Читать книгу За серым окном - Андрей Караичев, Андрей Владимирович Караичев - Страница 4

Начало лета 89 – го давало о себе знать: солнце припекало, духота, горячие порывы ветра бросали в лицо мелкий песок, он противно скрипел на зубах, – «Стоило очки надеть!» – недовольно пробурчал Красильников.

На самом деле, Влада тревожило иное. Он второй час кружил возле МВД Водопьяновска (в народе «центровое»), стараясь подавить в себе «второе Я», то нерешительное, трусливое, мешающее по жизни. Хотелось окончательно избавиться от него, чтобы внутри осталось лишь «альтер-эго» – сильное, волевое, бесстрашное.

– Как ты собрался становиться кем-то влиятельным, чтобы о тебе услышали не раз, если элементарно стесняешься зайти к начальнику милиции? – Шептал парень под нос.

Решил поступить как в детстве: когда страшно прыгнуть с высокого обрыва в озеро, но на тебя смотрят девочки, приятели и нельзя «ударить в грязь лицом», ты просто разгоняешься, ни о чём не думая, не давая страху овладеть собой и… прыгаешь!

Сжав кулаки, Влад уверенным шагом направился в отделение.

На проходной его окликнул молодой прапорщик, почти спящий посту.

– Вы к кому, гражданин?

– К полковнику Патрушеву Николай Васильевичу. – Чётко выговорил парень, боясь, что робость вернётся и он начнёт заикаться.

– Уже генералу, – зевнул недовольный милиционер, – слушай, парень, может… тебе к Бакатину сразу? Чего мелко так? Всего лишь к начальнику милиции города. – Ухмыльнулся служивый.

– Мне по важному вопросу! – Приблизился Влад к посту.

– У генерала дел больше нет, как твои умозаключения выслушивать, может, мы чем сгодимся? – Кивнул сотрудник на подошедшую к посту девушку с погонами лейтенанта.

Красильников дал волю до этого сдерживаемой трусости (согласно советам «Явления»), поднял его от живота и пустил к глазам, «стрельнув» ими в прапорщика… подействовало: тот вздрогнул, выронив из рук карандаш, который звонко ударился о половую плитку.

– Скажите: к нему пришёл… – Влад немного задумался, – Велесов… Владислав Александрович, он знает.

– Хорошо… сейчас доложим! – Кивнул прапорщик коллеге, та куда-то отлучилась и, вернувшись через минуту, с натянутой улыбкой сказала:

– Вас ждут, проходите, пожалуйста. Второй этаж, налево, там уточните.

– Благодарю, товарищи милиционеры.

Когда Влад скрылся за поворотом на лестницу, дежурный прошептал лейтенанту:

– Ты видела? Чего у него с глазами? До дрожи… сам из себя мелочь, а взгляд… я чуть не крикнул.

– Да, – согласилась девушка в погонах, – безумные глаза, хочется одновременно и смотреть в них, и отвернуться, какой-то «распутинский» взор, жуть.

Генерал опешил, когда сотрудница назвала ему фамилию неожиданного посетителя, – «Велесов». Милицейское чутьё, выработанное десятилетиями, подсказывало Патрушеву цель визита сына «тайного» товарища.

– На ловца и зверь бежит? – Растерянно пробормотал Николай Васильевич.

– Виновата, не расслышала. – Неуверенно переспросила лейтенант.

– Говорю: пускай немедленно пройдёт ко мне… немедленно!

– Слушаюсь.

Ещё больше удивился генерал, когда его юный гость, без прелюдий озвучил причину своего посещения. Другого бы, Патрушев послал куда подальше не думая, но, во-первых, – перед ним как-никак сидел крестник, который откуда-то знает, чем на самом деле занимался его отец; во-вторых, – руководству милиции, позарез требовался «агент» среди вконец обнаглевших, растущих словно грибы после дождя вымогателей.

– Откуда говоришь, – поднялся генерал с «буржуйского» кресла, – знаешь, кем был Сашка?

Влад перевёл взгляд с портера Горбачёва на стене и тщательно рассмотрел собеседника. Давно не видел дядь Колю, тот, за десять лет практически не изменился: высокий, худой, плотно сбитый, с превосходной офицерской выправкой. Кажется, возраст оставил генерала в покое после сорока пяти: Патрушеву далеко за пятьдесят, а внешне, нисколько не менялся с годами, не старел.

– Я не говорил ещё. Отец, когда страдал умом последние годы, рассказывал: никакой он не «катала», не урка, а сотрудник милиции под прикрытием, – приврал слегка парень. – Конечно, не верил ему, думал – болезнь; мало ли что ещё расскажет человек с психическим расстройством. А вчера, перебирал вещи дома, наткнулся на тайничок, там коробка с фотографиями, наградами. – За пистолет Красильников разумно умолчал.

– И всё? – Хитро прищурился генерал-майор, – ла-а-дно, знаю про наградной, пусть первой тайной нашей останется. Что-то ещё говорил батя?

– Якобы вы меня крестили…

– Да, было дело, было… чистая правда.

Николай Васильевич полез в верхний ящик стола, достал оттуда сигареты.

– Куришь? – Бросил генерал раскрытую пачку «Мальборо» на стол.

– Нет, спасибо.

– Правильно! Я никак бросить не могу, здоровье требует давно. Жена ругает, а я не могу, вот на работе накуриваюсь, уже и перешёл на «фильтры», говорят, не так вредно… всё равно тянет на крепачок, «Беломора» бы или лучше самосада, как батя мой делал. Закурю, ты не против?

– Нет, что вы.

Патрушев открыл окно душного кабинета и в него ворвался лёгкий, не спасающий от жары ветерок. Генерал рассмотрел крестника: невысокий, темноволосый, щуплый парень с серыми глазами; ничего особенного, таких в школах или институтах вечно обижают, отбирая деньги на обед или заставляя делать за более сильных ребят курсовые. Правда – взгляд… необычный, бездонный взор: глаза Влада отпугивали и манили одновременно.

– Какой у тебя рост, сынок?

– Сто семьдесят два сантиметра, вес не вспомню, примерно шестьдесят килограмм.

– И ты хочешь, с такими параметрами влиться в ряды мордоворотов?

– Мал да удал! – Бодро ответил Красильников, до капли прогнавший трусость, – отец ещё ниже был.

– Правда, твоя правда. – Вернулся дядя Коля в кресло.

– С кем именно ты желаешь… подружиться?

– Забродским.

Ответ удивил генерала, не из-за того, что крестник назвал имя одного из самых «отмороженных» и влиятельных авторитетов «новой волны» в городе, а потому что именно к Забродскому он и планировал внедрить «агента».

– Выбор рискованный – да верный. – Выпустив дым колечком, ответил милиционер, – есть информация: Суббота последнее время начал злоупотреблять алкоголем, теряет бдительность – это нам на руку.

Влад мочал.

– Хорошо, у стен тоже уши есть, – задумался дядя Коля, – давай, вечером, часикам к семи подъезжай ко мне на дачу, это на «Родине». Знаешь где?

– Конечно.

– Вот. Там и обсудим всё, рядом пруд хороший, как раз нашёлся повод порыбачить, а то я уж полгода собраться не могу. Ты, кстати, уважительно к рыбалке относишься?

Красильников пожал плечами:

– Если клюёт, то нравится, если нет, тогда не особо.

– Ну-у… компанию составить можешь! Жди меня там, на пруду в беседке или рядом, найдём друг друга.

– Не прощаюсь.

Молодой человек вышел, плавно и бесшумно затворив за собой дверь (обычно та скрипела), а генерал, выпив пятьдесят грамм коньяку, постарался отогнать навеянные крестником воспоминания о далёкой и лихой молодости, ведь до вечера нужно освоить немало бумажной работы.

Влад вернулся домой, плохо представляя, чем скоротать время до обозначенной с крёстным встречи. Подошёл к серому окну, бросил сквозь него взгляд на депрессивный пейзаж.

– Ничего за тобой не меняется! – Выдохнул парень.

За железной дорогой, через слой пыли на стекле виднелась вытоптанная грибниками дорожка, она змейкой тянулось до лесополосы, к самому горизонту; если пойти по ней, можно на срез выйти к дачам силовиков «Родина». Красильников решил не просиживать в душной квартире, а отправиться пешком именно по этой тропе, которая годами вселяла, помимо меланхолии, ещё и надежду – путь к лучшей жизни.

Дорога до садоводческого товарищества занимала не менее двух часов быстрым шагом, это не пугало Влада, он целиком погрузился в мысли. Фантазия, свойственная людям возраста Красильникова, рисовала перемены, красивую жизнь: вот станет он членом группы Субботы, быстро поднимется среди братвы, его зауважают, начнут все относиться с почтением, знакомые примутся просить помощи.

– Стоп! – Прошептал Влад, – надо завязывать с воображением. Жить настоящим, строить планы на будущее лишь холодным расчётом, а мечты, они имеют свойство сбываться, только совсем не так, как представлялось. Отныне лишь реальность и практичность. Прошлого Влада больше нет и не появится никогда! – Пообещал себе Красильников.

Патрушев прибыл в обозначенное время – хоть часы сверяй. Переодетый в рыбацкий наряд, в забавной шляпе, с удочками и рюкзаком, генерал выглядел совсем иначе: не напоминал собой грозного милиционера, которого в своё время боялись самые отпетые бандиты. Он походил именно на дачника-рыболова.

Первым делом, Влад взял у дядь Коли бутылку с водой, его запас закончился, а жара только-только начала спадать и пить хотелось жутко, уже планировал утолить жажду из пруда.

Не спеша разложив удочки, разведя огонь и сделав импровизированный стол из прессы прошлых лет, Николай Васильевич с крестником устроились на рыбацком мостике, тихо обсуждая предстоящие дела. Со стороны они походили на отца с сыном – ничего подозрительного.

Говорили долго, иногда спорили, в конце концов, придя к согласию и построению первичного плана вербовки Красильникова в бригаду Забродского. В целом, несмотря на статус деловой встречи, обоим рыбалка понравилась! Словно и правда родные люди вырвались среди суетных рабочих дней на отдых… хотя, с религиозной точки зрения, они и есть отец с сыном – крёстные.

Жара отступила, оранжевый закат на горизонте, от воды потянуло приятной прохладой, запахом ила; пели степные птицы, зашумели лягушки – красота! Ещё бы не мешали проклятые комары, тогда – совсем сказка.

– Почему Суббота? – Поинтересовался Влад, когда они с генералом закончили рыбачить и устроились за «полевым столом» сложенным из старых газет, – я раньше думал фамилия схожа кличке, оказывается – нет.

– Всё просто! – Улыбнулся Николай Васильевич, пытаясь отыскать на дне рюкзака бутылку с водкой, та не попадалась, милиционер занервничал: «Неужели жена нашла и „изъяла?“, нет, вот она!» – Раньше, когда он ещё был относительно законопослушным гражданином, честно трудился на заводе, то имел привычку по субботам, громко и долго напевать песню Харитонова: «У каждой работы имеется срок. Суббота, суббота – хороший вечерок!» – так и приклеилось прозвище.

– Никогда бы не догадался.

– Ладно, на сегодня о делах закончим, я и правда давно не отдыхал, дай хоть вечер скоротать душевно. Сейчас ухи наварим, да под водочку – эх!

– Нет, спасибо! – Сморщился Красильников.

На самом деле, генерал и сам не особо хотел пить, на завтра день предстоял сложный, а годы не молодые: самое лёгкое застолье с вечера, даёт о себе знать с утра далеко не лёгким похмельем. Просто он хотел специально напоить крестника, посмотреть на его поведение, развяжется ли язык? Это для Патрушева очень важно, старая привычка.

– Не обижай старика! – По-простецки развёл руками и наделано обиделся Николай Васильевич, – не заставляют тебя напиваться… так, для души – по ма-лень-кой! Один пить с детства не могу… ну, в смысле не с детства, а с молодости. Заночуешь у меня на даче, места много. Утром, правда, придётся порознь расставаться, ну тут электричка рядом останавливается.

– Ай! – Сдался Влад, – только немного, я не могу по половине стакана, как отец пить.

Согласно традиции: «выпьем чуть-чуть», закончилось приличным излиянием. Однако, поведение сперва выпевшего, потом перебравшего Влада, полностью успокоило генерала. Парень стал болтлив, да говорил он про всё что угодно, кроме того, чего рассказывать нельзя категорически, хотя Патрушев и старался задать незаметные вопросы с подковыркой.

– «Надёжный парень! Весь в отца!» – Пришёл к выводу Николай Васильевич.

Патрушев, имел огромный опыт по внедрению сотрудников милиции (в том числе нештатных) в бандитское окружение различных степеней опасности. Проведя несколько бессонных ночей за документами, донесениями, рапортами, всем тем, что сумел «нарыть» на Субботу, генерал решил пойти на достаточно рискованный шаг, Влад согласился. Исходя из личности, психологии и анализа поведения Забродского, Николай Васильевич придумал дерзкую легенду: не скрывать от авторитета, что начальник милиции Водопьяновска, является крёстным Красильникова. Разумеется, с большими изменениями: будто генерал с детства дружил с матерью Влада, крестил его, но потом, отец мальчика пошёл по наклонной, связался с бандитами, находился в розыске, оттого общаться с домом Красильниковых, Патрушев перестал. А поскольку Александр Алексеевич ныне умер, снова постепенно стали налаживать отношения.

Риск велик, но расчёт оказался верным. Суббота, не являлся вором или блатным, от тюремных традиций «открещивался» и, считал, наоборот: с ментами не то что нельзя иметь дел, напротив – нужно дружить. Это сыграло главную роль в приближении к преступному авторитету Влада, хоть не сразу, и нелегко.

На Забродского устроили облаву, арестовали, начали фабриковать дело, сумели убедить Валерия Кирилловича: ему светит долгий срок. Связь с внешним миром бандиту полностью оборвали, благо, в конце 89 – го милиция ещё не находилась в том положении, которое ей предначертано в начале 90 – х.

На один из допросов Субботы, когда другие кабинеты оказались заняты, милиционеры втащили в комнату с Забродским побитого Влада. Понятно: ни дознаватель, ни следователь, не знали – это подстроено генералом; оттого, для них Красильников являлся настоящим нарушителем, избили его, далеко не понарошку… куда деваться? Сам под это подписался, насильно никто не тянул.

Всех сотрудников, «внезапно» вызвали к приехавшему в «Гулаевское» ОВД начальнику милиции города. Поскольку Суббота надёжно прикован к специальному крюку в стене, а Влад находился в весьма помятом состоянии, дознаватель и следователь, закрыв кабинет на ключ, со спокойной душой побежали на «аврал».

Между арестантами, в захламлённом и ставшем на время тихом кабинете, завязалась беседа, просто – ни о чём. Валера поинтересовался, как водится, – «За что взяли, кто такой? Много светит?» – Влад, ответив на поставленные вопросы авторитета, сделал самонадеянный вид и с гордостью добавил:

– Ничего. К вечеру, может, раньше, отпустят и извинятся, есть у меня родня там, – Красильников поднял глаза к потолку с трещинами в паутинку.

– Да? – Удивился Суббота, – а знаешь, кто я?

Влад всмотрелся в лицо собеседника: крупный мужчина, бритоголовый, круглое лицо, нос «картошкой», когда-то, видимо, был прямым, но из-за бесчисленных драк и переломов, вмялся и сделался курносым; карие глазки маленькие и злые, по сломанным ушам легко определить сразу – из борцов.

Молодой задержанный пожал плечами:

– Нет, не видел вас раньше.

– Сделаешь дельце по-братски для меня? Тогда и узнаешь. Нет, ничего криминального, не подумай.

– Слушаю.

– Адресок запомни один, что сказать надо, на том, и всё. Если выйду отсюда – отблагодарю. Договорились?

Конечно, Валера не доверял новому знакомому, знал: тот может быть подсадным… а ещё менты так «удобно» свинтили. Вообще, авторитет мало кому верил, но и выхода другого не оставалось. Срок светит реальный, а этот парень – последний шанс, передать спасительную весточку на волю. Суббота раскинул мозгами, – «Если подсадной, так что с того? Мне один ляд светит не меньше пятёрки! А если и правда, залётный фраер с крышей „наверху“? Тогда он последняя надежда отсюда выйти». – Утопающий за соломинку тянется.

– Меня там на перо не посадят? – Сделал Влад недоверчивое лицо, когда выслушал словесное послание от Кирилловича на волю.

– Нет – гадом буду! В крайнем случае скажешь пароль и, передашь вдобавок, – «Если меня кто из вас шавок тронет, Суббота на ремни порежет лично».

Разбухшая после многолетней течи в крыши дверь кабинета со второго рывка снаружи отворилась, внутрь зашли дознаватель и майор. Увидев одиноких арестантов, старший милиционер выругался непечатным словом.

– Вы совсем офонарели?! Субботу оставили с каким-то хулиганом без присмотра! А если он чего шепнуть успел?! Да я вас!

– Виноват, товарищ майор! – Стал оправдываться дознаватель, – генерал срочно вызвал!

Начальник ударил по столу и крикнул на задержанных:

– Успели сговориться?!

– Я? С этим лопухом? – Показательно сплюнул на линолеум рэкетир, – за кого меня держишь, начальник?

– Щас кровью харкать будешь! – Приблизился майор к авторитету и ударил того в живот, – за что молодого взяли?

– Вино пил между гаражей… в рабочее время, не трудоустроен, не учится, оказал сопротивление при задержании, оскорблял… пришлось применить силу, сами видите.

– Силу?! Правильно! Такая шваль только язык кулаков и понимает, благодарность объявляю! Этого сопляка заприте куда ни будь, накиньте ему по полной катушке и, чтоб не вышел за ворота как можно дольше! Вдруг успели сговориться? Всё, я «на ковёр» к Фомину.

В кабинет зашёл сержант, по приказу дознавателя набросил на Влада наручники и вывел из кабинета. Перед тем как скрыться за дверью, Красильников успел посмотреть в глаза Субботе и подмигнуть, мол, – «Не волнуйся, всё сделаю», – тот плавно кивнул в ответ, что означало, – «Верю, спасибо».

Майор Паневич, злой и ненавидимый всеми: как коллегами, так и контингентом, серьёзно планировал закрыть Влада надолго, только уже через два часа, начальник «Гулаевского» полковник Фомин, отдал приказ, – «Освободить парня».

Паневич хотел возразить, недовольный начальник прервал его.

– Приказ генерала! Выполняй.

– Слушаюсь.

Ни майор, ни полковник, конечно, не подозревали: произошедшее сегодня днём в их отделении – хорошо спланированная акция по внедрению агента в преступную среду. Через два дня отпустят и Забродского, план удался – авторитет подумал, его дело развалилось именно из-за того хлюпкого парня, который передал нужные сведения, правильным людям.

Суббота слово сдержал: отблагодарил Влада денежно и, позвал на роскошное застолье, представив своим первым помощникам в делах рэкетирских, как своего спасителя. После посиделок в «кооператорском» ресторане, Валера пригласил Красильникова продолжить возлияние дома у последнего, наедине. Парень сильно заинтересовал авторитета, особенно одна деталь, – «Кто именно наверху есть из родни у хлюпика? В ментах или по партийной линии?» – Место распития выбрал неслучайно, хотел посмотреть: где живёт Влад, с кем?

Забродский удивился: Красильников обитал один в весьма просторной квартире – это могло пригодиться. Кому пересидеть ментовской шухер, кого спрятать. Суббота ещё не решил, брать потихоньку парня к себе, знакомить с делами или не стоит? Пока, всё что узнавал о Владе, говорило одно – брать, несомненно.

Расспрашивая в перерывах между рюмок о жизни Красильникова, Валера постепенно приблизился к главному вопросу, – «Кто тебя отмазал в ментовке?» – парень долго мялся, якобы не хотел говорить, в итоге под напором авторитета, «нехотя» сознался.

– Патрушев.

Суббота потерял дар речи, потом громко выругался, аж задрожали стёкла серванта с хрустальной посудой внутри.

– Да ладно! Ты сейчас не шутишь, за базар в ответе?

– Только Валер (они перешли на «Ты», пили на брудершафт), пожалуйста, никому…

– Ты о чём? Я могила! – Главный рэкетир Пролетарского района не мог поверить: если Влад сказал правду… значит, парня обязательно надо «обработать» и поставить на свою сторону, аккуратненько, – а кто он тебе?

Красильников поведал вымышленную легенду: крёстный, маму его любил страстно в молодости и… возможно, он и есть настоящий отец, так как защищает всегда яростно.

– А чего ты по их линии не пошёл? Не учишься, не работаешь? – Решил получше прощупать нового знакомого Валера, всё-таки такая удача весьма подозрительна.

Здесь, согласно плану, Влад поднялся с кресла и расхаживая по просторному залу, использовал всё своё актёрское мастерство, присущее от рождения:

– Ой! Достал он меня, мать ему вторит: «Жить надо честно, как мы в своё время!». Поработал я грузчиком, дальше что?! Все пьют, несмотря на антиалкогольную кампанию, платят копейки, а здоровье улетает! Я и без того, не богатырь. В милицию идти, что там делать? Таких идиотов, как тот майор слушать, рапорта строчить, да бред бабок записывать сутками? Хочется чего-то большего, вон, как в «Спруте» показывают. Времена изменились: пацаны спекулянтов трясут, мои одногодки уже на своих машинах катаются, девки пачками вешаются. Я с одной тут повстречался, даже жила у меня, а потом, братки на «Копейке» её подцепили и, думаю… рога мне с ними наставила.

Субботе понравилась речь хлюпика, он понял, – «Парень желает романтики! Это мне на руку, помогу её ощутить сполна!» – Валера насмотрелся на подобных идиотов, желающих ничего не делать, а иметь много и сразу, да чего там – сам таким был. Сомнения по поводу Влада отступали на задний план.

– Да присаживайся, – махнул авторитет, – чего завёлся? Выпьем, посекретничаем. А чего за братки бабу твою увели? Может, помочь чем?

– Да не! – наполнил Красильников стопки, – оно и к лучшему, зачем мне такая нужна?

– В целом, может есть какие проблемы?

– Вроде нет.

– Хорошо. – Звонко чокнувшись, собеседники выпили, – пойдёшь ко мне в бригаду? – Неожиданно предложил Забродский.

Влад обрадовался, ждал этого предложения, но разумно сделал ошарашенный вид, затянув с ответом.

Нерешительность Красильникова понравилась Субботе.

– Серьёзно говорю! Всего и сразу не обещаю, но мы найдём тебе со временем достойное место «под солнцем».

– Ты же видишь, я не спортсмен, даже в армию не взяли по здоровью, а в вашем деле…

– Зато башка работает правильно и связи имеешь – это куда важнее. Для силовых вопросов, у меня сотня парней имеется. Ладно, сразу не отвечай, дело серьёзное, обмозговать надо… и на трезвую голову, завтра к вечеру скажешь. Одно запомни: попасть к нам легко, уйти сложно… я бы сказал – невозможно.

– Понимаю.

– Слушай, я у тебя заночую, не возражаешь?! Сидим так хорошо, расслабился, даже в сортир вставать в лом, не то что домой ехать.

– Буду рад! – Широко улыбнулся Влад.

– Тогда ещё по стопочке.

Естественно, Красильников, вскоре взявший с согласия генерала фамилию Велесов, согласился на «внезапное» предложение Субботы. Правда, ожидания не оправдались: авторитет, по понятным причинам не доверял парню достаточно долго. Несколько месяцев длились различные проверки. Первой стала большая сумка: Валера попросил передержать её у себя дома недельку, предупредив, чтоб не вздумал открывать. Влад и не трогал её, не потому, что прекрасно знал – его проверяют, а воспитан так – не трогать чужого. Лежит себе в шкафу вещь, да пусть лежит, почти забыл про неё.

Дальше следовали более серьёзные испытания: спрятать дома человека, объявленного в розыск, хранить оружие, крупную сумму денег. Потом Кириллович выделил на время Велесову ржавый «Запорожец», чтобы тот на нём поехал к «зоне» и ночью, сделал незаконную переброску через забор – подогрел арестантов.

Постепенно Суббота проникся к Владу доверием, не на все сто, тем не менее после новогодних праздников 1990-го, «экзамены» прекратились, парню стали доверять более серьёзные дела.

Старший приблизил к себе Велесова достаточно близко, всё же никакого реального «веса» и авторитета у него не появлялось. Рэкетиры относились к новичку с нескрываемой неприязнью, насмешкой. Лишь когда сам Валера приказывал слушаться Влада, – «Как меня на этом деле», – тогда нехотя ему подчинялись. Особенно один, Паша Севостьянов (Машинист), некогда правая рука Забродского, а ныне слегка «отдалённый» за косяки, ненавидел Велесова. Суббота Павла однажды публично избил за насмешки в адрес новичка, сказав при этом что-то вроде, – «Кто не уважает моего помощника, тот не уважает меня, а я такое не прощаю!». После этого задевать Влада побаивались. Всё же, крестника генерала не устраивало текущее положение дел.

Ещё, Кириллович, после своей недолгой отсидки, хоть и продолжил выпивать, делать это стал гораздо реже и в меньших количествах, что расстраивало уже не одних Влада и генерала, но и вновь явившегося «Гостя» – отца, деда, прадеда в одном лице.

– В твоих силах повлиять на ход событий, потомок! – Наливая вино из старого кувшина, советовало явление, – сделай, чтобы твой старший, предался безудержному пьянству.

– Как? Я думал над этим… не спаивать же его в открытую? Заподозрит неладное.

– Тщетны твои думы, оттого что не в ту сторону направлены. Если человек познал «Зелёного змия», он в глубине души навечно его узник. Любое потрясение для падшего, искушённого вином, станет поводом искать в хмеле утешения. Создай ему для сего, благоприятные условия.

– Можно не так размыто?

– Дочь у него есть от жены покойной. Он виду не даёт, а любит её сильно.

– И-и? – Испугался Влад догадки о том, куда клонит «гость».

– Сверши так, чтобы она покинула бренный мир.

– Нет, – замотал Велесов головой, – я на подобное неспособен.

– Потомок думал иначе? Вершить нетленные дела, стать влиятельным и не запачкать руки кровью? Такого не случается.

– Ты прав! – Согласился парень, но убивать девушку, конечно, не собирался. В его голове созрела более гуманная идея, – поступлю иначе. Нужно обговорить этот вопрос с генералом.

– Порази меня, мудрым решением и действием. – С этими словами «явление» исчезло, Влад мгновенно заснул.

Проснувшись утром, от яркого солнечного света, ударившего прямо в глаза сквозь не зашторенное серое окно, Велесов вновь обнаружил на столе пустую бутылку из-под «Агдама» и керосиновую лампу… так всегда, когда он просыпается после беседы с отражением предков! Уже третий раз, он лично выкидывает керосинку на помойку… ставил царапину на её ручке, а она снова появляется утром после гостя… без меток.