Читать книгу От сессии до сессии… или Из жизни советских студентов - Андрей Женин - Страница 5

В полутёмном помещении за столом с важным видом сидела сухонькая старушка в очках с треснутым стеклом и делала вид, что перебирает бумаги. За её спиной мы увидели две двери. На левой было написано: «Главный врач тов. Башкатов Валерьян Савельич», на правой значилось: «Заместитель главного врача по лечебной части тов. Башкатова Мария Ивановна».

В Советском Союзе слово «товарищ» было одним из самых распространённых, но вовсе не за счёт его традиционного смысла. Дело в том, что, начиная с истоков коммунистического движения, так обращались друг к другу его участники, вне зависимости от пола, возраста и общественного положения. Обычному «Иван Иваныч» все почему-то предпочитали «Товарищ Сидоров», а в народе даже ходила шутка: «Среди нас, товарищи, есть такие товарищи, которые нам, товарищам, товарищи, совсем не товарищи!» Даже в государственных учреждениях на табличках перед фамилией ответственного лица обязательно было написано «ТОВАРИЩ Сидоров» или, на худой конец, сокращённо «Т. или Тов. Сидоров».

– Муж с женой, что ли? – удивился Борода.

– Супруги они. А вы, товарищи, собственно, к кому? – спросила старушка хриплым, прокуренным голосом.

– Мы студенты из Москвы, приехали отбывать… простите, проходить практику. Нас должны были встретить… – начал было Рыжий, но старушка прервала его:

– Мне, милок, оно без надобности. Своих делов хватает. Вам к хозяину.

Она встала, постучала в дверь, осторожно открыла её, к нашему удивлению, поклонилась в пояс и подобострастно спросила:

– Валерьян Савельич, к Вам заезжие из самой Москвы. Не соизволите ли принять?

– Пусть заходят, – раздался властный голос.

Мы зашли в просторный кабинет. Спиной к окну стояло деревянное резное кресло с высокой спинкой. Из-за стола нам навстречу тяжело поднялся грузный мужчина лет пятидесяти – пятидесяти пяти с красным лицом, испещрённым лиловыми прожилками и выдававшим в нём человека, состоящего с зелёным змием в близких, дружеских отношениях. Белый накрахмаленный халат не мог скрыть обширное пузо, которое ясно говорило окружающим, что его обладатель не только выпить, но и поесть не дурак.

«Зря эти гады не дали мне утром пивка принять. Этот бы понял», – пронеслось у меня в голове.

– Кто такие? – пророкотал владелец кабинета.

– Мы студенты из Москвы, приехали на практику. Нас должны были встретить, но не встретили, пришлось самим добираться, поэтому так поздно, – выпалил Рыжий.

– А, так вы те самые трое студентов… Знаю, докладывали. А у нас машина сломалась, чинят сейчас. Ну, проходите, проходите. Знакомиться будем, – сказал тов. Башкатов и жестом пригласил нас сесть.

Мы познакомились.

– Как добрались? Вы, наверное, голодные с дороги?

– Да нет, спасибо… – начал я, но Рыжий, густо покраснев, прервал меня:

– Если честно, очень…

Главный врач рассмеялся:

– Марфа Степановна, организуй-ка нам чего-нибудь перекусить!

Секретарша вошла в кабинет, опять поклонилась и неожиданно шустро поскакала (иначе не скажешь!) выполнять поручение шефа.

– Кем хотите быть, уже знаете?

– Мы хирурги, – мгновенно отреагировал Борода, показав пальцем поочерёдно на себя и Рыжего, – а Мартын – терапоид.

Сказал он это с некоторым пренебрежением, и я затаил обиду.

– Слушай, – задумчиво произнёс Хозяин, обращаясь ко мне, – а ты знаешь, что такое ЭКГ?

– В общем, знаю, – уверенно ответил я. И не соврал. Я действительно кое-что знал, поскольку уже два года подрабатывал медбратом в кардиологическом отделении больницы.

– И снимать умеешь? – удивился главный врач.

– Конечно, – гордо подняв голову, подтвердил я. – И расшифровывать тоже могу.

– Это ж надо, какая удача! – всплеснул руками Валерьян Савельич. – У меня уже три года стоит этот злосчастный аппарат, а работать с ним никто не умеет. Будешь терапевтический приём в поликлинике вести. За деньги, разумеется. Согласен?

«Какой же дурной студент откажется подзаработать, тем более если всё равно ходить на практику?» – подумал я и утвердительно кивнул.

– Отлично, будешь главным… над всеми, – добавил он и царственной рукой с толстыми пальцами-сардельками провёл над головами Бороды и Рыжего.

– Да, им действительно без руководства – никуда, – злорадно кивнул я и смерил обоих снисходительным взглядом. А Бороде украдкой показал средний палец – пусть знает наших!

– И ещё, – продолжил главный врач, – в больнице не хватает кадров, дежурить некому. Поэтому, если хотите, можете ещё подежурить врачами за отдельную плату. Так как?

– Конечно, хотим! – ответили мы хором, и в наших головах начали сами собой строиться грандиозные планы, куда мы денем такую кучу заработанных честным трудом денег.

* * *

Следует отметить, что студенты в СССР жили небогато и строили коммунизм на голодный желудок. Но уж если где действительно удалось его построить, так это в студенческой общаге семидесятых-восьмидесятых годов прошлого века.

Студенты собирались всем миром, пили, ели, танцевали и пели, тут же спали и занимались любовью – в общем, каждый делал, что хотел. Неизменно кто-то приносил с собой выпивку и провизию, кто-то был при деньгах, а кто-то приходил просто так – никто друг другу ничего не считал. Сегодня был богачом один, завтра – другой. Но на стипендию в размере сорока рублей можно было купить всего восемь бутылок водки, или двадцать бутылок дешёвого портвейна, или двадцать пять бутылок самого низкопробного сухого вина, естественно, если не тратить ни копейки на одежду, проезд и цветы для любимой. Взамен можно было, конечно, приобрести восемнадцать килограммов колбасы или тринадцать килограммов сыра, но так поступали немногие. Как говорилось в студенческой поговорке, «когда заканчивается выпивка, закуска становится едой». До такого бедствия дело доводить никто не хотел, поэтому деньги тратились на выпивку, а закуску добывали самыми разнообразными способами.

Нам сильно повезло: буквально одновременно с нашим поступлением в институт прямо рядом с ним открыли один из первых в Москве продуктовых магазинов самообслуживания. Понятно, ни охраны, ни видеокамер тогда не было. Считалось, что советский человек, комсомолец или коммунист, не должен воровать продукты. Однако студенты были категорически не согласны с данным утверждением, справедливо полагая, что, «если из многого берут немножко, это не кража, а просто делёжка». Можно только догадываться, какие убытки приносили несчастному магазину сотни голодных и ужасно прожорливых молодых людей! Покупался обычно джентльменский набор: много разной выпивки, пара плавленых сырков, четвертушка чёрного хлеба за пять копеек и банка кильки в томатном соусе. Вся остальная ветчина и прочий сыр распихивались по карманам и проносились абсолютно безвозмездно. И ведь практически никогда не попадались!

Несмотря на такую замечательную гуманитарную помощь со стороны Советского государства, деньги всё-таки заканчивались, причём довольно быстро. И тогда их добывали кто как мог. Кто-то выпрашивал у родителей, кто-то за гонорар выполнял задания для богатеньких коллег-дебилов, а основная масса студентов работала санитарами или медсёстрами в больницах, благо дефицит медицинских кадров был всегда.

* * *

Когда Валерьян Савельич предложил нам работать настоящими врачами за настоящую зарплату, мы были счастливы, а скрип наших мозгов, переводящих гипотетические денежные знаки в бутылколитры, был, наверное, слышен даже за дверью и окончательно оглушал и без того страдавшую тугоухостью пожилую секретаршу

– Можно? – с громким стуком дверь распахнулась, и в кабинет бочком протиснулась необъятных размеров тётка в белом накрахмаленном халате и высоком колпаке. В руках она держала поднос.

– Заходи, заходи, тётя Нюра! Ставь сюда, – распорядился главный врач, показав на свободное от бумаг место на столе. – Спасибо, иди с Богом.

На подносе в сковородке дымилась жаренная с лучком картошка с хрустящей корочкой, посыпанная свежей зеленью. Рядом на тарелке лежали тонко нарезанные ломтики сала с прожилками мяса. В кастрюлю с половником внутри была налита какая-то густая белая масса. Савельич взял половник и принялся бодро разливать по алюминиевым кружкам тягучую жидкость. Увидев недоумение в наших глазах, он усмехнулся и сказал:

– Не бойтесь, это простокваша. Домашняя, деревенская. Вы такой не пробовали.

Действительно, ничего вкуснее той картошки с салом и простоквашей я ни до, ни после не ел. К концу практики, правда, местная пища нам порядком надоела, поскольку особых разносолов здесь не было. Но потом, уже вернувшись в Москву, мы ещё не один год вспоминали замечательный запах и вкус фирменной гореловской жареной картошки от тёти Нюры!

Мы съели всё до последней крошки и были почти счастливы. Тётя Нюра, засыпанная нашими похвалами (она, наверное, столько комплиментов не слышала за всю свою долгую жизнь!), покраснела от удовольствия и удалилась с пустым подносом, а Валерьян Савельич велел секретарше позвать какого-то Александра Николаевича.

– Сейчас он придёт, – пояснил главный врач, – покажет вам больницу, расскажет, что здесь и как. Чего будет непонятно – спрашивайте у меня. Потом можете отдыхать, обустраиваться. Александр вас проводит в дом, где жить будете.

Раздался стук, в кабинет вошёл коренастый молодой человек чуть постарше нас и вопросительно посмотрел на Валерьяна Савельича.

– Саша, это врачи-практиканты из Москвы. К нам пожаловали на два месяца. Покажешь им всё, расскажешь, а потом отведёшь в бывший председательский дом – пусть там живут. Не забудь постельное бельё для них получить. Ну, всё, свободны, – обращаясь уже к нам, добавил главный. – Завтра к 9:00 сюда на пятиминутку.

Мы поблагодарили и вышли за дверь вслед за нашим проводником.

– Хвостов Александр Николаевич. Можно просто Саня, – сообщил он, выйдя из кабинета шефа.

Мы представились.

– Можно на «ты»? – спросил я.

– Конечно, можно, – ответил Саня. – Я здесь второй год по распределению. Акушер-гинеколог. По совместительству – анестезиолог.

– Это как? – с удивлением поинтересовался Борода.

– Да вы здесь много разных чудес увидите! Настоящая земская больница! Вы погодите, ещё сами в чём-нибудь интересном поучаствуете.

– Слушай, Сань, а главврач кто по специальности?

– Он хирург.

И, немного помявшись, добавил:

– Весьма своеобразный.

– А жена его?

– Манька-то? Да какой она врач?! Она бывшая санитарка, за Савельича замуж через партком вышла.

И Саня нам поведал историю про санитарку Машу.