Читать книгу Путешествие в ад. Никогда не дразните нечистую силу - Андрей Ильин - Страница 3

Домой Антон попал только к обеду. Денег в карманах было ноль. Дарья выпила еще и, окончательно захмелев, уснула прямо за столом. Брать «взаймы» без ведома хозяйки Антон постеснялся. Пришлось идти пешком, старательно делая вид, что не замечаешь насмешливых взглядов прохожих. Впрочем, бомжей и нищих в Киеве хватает, особо стыдиться нечего. Разомлев после горячей ванны, Антон проспал до вечера. Когда проснулся, за окном царила темень. После чашки кофе и сигареты голова окончательно прояснилась. Итак, он познакомился с телкой, явно страдающей белой горячкой. Мифологические образы, которые она видит, есть продукт воспаленного воображения. Спровоцировано это дело частым употреблением алкоголя. Ясно, как Божий день и нечего больше туда соваться. Переклинит бабу, схватится на лопату и кинется с криком – нечистая сила, рубите ей голову! Или еще хуже, сунет заточку в ухо исподтишка – все, пипец! Труп скинет в старую могилу, присыпет… Антона аж передернуло, как представил. Только вот одно «но» – зачем спасала его? Домой пригласила, накормила. Рисует хорошо. Едва ли алкоголик может придумать такой состав краски, чтобы изображение менялось в зависимости от освещения. Впрочем, талантливые умы часто подвержены пагубным страстям – подумал Антон почему-то выспренно, словно профессор литературовед. Ну, видит она «тени» или нет, не так важно. Упомянула, что бабушка чего-то там рассказывала. А вот это важно! Старуха, всю жизнь прожившая почти на кладбище, наверняка многое знает. Нет, надо с этой Дарьей все-таки поговорить! – решил Антон. За спрос не дадут в нос, а интересное можно узнать. Надоело копаться вслепую, в следующий раз можно опять на кого нибудь нарваться; а то хуже – на родственников! Те точно живьем в могилу зароют.

Он взглянул в окно. Темнота сгустилась, тусклый фонарь блекло очерчивает круг на земле, возле лампы роится клубок насекомых. За пределами световой окружности тьма еще гуще, только окна дальних домов подмигивают желтыми глазами и гаснут один за другим. Скоро полночь, люди ложатся спать. Итак, завтра с утра к Дарье в гости… но вместо визита к кладбищенской художнице – так окрестил про себя Антон девушку – пришлось идти на работу. Лишний раз Антон убедился в справедливости поговорки: человек предполагает, Бог располагает. Появился срочный заказ на утепление наружных стен сразу целого этажа и Антон до конца недели провисел в люльке на высоте девятого этажа. Вдобавок всю неделю шли проливные дожди, работать пришлось на холодном ветру, под непрекращающимся водопадом. Лишь в понедельник, после обеда он явился в свою «хату» словно выжатый лимон. Звук падения бесчувственного тела на диван возвестил о том, что трудовая неделя закончилась, наступило время отдыха.

Ранним утром, когда на городские улицы выползают первые троллейбусы, заспанные таксисты с ночной смены разъезжаются по домам, а у дворников в разгаре рабочий день, Антон Косицын вышел на улицу в прекрасном настроении. Всю предыдущую неделю он пахал, как вол. Зато теперь в кармане приятно шуршит дежурная полутысяча, кредитка пополнилась приличной суммой и можно не беспокоиться о более-менее отдаленном будущем – примерно десять дней. Начальник обещает новый заказ. Антон извлекает на свет Божий свою гордость – «навороченный» смарт и блютузные наушники. Всегда раздражало, что слушать музыку можно только через проводные «уши». Висит что-то, цепляется и вообще вид дурацкий. Антон надевает солнцезащитные очки типа police, устраивает «уши» как надо, врубает AC\DC. Старую одежку, в которой прошлый раз был бит и опозорен, выбросил. Сегодня на нем новые Lee Straus, черная майка и найковские кроссовки с подсветкой. Класс!

До хаты Дарьи десять минут хода, но, блин, в гору! Вообще, старые киевские кладбища почему-то расположены в основном на холмах. Ладно, под вопли Брайана Джонсона дорога покажется легкой! Немного пропетляв, Антон вышел к знакомому домику под синей крышей. Розовая штукатурка слега потемнела от росы, на подсохших участках греются мухи, окна, как всегда, плотно занавешены. Глухо стукнула калитка, кроссовки мягко ступают по утоптанной до каменной твердости дорожке. Звонка нет, Антон стучит в дверь. Никто не отозвался и Антон, поколебавшись секунду, толкает створку. Минует полутемный коридор. В гостиной пусто, но из второй комнаты, где расположена мастерская, доносятся неясные звуки – какие-то шорохи, стук и бормотание. В доме устойчиво пахнет табачным дымом, водкой и разлагающимся трупом – именно так воняет сваренный по особому рецепту столярный клей. На всякий случай Антон оглядывается на входную дверь, затем набирает полную грудь воздуха и негромко произносит:

– Эй! Есть кто дома?

Шум в мастерской не прекращается. Антон кашляет, потом топает ногой. Поняв, что выглядит полным идиотом, решительным шагом пересекает гостиную, отодвигает занавесь. В полутемной мастерской раскорячился треножник с загрунтованным холстом. На подставке лежат кисти, тюбики с краской. Возле холста пританцовывает Дарья, невнятно бормочет и размахивает руками. Выражение лица постоянно меняется, словно девушка выполняет упражнения для лицевых мышц – надувает щеки, пучит глаза, высовывает язык и шевелит бровями. Нечесаную голову «украшают» громадные изолирующие наушники, какими пользуются при работе с отбойными молотками. Трупный запах исходит из голубенького детского ведерка, в котором забавно пузырится густая жидкость, похожая цветом на мед из цветов акации. Рядом, в тарелке, дымит гора окурков.

– Дашка!!! – изо всей силы заорал Антон.

Девушка прекращает «танцы с бубном», оборачивается. В глазах мелькает испуг, появляется удивление и радость. Наушники летят на подставку к кистям и тюбикам, на лице расцветает улыбка:

– А я думала, не придешь… всю неделю тебя ждала.

Растерявшийся от такого признания Антон развел руками:

– Работы подвалило… неожиданно. У тебя творческий процесс?

– Ага! Грунт подсох, думаю над картиной… ну, как лучше изобразить.

– Кого на этот раз?

– Тебя. Как ты на дне оврага валялся! – хихикнула девушка.

– Захватывающее зрелище! Получше ничего не придумала?

– Ну, ты был не один.

– Да, с тобой. Себя тоже нарисуешь?

– Я говорю не о себе, – посерьезнело лицо Даши. – Там были другие. Ты их чем-то заинтересовал.

Антон глубоко вздохнул, горло перехватила удушливая вонь. Он поперхнулся, отступил назад, потом вовсе вышел на улицу. Щелкнул зажигалкой, сигарета услужливо зажглась красным огоньком, пыхнула едким дымом. В глазах защипало, Антон чертыхнулся, взмахнул рукой. Невольно обратил внимание, что по кладбищу бродят люди, вроде как грибы собирают.

– Чего это они? – спросил он Дарью.

– Неделю назад двух человек зарубили. Вот легавые и шуршат плащами, улики разыскивают, следы, – ехидно сообщила девушка.

– Я защищался! – угрюмо произнес Антон.

– Я знаю. Спасибо тебе, – прошептала девушка.

– За что!? – поперхнулся дымом Антон.

Он так удивился, что сигарета выпала из ослабевших пальцев.

– Тот рыжий… которого плитой придавило. Он здешний, недалеко жил. Во-он там! – махнула рукой девушка в сторону домов. – Приставал ко мне. Я послала, так он угрожал, обзывался. Несколько раз в дом ломился, да я не открыла. Он той ночью ко мне собирался прийти, с компанией таких же уродов, как сам. Увидели, как ты на кладбище копошишься, пошли проверить. Ты не испугался, одного зарубил, остальных расшвырял и ноги сделал. Правильно, с подонками драться себе дороже. Они же все с ножами! Колян тот – двоюродный брат рыжего урода. Та еще скотина! Мамаша целый день орала… так и надо!

Девушка сжала кулаки, лицо побелело, глаза недобро сверкнули. Она несколько раз глубоко вздохнула, успокаиваясь, с улыбкой посмотрела на Антона.

– Вот поэтому я и оказалась в овраге!

– Ну, значит, квиты… а что полиция, нашла чего?

– Не-а! Неделю дожди шли, замыли все. В лицо тебя никто не знает, ведь ночью дело было. Так что беспокоиться не о чем.

Антон вздохнул с немалым облегчением. За суетой последних дней как-то забылось, что ровно неделю назад он убил двух человек. Разумеется, защищаясь… только вот в полиции вряд ли поймут и оценят. Скорее, добавят за надругательство над могилой. Но ведь она бесхозная! А это не твое дело, Антоша. И вообще, лучше бы ты промышленным альпинизмом занимался. И поменьше мечтал о несметных сокровищах, скрытых от глаз людских за кованой оградой некрополя. Как бы…

– Эй! Ты глючишь? – прервал размышления возглас Дарьи.

– Так, задумался, – вздрогнул Антон. – Ты мне поможешь?

– Ладно, – пожала плечами Дарья, – помогу. Только на «Сокровище нации» 3 не рассчитывай.

– Я не похож на Николаса Кейджа, знаю. И подземный дворец из золота мне не найти. По крайней мере, здесь. Но должно что-то быть! Во время революции люди прятали золото и камни в могилы предков. Во время войны то же самое. Да совсем недавно в нашей стране нельзя было иметь больше двух золотых колец, да и то обручальных. Но зажиточные люди были, Даша! – с жаром произнес Антон.

Девушка лукаво заглянула в глаза Антону, губы расцвели улыбкой:

– Тогда приходи к ночи. Отведу тебя к одному интересному месту.

– Договорились. Только одно условие!

– Какое? – удивилась Дарья.

– Не пить, – твердо заявил Антон. – Ни капли!

Половина неба залита желто-красным светом, словно за линией горизонта пылает сталеплавильная печь. На темнеющем небе зажигаются первые, самые яркие звезды, полная луна блестит как новая сковородка из нержавеющей стали. Антон, одетый в солдатский камуфляж, уже полчаса сидит в комнате, от нетерпения постукивая ногой. Звук получается как бы причмокивающий – кроссовки тщательно обернуты черным целлофаном. На поясе, в ременной петле висит лопатка, новая рукоять блестит свежим лаком. Штык тщательно вычищен и отточен, как бритва. На полу скривился рюкзак, бутылка воды оттопыривает бок, сверток из белой бумаги источает запах копченого сала и чеснока. Антон уже в который раз проверяет странную маску из черной пластмассы с устрашающе вытаращенными объективами.

– Что это? – спросила девушка.

– Ночные очки с инфракрасной подсветкой. Для работы в темноте.

– А-а…

Даша в черной кофточке, черных джинсах, на ногах туфельки на плоской подошве, голову покрывает тоненькая вязаная шапочка.

– Может, пора? – спросил Антон, оглядываясь на окно.

– Пожалуй, – согласилась Дарья. – Идем!

Сумерки дохнули в лицо вечерней прохладой, улица настороженно молчит. Во всяком случае, Антону так показалось. На самом деле все сидят дома, смотрят очередной сериал и никому нет дела, кто там по улице шляется. Гуляющих парочек неподалеку от кладбища, разумеется, тоже нет. Чем ближе погост, тем оглушительнее становится тишина. Как ни старался Антон быть спокойным, все-таки на подсознательном уровне боялся сильно. И дело тут не в ужастиках, которые смотрим чуть ли не с памперсов. Даже одинокая могила или просто памятный знак на обочине дороги обдают холодом. Напоминают, что и твой путь конечен. И чем ты старше, тем сильнее этот холод. Но молодость беспечна и в этом ее главная прелесть! Антон идет следом за девушкой, удивляясь ее бесстрашию и уверенности. Она идет спокойно, изредка подсвечивая фонариком. В кладбищенских зарослях царит тьма, слабый свет изливается сверху, с трудом пробиваясь сквозь кроны берез и осин. Особенно мрачно выглядят ели, будто застывшие черные всплески. В тишине шуршит листва под ногами, изредка потрескивают сучья. Антон ступает осторожно, всматривается под ноги, опасаясь наступить на брошенный шприц. Он так сосредоточен, что дважды царапает лицо ветками. Вспомнив, что в рюкзаке прибор ночного видения, торопливо надевает, чертыхаясь про себя за тупость. Тихо щелкает выключатель, черный мир расцветает изумрудно зеленым и серым. Так хорошо видно, словно каждый листочек, каждая травинка горит собственным неярким светом. Шприцов под ногами не оказалось. Пропетляв среди деревьев, вышли на небольшую полянку. Деревья в этом месте росли по краям, кусты разрослись в настоящую чащу. В самой середине зарослей Антон увидел торчащий из земли обломок каменного креста и угол надгробья.

– Сними очки, – тихо попросила Даша.

Девушка ставит фонарь на землю, включает на полную мощность. Из тьмы показалась неровная стена кустов смородины, крупные черные ягоды блестят тугими боками, словно выпученные глаза странных насекомых. Антон смотрит вверх – кроны осин сомкнули объятия над землей, если подпрыгнуть, можно коснуться ветвей. Под ногами шуршит трава, опавшие листья прижимают стебли к земле, выглядывают шляпки каких-то бледных грибов.

– Прелестное местечко для пикника, – шепчет Антон. – А что здесь?

– Ну, могила чья-то… бабушка говорила, что это место особенное. И здесь я видела того, что на картине.

– Которого нарисовать не можешь? Может, он здесь и лежит?

Даша пожимает плечами:

– Не знаю я, кто здесь лежит. Но это место странное, другого такого на кладбище нет.

– М-да… так копать или нет?

– Не знаю я! – занервничала девушка. – Как хочешь.

– Нет уж, будем рыть. Зря, что ли, я готовился? – пробурчал Антон. Снимает рюкзак. Щелкают застежки, в руках появляется свернутый в рулон кусок материи.

– Простыня. Для земли, – поясняет Антон.

Расстилает на траве, достает саперную лопатку.

– Где рыть?

– Там, – указала девушка пальцем на надгробие. – Откопай его.

Слой дерна оказался тонким, Антон легко срезал «ковриком», аккуратно уложил на край простыни. Лопатка вонзается в землю, куски влажной почвы кубиками выстраиваются на белой ткани, словно кирпичики. Через несколько минут гранитная плита обнажается наполовину. Она не лежит на земле, как обычно, а установлена под тупым углом к поверхности, будто земля с одной стороны провалилась.

– Чего это она? – спросил Антон. – На дверь похожа.

– Копай-копай, немного осталось, – ответила девушка.

Она заметно нервничает, зябко кутается в кургузую курточку, шапочка надвинута до бровей, ладони прячутся под мышками. В тишине звякает лопатка, задевая камень, слышно частое дыхание Антона. Изредка доносится писк и шуршание из кустов – ночные обитатели кладбища вышли поужинать зазевавшимися соседями. На свет прилетели любопытные насекомые, за ними подтянулись летучие мыши, затеяли воздушный бой с бабочками и комарами. Зашуршали листья осины, вспыхнули жуткой желтизной совиные глаза, раздалось жесткое щелканье клюва. Антону нет дела до ночного концерта. Жарко, снимает куртку, остается в одной рубашке с обрезанными на плечах рукавами. Лицо раскраснелось, глаза блестят, от мужчины исходит жар и запах свежего пота. Девушка с интересом рассматривает жилистые руки, грудь, на лице появляется легкая улыбка. Горка земли на простыне растет, уже не видно аккуратных кубиков верхнего слоя почвы, все чаще раздается скрежет лопатки по камню. Через несколько минут плита обнажилась полностью. Антон обкопал по краям. Оказалось, что плита лежит на камнях или другой, большей плите. Он выбрался из ямы, глубоко вдохнул ночной воздух, вопросительно посмотрел на девушку. Даша одобрительно кивнула, взгляд скользнул по вздувшимся мускулам на груди и руках. Достает из кармана малярную кисть, уверенными движениями смахивает остатки влажной земли с гранита. Появляются полустертые буквы, складываются в непонятное слово. Антон с любопытство смотрит, лицо разочарованно кривится, брови выгибаются горбиком:

– Что за каракули? Вни… блин, чего нацарапано-то?

– Не знаю. Отодвинь плиту.

Антон потыкал лопаткой, везде сплошной камень. Не то что отодвинуть, просто пошевелить плитой не получилось.

– Да она вросла в камень! Ее отбойником разбивать надо, – разочарованно произнес Антон.

– Не стоит, – раздается незнакомый голос. – Врата можно открыть и так.

Антон подпрыгивает, дико оглядывается, пальцы сжимают рукоять саперной лопатки. Совсем рядом, почти на краю ямы стоит человек в странной одежде. Вроде нестиранной ночной рубашки. Длинные волосы прижаты по краям шнурком, лицо чистое, без усов и бороды. Неизвестный подпоясан веревкой, так показалось Антону, руки согнуты в локтях, большие пальцы засунуты за пояс. Возраст незнакомца определить невозможно, при слабом свете фонаря не видны детали. Но голос бодрый, не старческий. Незнакомец стоит спокойно, явно старается не пугать. Антон поспешно выбирается из ямы, становится так, чтобы девушка была за спиной. Незнакомец одобрительно кивает:

– Вельми похвально… э-э… так говорят сейчас, нет? Клево поступили, юначе!

– Че?

– Опять не так? Ладно… ваш поступок весьма хорош. Другой бы удрал, а вы думаете о спутнице.

– Это он! – шепчет на ухо Даша.

– Кто – он? Знакомый, что ли? – пробует шутить Антон.

– Ну, тот… которого я хотела нарисовать!

Незнакомец приседает на корточки, внимательно осматривает плиту. Фонарь освещает лицо и Антон видит, что это мужчина, даже парень с очень нежным, почти женским лицом. Просто мальчишка! И кого-то он напоминает… Антон с облегчением вздыхает, опускает лопатку – пацана боятся нечего. Глубоко вдыхает прохладный воздух:

– Фу ты блин!

– Что? А, жаргон… как я понял, вы хотите открыть врата. Помогу, это важно для меня. Вон там, сверху, должно быть углубление. Врата по краям обмазаны глиной и обожжены для крепости. Расчистите отверстие и тяните на себя.

Антон недоверчиво хмыкает, но делает так, как сказал странный парень. От верхнего края плиты отваливаются куски, обнажается небольшая дыра. Антон пытается тянут на себя, ворчит:

– На ребенка рассчитано? Рука не помещается!

– Предки были мелкими, как сегодняшние подростки лет двенадцати, – отзывается незнакомец.

– Правда? А ты откуда знаешь?

– Видел.

– А-а, по музеям ходишь… хороший мальчик. А что за слово нацарапано? На каком языке?

– На языке предков. На нем говорили тысячу лет назад. Слово «внити» означает вход или спуск.

– Врата, блин! Прилепили эту плиту, что ли? – раздраженно бурчит Антон.

Достает из рюкзака короткий изогнутый ломик. Упирается, дергает, слышится хруст, по краям осыпается сухая глина и песок. Плита нехотя поддается. Верхний край медленно выползает из паза. Антон давит сильнее, плита упирается, левый край застревает. Антон толкает со всей силы, край отверстия с хрустом крошится, плита угрожающе кренится. Антон едва успевает отпрыгнуть, как верхний край плиты падает на то место, где только что были его ноги. Целлофан на подошвах предательски скользит по влажной земле, Антон опрокидывается на спину и съезжает по склону прямо в черную дыру. Обратная сторона плиты гладкая и скользкая, словно лед. Антон едва успевает схватится за края, из дыры торчат плечи и голова. Ноги ощущают пустоту и холод. Страх провалиться в никуда хватает за сердце, душит за горло и гонит адреналин по жилам. Антон отталкивается и обратным кульбитом через голову выныривает из ямы. В мгновении ока оказывается наверху, пальцы привычно смыкаются на рукояти саперной лопатки.

– У тебя замашки воина. Это хорошо! – одобрительно произносит незнакомец.

– Имел честь служить Родине. А ты вообще кто такой?

Незнакомец выпрямляется, подбородок выступает вперед, лицо приобретает серьезность.

– Простите, не представился. Меня зовут Валерий. Ваша спутница знает обо мне, мы несколько раз встречались… неподалеку отсюда, – мотнул головой Валерий через плечо. – Я не сделаю вам ничего плохого.

Антон с сомнением посмотрел на черную пасть входа то ли в могилу, то ли в пещеру.

– Да я чуть было в эту дыру не провалился из-за тебя!

– Виной тому твоя неловкость. Постараюсь быть предупредительнее.

– Ну-ну… так кто ты такой? И чего одет в банный халат?

– Антон! – зашипела в ухо девушка, словно разъяренная змея. – Я же сказала – это ОН!

– Да кто он-то!!! – взорвался Антон. – Роюсь тут, как дурак. Ямищу откопал. Является пацан в смирительной рубашке… на Джонни Деппа смахивает. ОН, видите ли! И что с того!

Антон злобно плюет под ноги. Тяжелая и, как оказалось, бесполезная работа утомила и расстроила, тишина действует на нервы. И вообще, могилы вокруг!

– Оглянитесь, Антон, – попросил Валерий. – Вы больше никого не видите?

Возле Валерия один за другим появляются странные существа. Вначале полупрозрачные, они словно обретают плоть, наливаются бледными красками, постепенно становясь такими же реальными как Даша или сам Антон. Существа похожи на людей, но им чего-то недостает. У одних нет рук, другие лишены ног, третьи имеют видимость головы без туловища, его заменяет туманное пятно, постоянно меняющее очертания. Маленькую полянку наполняют шорохи, тихие стоны и шепоты. Становится так холодно, что Антона пробирает дрожь.

– Ну, а это ОНИ? – саркастически спрашивает он у Даши.

Девушка только трясет головой, не в силах выдавить слово. Призрачные существа окружают людей со всех сторон, шорохи и шепоты усиливаются. Антону становится не по себе. Не то, чтобы он сильно испугался каких-то там бесплотных существ, просто на душе тревожно. Так бывает, когда сразу несколько неизвестных вам людей вдруг начинают внимательно смотреть, о чем-то неслышно переговариваться между собой и вообще ведут себя так, словно знают о вас что-то важное.

– А ну, пошли отсюда! – взмахнул лопаткой Антон. – Шептуны!

Существа отхлынули, шепот и шорох стали тише, стонущие звуки наоборот, усилились.

– Не стоит так грубо обходиться с несчастными, – примирительно заметил Валерий. – Они всего лишь проявили любопытство.

– Чем же я им так интересен?

– Не испугались, – кратко ответил Валерий. – Нынешний люд очень пуглив и суеверен. Всего боятся. Спасаясь от страха, выдумывают глупые культы, верят в приметы. А уж суетных верований сколько!

– Ладно, я убедился в существовании призраков. Ты один из них?

– Нет, но мы с ними принадлежим одному миру. Когда-то эти тени были людьми, но после смерти – по разным причинам! – так и не смогли полностью покинуть материальный мир. Тела сгнили, а духовная сущность осталась. Лишенные возможности изменять материю, как это делают люди, но оставаясь ими по сути, они очень страдают. Будучи озлобленными, могут серьезно навредить. Я материален только наполовину, поэтому способен быть здесь и там.

– Как можно быть наполовину материальным? До пояса, что ли? – удивился Антон.

– Трудно объяснить. В человеческом языке нет таких понятий. Считай это вроде двойного гражданства.

– Ладно, – кивнул Антон. – Объясни, почему я стал видеть их. И тебя. И почему Дашка вас видела раньше, а я нет?

– Девушке предалось по наследству. У них весь род такой. Но не все пользовались даром ясновидения. Ее бабка раскрыла в себе эту способность и пользовалась ей на благо людям. Но, как ни странно, именно за это ее презирали и боялись. Поэтому она и жила там, где никто не хотел обустраиваться – возле кладбища. Дарья только обладала способностью, раскрыть ее помогли несчастья и испытания. Так же и у тебя. Ты ведь тоже несколько раз переживал страх смерти, не правда ли?

Антон помолчал, только глубоко вздохнул.

– Значит, все, кто пережил сильное эмоциональное потрясение, способны видеть?

– Только те, у кого есть дар. Это как талант, способность от рождения. Одаренных людей много, но не все могут раскрыть свой талант.

– Почему?

– Ленятся, – усмехнулся Валерий. – Слишком любят себя, ценят, лелеют, боятся ножку натереть и пальчик порезать. Они наивно думают, что материальная жизнь – главное и единственное. Что кроме телесной жизни другой нет. На самом деле это не так. Жизнь бесконечна, конечны ее формы. Один мудрец сказал: человек – это душа, обремененная трупом. Он прав. Душа отринет смердящий труп и будет жить дальше.

– Как вот эти? – кивнул Антон на призраков.

– Зависит от людей. Они сами выбирают путь и казнь.

– А кто ж все-таки ты?

– Творение Создателя, – уклончиво ответил Валерий. – Род людской не одинок.

– Ну, есть ангелы и бесы. Вроде на беса не похож, – задумчиво произнес Антон. – Но можешь жить по ту сторону, за чертой. Значит, все-таки черт?

– И ангелов дурная стая, что, не восстав, была и неверна, – хриплым голосом сказала девушка.

От неожиданности Антон вздрогнул.

– Ты чего стихами заговорила? – удивился он. – Какая еще стая?

– Это образ такой, поэтический, – скривился Валерий. – Но по сути верно. Не все создания Господа верны ему… беззаветно, скажем так. Людям ведь тоже свойственно сомнение, не так ли? Создатель не раскрывает своих замыслов, отсюда и сомнения. Во всяком случае, я не бес.

– А откуда нам знать? – сощурился Антон.

– Вы живы, – пожал плечами Валерий.

– Ты можешь убить?

– Конечно. Я мог сделать так, что бы ты свалился в дыру. Там лестница крутая ведет вниз, – кивнул Валерий на отверстие в земле. – Запросто можно шею сломать.

– А что там? – с любопытством спросил Антон.

– Подземелье. Пещера, через которую можно выйти к храму или к месту, где был храм.

– А здесь тоже был храм?

– Да. Погосты всегда устраивались возле храмов. Сейчас закапывают на пустырях.

Антон оглянулся на Дарью. Девушка стоит молча, лицо бледное, но глаза ожили, блестят от любопытства.

– А что можно найти в пещере?

– Ты о золоте? – усмехнулся Валерий. – И оно есть, но так просто не взять. Пропащие души охраняют его.

– Что может призрак? – пренебрежительно отмахнулся Антон. – Вон они, клубятся!

Призраки сбились в плотную стайку, о чем-то шепчутся и все время посматривают на людей, как будто заговор составляют.

– Призрак не материален, он все делает руками людей. Ну, как и любое другое духовное существо, даже высшего порядка. Подземелье полно опасностей, ошибочное решение приведет к гибели. А его подскажет призрак! Поэтому не стоит их недооценивать.

– Ты поможешь? – с надеждой спросил Антон.

– Если вы поможете мне, – ответил Валерий.

– Чем? – удивился Антон и взглянул на девушку. Даша напряженно всматривается в глаза Валерия, словно ищет ответ на очень важный вопрос.

– Вы говорите о женщине на портрете? – спросила она.

– Да. Вы правы, сударыня, речь идет той женщине, что вы изобразили.

– Это ты заставил меня рисовать ее. Зачем?

– Ну, заставил – это преувеличение! Подсказал, дал описание внешности, характера… у вас получилось великолепно, благодарю вас, – слегка наклонил голову Валерий.

– Кто она тебе?

Валерий вздохнул, развел руки:

– Долго рассказывать… видите ли, Даша, я не бес – говорил уже, нет? Довольно долго я был… никем. Не выступал против Создателя, не был заодно с восставшими. Просто жил. И мне это ужасно наскучило. Идеи восставших меня не увлекали и я решил примкнуть к ангелам, верным Создателю. Но просто так сделать это невозможно, надо пройти испытание. Мне поручили стать хранителем одного человека. Работа не простая, – скривился Валерий, – отдельные человеческие особи просто невыносимы. Но мне повезло – моим подопечным стала женщина. Очень красивая и талантливая. Как и вы, Дашенька, она писала картины. Увы! Как часто бывает, ее творчество не понимали и не ценили. Бездарную мазню превозносили до небес! – усмехнулся Валерий. – Настоящее искусство в упор не замечали.

Он замолчал. В густой листве зашуршала ночная птица, выглянул край луны из-за тучи, верхушки осин покрылись серебряной пылью. Призракам наскучили разговоры людей, они разбрелись по всему кладбищу. Если оглядеться, можно увидеть, как светящиеся фигуры плывут над землей, освещая бледным светом покосившиеся кресты и надгробья.

– А дальше что произошло? – заинтересованно спросила Дарья.

– Она умерла, – глухо произнес Валерий. – По собственному желанию. Не вынесла злословия, насмешек, зависти – всего того, что становится причиной смерти одаренных людей. Их убивают ничтожества, сбившиеся в стаи. Потому что им невыносимо видеть, как другие творят, а они просто мажут красками. Или придумывают бредовые стихи, сочиняют низменную музыку, ставят спектакли или снимают кино, посмотрев которое хочется стать убийцей режиссеров. Быть создателем, творцом очень трудно. Иногда невыносимо. Я не понимал этого, мне казалось – а чему тут завидовать? Работай и у тебя все получится. Ведь талант чаще всего есть результат труда, а не способность, данная свыше. Я был наивен, невнимателен и беспечен в роли хранителя. Прекрасная женщина погибла, ее душа мается в где-то в аду, а я торчу между землей и преисподней в непонятном качестве. К сожалению, сам я лишен возможности исправить ошибку, но такое право дано людям! Даша, вы тоже пишете картины и поймете страдания той женщины.

Девушка промолчала, в глазах блеснули слезы. Она быстро отвернулась.

– Как ее звали? – спросила Даша.

– Аня… Анна.

– А как мы ей поможем? И тебе? – спросил Антон.

– Вы спасете ее. За это я укажу вам место, где зарыты несметные сокровища древних жителей этих мест.

– А-а, это помолиться что ли? Так-то к священнику надо, мы тут причем? – пожал плечами Антон.

– Нет, мольбами делу не поможешь.

Валерий помолчал несколько секунд, взгляд скользнул по призракам, опять сбившимся в облачко, поднялся выше, пробежал по вершинам осин, уперся в землю.

– Для спасения души надобно спуститься в ад, – произнес он задумчиво.

Антон нервно сглотнул, лицо вытянулось, в глазах появился ужас.

– Да я понятия не имею, как чужие души спасать. Свою бы сберечь! Дарья, а ты?

Девушка так старательно затрясла головой, что вязаная шапочка съехала на бок, спереди выбилась прядь светлых волос, как собачий хвост и хлестнула по губам.

– Я вообще! Вы о чем говорите-то?

– И ваши души запачканы, о них тоже позаботиться надобно. Как говориться, одним выстрелом двух зайцев. Даже трех!

– Спасать прямо сейчас нужно?

– Нет. Можете думать до следующей ночи. А сейчас пора по домам, уже заря возгорается.

Антон огляделся. Ночь действительно потеряла мрачную решимость, тьма посерела. Призраки, недавно яркие и активные, поблекли, стали вялыми и будто сонными.

– Ладно, Валерий, уговорил. Будем думать, – со вздохом произнес Антон и посмотрел на ночного гостя. Но вместо него увидел неряшливый куст смородины, черной точкой мелькнула ночная пташка, дрогнула ветка.

– Куда он ушел? – удивился Антон.

Даша молча кивнула на плиту. Антон затряс головой, глаза распахнулись до предела, челюсть дрогнула – гранитная плита, которую он с трудом сумел отодвинуть, как ни в чем ни бывало покоится на месте, словно ее и не трогал никто.

– Он действительно только наполовину материален? – прошептал потрясенный Антон.

Когда подходили к дому Дарьи, на востоке уже изливался ослепительный поток солнца. Улица пустынна, не слышно лая собак и только пичужки торопятся излить переполняющие чувства в пронзительных трелях и чириканье. Девушка вошла в дом, Антон подошел к бочке с водой. Неподвижная гладь воды отразила продолговатое лицо, покрытые щетиной скулы, под глазами набрякли мешки, волосы взъерошены, засохший лист осины красуется на макушке, как шапочка кардинала. Антон глубоко вздохнул и сунул голову в бочку по самые плечи. Кое-как вытерся майкой, растопыренная пятерня гребнем прошлась по волосам. На пороге содрал с обуви надоевший целлофан, вошел в дом. В животе квакало и урчало, есть хотелось невмоготу. Антон проходит в комнату, преисполненный надежды взгляд устремляется к столу, потом к плите… Даша сидит на диване, голова опущена, дыхание равномерно поднимает и опускает грудь. Антон грустно вздохнул, с надеждой посмотрел на хлебницу. Черствая горбушка бородинского, присыпанная солью и слегка политая растительным маслом, показалась пищей небожителей! «Заморив червячка» Антон повеселел. В шкафу нашлось одеяло, которым укрыл Дашу. Сам устроился в кресле, предварительно тщательно заперев дверь. Едва только затылок коснулся спинки, глаза сомкнулись и Антон провалился в глубокий, как Марианская впадина, сон.

Странное шипение коснулось слуха, раздались щелчки, потрескивания и снова что-то – или кто-то! – зашипело. Еще в полусне Антон напрягся, пальцы сдавили подлокотники, по мышцам словно электрический ток пробежал… и тут обоняния коснулся будоражащий запах яичницы на сале. Окаменевшие мускулы превратились в кисель, лицо обмякло, желудок взвыл и принялся биться о брюшину, намереваясь выбраться наружу. Антон распахнул глаза, вдохнул воздух полной грудью. Оголодавший организм тотчас вычислил координаты точки, откуда шел запах, уши шевельнулись, нос задергался. Антон свечечкой взвился в воздух и тотчас замер в позе приготовившегося к прыжку леопарда.

– Антон, хватит дрыхнуть! Поднимай тощий зад! – раздался голос Дарьи от плиты.

– Уже, драгоценная! – замурлыкал Антон, на цыпочках подбегая к девушке.

Пока он спал, Дарья привела себя в порядок: тщательно вымытые волосы высушены и уложены ракушкой на затылке, придавая хозяйки вид строгой учительницы. На лице минимум грима, слегка подведены глаза и губы. Желто-голубой спортивный костюм в меру обтягивает бедра, оставляя свободными грудь и плечи.

– За стол! – строго приказывает Дарья.

– Есть… так точно, ваше превосходительство! С какой стороны садиться? – засуетился Антон.

– С любой, – великодушно разрешает девушка.

Она приближается к столу, обеими руками удерживая чугунную сковородку. В середине, словно лава в жерле вулкана, шипит и скворчит яичница из восьми яиц на сале, с копченым мясом и луком. Антон смотрит на сковороду, будто загипнотизированный кролик, не мигая и не шевелясь. Даша нарочито медленно накладывает в обширную тарелку «харч богов», немного кладет себе. Рядом с тарелкой появляется кусок черного хлеба, на деревянной дощечке мелко нарезанные помидоры.

– Ешь! – нежным голосом предлагает девушка.

Антон набирает полную грудь воздуха, мышцы напрягаются, плечи выпрямляются – Антон похож на штангиста, который собирается поднять рекордный вес. Дарья наблюдает за ним из-под опущенных ресниц, уголки губ приподнимаются, на щеках появляются ямочки.

– Если мало, я еще сделаю, – говорит она.

– У-а-э… о-о! – отвечает Антон с набитым ртом и машет вилкой, будто дирижер симфонического оркестра. Яичница «с пылу с жару» обжигает язык и небо, дольки помидора приятно охлаждают пылающий огнем рот, добавляют остроту и вкус. Антон поглощает еду с такой скоростью, что уже через минуту в сковородке не остается ничего. Ну, разве что пара заблудившихся молекул копченого мяса. Наевшийся, как паук, Антон добирается до дивана и падает на подушки. За окнами тает день, ветер покачивает ветвями берез, стучит по стеклу головками крупных георгинов. Идиллическую картину слегка портят надгробия и кресты, изредка показывающиеся за далекими кустами. Антон отворачивается, веки смыкаются, звуки и шумы внешнего мира начинают отдаляться. Тихо скрипнули диванные пружины, теплые пальцы коснулись щеки.

– Ты спать собрался? – прошептала Даша, наклоняясь к лицу. Прядь волос коснулась щеки, теплое дыхание коснулось губ. Сонливость исчезает. Антон заключает в объятия девушку, нежно шепчет в ухо:

– Прости, Дашенька, я…

Девушка останавливает словоизлияние пальцем, прижав его к губам.

– Тот парень на кладбище, Валерий… Ты забыл о его предложении?

Антона дергается, словно за ворот хлынул поток ледяной воды. От сонливости не остается следа, по телу бегут мурашки. Встает, взгляд устремляется в окно. На улице еще светло, но кладбищенский лес уже темен, деревья стоят плотным строем, сомкнув кроны. Лес хмур, молчалив и недвижим, как будто ветерок, колышущий траву, его не достигает.

– Нет, не забыл, – глухо ответил Антон.

Он посмотрел в глаза девушке с надеждой, что все происшедшее прошлой ночью было не взаправду… так, привиделось. Даша глядела серьезно, без улыбки и Антон с упавшим сердцем понял – все было на самом деле! И стая призраков, и Валерий, получеловек полудемон.

– Нет-нет, такого не может быть! – забормотал Антон, хватаясь за голову. – Это глюк какой-то! Нет никакого потустороннего мира, выдумки все это.

– Так давай проверим, – предложила девушка. – Сегодня вечером сходим на то место и проверим. Глюк или нет.

Антон с ужасом посмотрел в глаза Дарье:

– Ты веришь в ЭТО!

– Поверила, когда увидела. Когда бабушка рассказывала, я тоже отмахивалась, шуточки дурацкие отпускала. Когда первый раз увидела призраков, едва не рехнулась со страху. Бежала домой с вытаращенными глазами, орала, как ненормальная. Меня неделю трясло. Стакан водки выпью – вроде легче. А потом опять … – махнула рукой Дарья. – Недели две в себя приходила. Не знаю, почему, но когда рисовать стала, отпустило. Вот нарисую этих чудиков и мне легче становится.

– Голоса не слышишь? – с невеселой усмешкой спросил Антон. – Говорят, Ванга всю жизнь голоса слышала. Они ей нашептывали пророчества.

– Нет, голосов не слышу. Да и не хочу, – отмахнулась Дарья.

– Чего так?

– Пророки плохо кончают.

– Ладно… Даш, поставь чайник, а?

Девушка небрежно ткнула пальцем выключатель, электрочайник послушно зашипел в ответ.

– Тебе кофе или чай?

– Кофе. Слушай, я читал, что путешествия в преисподнюю были. Христос спускался за матерью, Гильгамеш какой-то тоже слазил туда…

– Данте.

– Что? А, тот, что поэму написал. Про стаю дурных ангелов оттуда?

– Да.

– Значит, люди уже бывали в преисподней. И не раз! – задумчиво произнес Антон. – Блин, как все неожиданно! Поверить не могу!

– Почему?

– Ну, путешествия в загробный мир совершали герои, выдающиеся люди, а мы? Нет, – взмахнул руками Антон, – может быть, ты – выдающаяся личность, у тебя дар видеть недоступное другим и все такое, но себя-то я знаю, – скривился он.

– Антон, мы оба с тобой видели и разговаривали с этим… существом. Ты забыл? – прошептала Даша. – Дар есть и у тебя.

Антон посмотрел в дверной проем соседней комнаты. Портрет женщины укрыт полотном, видна только светлая полоска с краю. В доме тихо, тикают часы, за окном сонно чирикает пичужка. Приближается ночь.

– Значит, идем?

– После кофе, – кивнула девушка.