероника, демонстративно плюнув, отвернулась и направилась вслед за Гладышевым к вагону СВ.

– А, ну как же, как же! – продолжала беспардонно кричать Алла, всё ещё вися на одной руке на Жориной шее. – Вот мы какие гордые! Ишь ты! Посмотрите на неё! Что же это вы, Бегемотик, с женой-то в разных вагонах едите?! Она вон, в десятом, в люксе, а ты со мной, в тринадцатом! Или не по карману?! Или не хотите вместе-то?! Или ты ко мне пришёл, мой касатик?! Не забыл, значит, старую подружку?! Не променял, значит, её на какую-то там жену!

Он сбросил её с себя, тряхнул, как грушу. «Ославила, стерва, – подумал Жора. – Дал бы сейчас по роже, по этой наглой, смазливой мордочке, да свидетелей слишком много».

– Так, товарищ проводник! – едва сдерживая в себе гнев, обратился он к ней. – Перестаньте хулиганить на рабочем месте! Ваша обязанность – проверить билеты и запустить в вагон пассажиров! Будьте добры этим и заняться, а не устраивать здесь никому ненужный спектакль!

– Ой-ой, подумаешь, какой серьёзный! – нарочито гнусавым голосом произнесла Алла. – Товарищ проводник! Исполняйте свои обязанности! А как меня драть в купе по дороге в Москву и обратно, да ещё и без билета – там уже не товарищ проводник, там уже «Аллочка, милочка, ягодка, цветочек»! тьфу.

Алла плюнула ему под ноги, чем и завершила своё столь удачное выступление.

– А ну, давай пошевеливайся! – прикрикнула она на пассажиров, встав у входа в вагон. – Ну-ка, подходи с билетами, да побыстрее: посадка заканчивается!

Пассажиры засуетились, стали хвататься за сумки и чемоданы, искать билеты. Провожающие тоже словно очнулись, стали прощаться с ними. Один Жора отрешённо стоял среди этой оживившейся в раз после окрика Аллы толпы и не знал, что ему теперь делать: Вероника всё видела, поездка в Москву была испорчена, не успев ещё начаться.

«Может, поехать в другой день?» – подумал Жора…

– Чего там встал? Заходите, «товарищ пассажир» – уже примирительным тоном обратилась к нему Алла, когда он остался один возле вагона.

– Зачем ты это сделала? – спросил её бессильным опустошённым голосом Жора. – Зачем?

Молодая женщина взяла его билет:

– О, правда! Тринадцатый! Значит, судьба! Это не я, это судьба так сделала! Её кори, а меня не надо! Я девушка вольная, а язык у меня, вообще, в таком разе, как помело работает, только успевай! Давай, заходи!

Закрыв глаза, Жора поднялся по лестнице в тамбур вагона, точно по трапу эшафота. В голове его творилось нечто невообразимое: всё шло кувырком, – будто кто-то вздумал сделать из неё бетономешалку и замесить в ней его собственные мозги, добавив в них добрую порцию дерьма.

Он зашёл в своё купе. С нижней полки на него уставились три пары внимательных глаз.

«Они всё видели! – подумал он. – Какой ужас! Сколько теперь будет кривотолков! Ославила, ославила, стерва!»

Его место было верхним: когда он заказывал билет Гладышеву, это его не беспокоило.

Жора, зачем-то буркнув «Добрый вечер!», тут же полез на верхнюю полку, бросил в голову полки дипломат, улёгся и там затих, затаился словно мышка. Быть может, в первый раз за долгое-долгое время, он не хотел, чтобы его слышали и чтобы его видели, и даже стеснялся издавать звуки, которые невозможно было прекратить, звуки жизни его тела. Давно он не испытывал такого унижения.

Так, лёжа ничком на незастеленном матраце, он и заснул, пребывая в полном и уничижительном смущении.

Однако Алла и не думала оставлять его в покое.

Проснулся он от боли. Кто-то сжал его левую щиколотку с боков двумя пальцами, ногти которых, длинные и острые, глубоко и больно впились в его плоть.

Жора поднял голову. В купе было темно, но дверь в освещённый коридор была открыта, и на пороге стояла Алла.

– Чего тебе ещё? – прошипел он спросоня, хотел выругаться матом и даже дать ей пинка под зад, для чего он не поленился бы даже слезть с полки.

– «Товарищ пассажир», у нас на незастеленных постелях спать запрещено! – сказала Алла, – покупайте бельё, застилайте и тогда спите!

Ругаясь про себя, Жора полез в карман, но Алла остановила его руку:

– Ладно, слазь! Пойдём, я тебя чаем напою.

Голос её был дружелюбный, располагающий и даже манящий, и Жора не стал дожидаться, когда в нём появятся истеричные нотки, и она закатит ему среди ночи ещё один скандал. Он не заставил себя долго ждать, и обиженно кряхтя, стал спускаться вниз.

Они прошли в её купе.

Жора предчувствовал, что чай – только предлог, и потому не удивился, когда, едва закрыв дверь, она стала раздеваться.

– Мог бы не покупать билета, – зачем-то сказала она.

– Я не знал, что ты будешь ехать, – ответил он примирительно.

Они оба разделись и сели на нижнюю полку немного поодаль друг от друга. В купе сквозь щель между дверью и полом проникал прохладный воздух, и Жора почувствовал, что зябнет и покрывается «гусиной кожей», крупными мурашками.

– Мне, и правда, не помешало бы чего-нибудь выпить, – сказал он ей, опустив взгляд на свои руки, ощетинившиеся панцирем мурашек.

– Что, замёрз? – удивилась Алла.

– Ага.

– Хочешь, я тебя чаем напою?

– Ага. Без сахара и заварки, – согласился он. – У тебя есть?

Алла знала, что это за чай.

– Есть, а как же! В дороге это вещь нужная, – она поднялась с полки и, открыв дверь, вышла, как была, нагишом, в коридор, зашла в дежурное купе.

Жора выглянул в коридор. Он был пуст. Но вот в дальнем его конце появилась бабка, вышедшая, видимо, из туалета. С трудом переставляя ноги, держась за поручни и шатаясь от качки вагона, она пошла по коридору.

В это время из дежурного купе выскочила в чём мать родила проводница с бутылкой водки.

Увидев её, бабка отшатнулась и встала, как вкопанная, чуть ли не открещиваясь, точно перед ней явился сам антихрист. Алла тоже заметила её и сказала:

– Чо уставилась, бабуся? Аль не видишь – я ябуся!

«Складно вышло», – усмехнулся Жора.