Читать книгу Русский ад. Книга вторая - Андрей Караулов - Страница 7

– Так вот… – чмокнул Гайдар. Чмокал он губами, но казалось, что у него говорящие щеки. – Я предлагал Борису Николаевичу: назначайте премьером кого угодно, но с условием – этот «кто-то» сразу, с ходу начинает реформы. Поэтому когда Борис Николаевич выбрал меня, когда пошли разговоры (почему-то я их не испугался), что именно Гайдар должен взять на себя всю ответственность за хозяйство страны… – слушайте, тогда, в 91-м, это не воспринималось э… э… как подвиг или как… представление к ордену!

Караулов видел: Гайдар уверен в себе, это подкупает, ему нельзя не верить…

– В сентябре прошлого года, Андрей Викторович, инфляция подходит к критической отметке. По расчетам центра конъюктуры – 29 %, по Госкомстату – 26 %. В любом случае – это предельно близко к экстремально высоким значениям. Явная, Андрей Викторович, тенденция к катастрофе.

Почему академик медицины Святослав Федоров, рыночник до мозга костей, в тот момент, когда Борис Николаевич предложил ему пост премьера, согласился, но… не сразу и как-то через губу? – «Меня убьют, меня убьют», – повторял Федоров. Другие кандидаты, Полторанин и Рыжов, отказались сразу, без раздумий, хотя Полторанин сейчас критикует меня на каждом заседании правительства…

Вдруг – что-то произошло и Гайдар остановился.

– Передохнем, господа. Буквально минуту.

– Стоп! – приказал Караулов.

В комнате стало тихо.

Гайдар повернулся к пресс-секретарю.

– Как я говорю?

Он полез за платком.

– Как всегда, как всегда… – успокоила пресс-секретарь.

– Мне не надо как всегда! – обиделся Гайдар. – У нас не рядовая передача, все будут смотреть…

Воспользовавшись паузой, Наташа, жена Караулова, принесла Гайдару стакан воды.

– Спасибо, – улыбнулся он. – Большое спасибо…

Караулов встал, снял петличку с микрофоном и прошелся по комнате.

– Егор Тимурович, надо побольше ярких фраз. Типа: «русские после первой не женятся…» Или – «пьяная женщина – легкая добыча, но тяжелая ноша…» – Я шучу, разумеется, но поймите: телевидение – это грубое искусство, здесь грязь становится еще грязнее и лезет вперед. Надо побольше конкретики! И цифр. Сделано то-то и то-то, успех не везде, чаще у нас полная жопа… про жопу, к стати, не бойтесь, вы ведь трагическая фигура… – вот и давайте!..

– Поехали, – согласился Гайдар.

– «Он сказал – пое-е-хали, и взмахну-ул рукой» – пропел Караулов. – Парни, работаем!

Гайдар закинул голову назад, пытаясь вспомнить, где его оборвали. Он заговорил быстро, без разбега, нервно набирая темп, и его губы напоминали щупальца медузы: он грубо, с шумом всасывал воздух и так же с шумом выдыхал его вместе со словами:

– …и я понимал, понимал, Андрей Викторович, мне придется отвечать перед обществом, потому что, спасая страну от паники, правительство наобещало несоизмеримо больше, чем могло бы выполнить!

– А зачем было обещать? – спросил было Караулов, но Гайдар увлекся и не услышал вопрос:

– …Нам удалось убрать ряд глубочайших структурных диспропорций! И да много что… удалось, хотя, вот добавлю сейчас самоиронии, Андрей Викторович… я плохо понимаю, на самом деле, что же в итоге у нас получилось… Вот… честно говорю.

– В каком смысле?

– В прямом.

– То есть у нас теперь… ни социализма (тот же госзаказ), ни рынка…

– Э… э… немного социализма осталось, конечно, – улыбнулся Гайдар, – немного рынка – появилось. Гибрид какой-то… Ну да, что-то вроде этого…

– Так вы уже год у власти… – напомнил Караулов.

– Это много или мало, Андрей Викторович? За свое кресло, говорю же вам, я совершенно не держусь…

– При чем тут «кресло»? Когда второй человек в государстве, подводя итоги собственной работы за год, не знает… что сказать?

– «Второй человек в государстве» – это сильно сказано, – возразил Гайдар. – Но я согласен, конечно, мою работу не оправдывает тот факт, что наше правительство в 92-м не имело еще той силы, как думали многие.

Если ты не можешь снять главу какой-нибудь городской администрации, хотя твердо знаешь, что он – враг твоих реформ… – да, становится очень обидно, конечно. Тот же Лужков…

– Что Лужков?

– Гадит.

– Исподтишка?!

– И публично тоже…

На самом деле Караулову было очень приятно, конечно, что камеры стоят не в кабинете Гайдара, а здесь, в его квартире на Делегатской. В большой железной клетке, накрытой тряпкой, сидел Борька – его любимый кенар. Во время съемок Борька никогда не выступал, ценил, наверное, человеческий труд. А тут вдруг заверещал – как ужаленный.

Может быть, Борька тоже не любил Лужкова?

– Выходит, в Кремле – свое правительство, в столице – свое, – усмехнулся Караулов. – И два премьера?

– Надеюсь, что нет, Андрей Викторович, Боливар не выдержит двоих! Но Лужков, который ужасно гордится, что Москва всячески поддерживает оборонный комплекс, и отрицает свободу экономики, ссылаясь на жесткую связанность ведущих отраслей российской промышленности… – ну что же, Юрий Михайлович: кесарю – кесарево, а Богу – Богово, как говорится. Замечено давно.

Борька то ли пел, то ли издевался над Гайдаром, – кто его разберет?

– В нашей скрупулезной работе по созданию в России экономики с человеческим лицом, – продолжал Егор Тимурович, – Лужков отрицает уже тот факт, что выход из СССР республик с легкой промышленностью не оказался для России большой проблемой. Хасбулатов кричит: реформы Гайдара в громадной степени обогатили 8-10 % населения; эти люди получили государственную собственность на сумму в 300 миллиардов долларов. – Я спрашиваю: что здесь плохого? Если каждый 15-й гражданин России в скором времени станет миллионером, разве это плохо?

– Хорошо, «Норильский никель»…

– И что?

– Там, за Полярным кругом.

– Понимаю. И что?

– Платина, золото, драгметаллы…

– Ну-ну…

– Тоже в частные руки?

Кенар Борька вдруг радостно завелся в руладе, а Гайдар искренне, даже как-то по-детски, удивился:

– Почему же нет? Объясните!

Никогда прежде Гайдар не снимался под пение птичек.

– Чистая прибыль около миллиарда долларов в год. Это что за руки счастливые? Чьи?

– Все через аукцион, Андрей Викторович. Аукцион покажет.

– Да?

– Да.

– Вы уверены, что Владимир Долгих выиграет аукцион?

– Шутите?

– Не шучу, Егор Тимурович! Дважды Герой Социалистического Труда Владимир Иванович Долгих не может приобрести родной «Норникель», хотя он когда-то его создавал. Строил-строил, потом секретарем ЦК стал (в ЦК, кстати, неплохие зарплаты были). А не заработал! Не хватит на «Норникель» его кошелька! Но без Долгих, и таких, как Долгих, «Норникель», Егор Тимурович, умрет. Из 300 миллиардов, о которых сказал Хасбулатов… вы его цитировали… половина активов уже умерщвлена новыми хозяевами, обобравшими свои заводы до нитки… Приватизация в стране, где такое количество криминала и столько разных народов (у каждого народа – собственный криминал, который считает себя главным в государстве), это… странно, Егор Тимурович!

– А вы… что же, Андрей Викторович, думаете, в Европе мало криминала?

– То есть смысл реформы, – уточнил Караулов, – заменить государство на любого частника – например, господина Бендукидзе, нынешнего владельца еще одного гиганта, «Уралмаша». – Каха Автандилович Бендукидзе торговал всю свою жизнь цветами на рынке в Кутаиси. В этом году переехал из Кутаиси сначала в Москву, потом в Екатеринбург и стал – вдруг – машиностроителем.

Цветы – ваучеры – «Уралмаша». Осталось, Егор Тимурович, всего-ничего: подождать, пока Каха Автандилович разберется в среднем машиностроении…

– Ну…

– Или мой товарищ по ГИТИСу Саша Паникин, – продолжил Караулов. – Добрый и заботливый парень, но вот беда: учиться Сашке было некогда. Он сутками торчал в переходе на Пушкинской, где продавал – с рук – «мышек-норушек».

Знаете, «мышки» такие… прыгают на резиночках. Вверх-вниз, вверх-вниз…

– Принципиальная ошибка, – воскликнул, улыбаясь, Гайдар. – В истории с «Уралмашем» важны те доллары… живые доллары… которые Каха Автандилович готов вложить в «Уралмаш». Смысл реформ предельно ясен: даешь свободу! А свобода, я согласен, выкидывает на поверхность самых разных людей. В том числе и подозрительных, с рынка в Кутаиси, это я не отрицаю…

– Или Азарий Лапидус. Строитель.

Гайдар внимательно смотрел на Караулова:

– Кто?

– Лапидус. Или – Лапедеус… не помню точно.

– А это кто, Андрей Викторович?

– Так вам лучше знать… – воскликнул Караулов. – Правительство России, то есть вы… вы, Егор Тимурович, поручили Азарию Лапидусу реставрацию Большого театра России.

Прежде Лапидус строил коровники под Костромой. А тут выиграл конкурс: Большой театр.

Почему же не схватить? Полтора миллиарда госзаказ!

– То есть, через конкурс, официально, – согласился Караулов. – Еще как официально! У них – самая дешевая смета калька с коровников, так они вам какую угодно смету нарисуют, лишь бы заказ схватить!

Не боитесь, Егор Тимурович, что квадрига Клодта еб… ляжет прямо в фонтана Театральной площади? Под топором Лапидуса? А?..

Гайдар замялся:

– На самом деле, Андрей Викторович, жизнь гораздо более стереоскопична, чем мы думаем. И я не могу не сказать сейчас несколько слов о президенте Российской Федерации. В 91-м Егор Гайдар был, извините меня, мало кому интересен. За все отвечал Президент…

– А вы не боитесь, – взорвался Караулов, – что лапидусы сейчас вырвутся вперед и потащат за собой все общество? И мы все, хотим мы того или не хотим, будем жить только их головой? Но эти люди всегда хотят больше, чем могут съесть, у них аппетит…

– Не боюсь, Андрей Викторович! Знаете почему? Потому что рынок в России уже был. До одна тысяча… семнадцатого года. Это при рынке Чайковский писал «Пиковую даму», Мусоргский – «Бориса Годунова», а Лев Толстой – роман «Воскресение», мою любимую книгу…

Рынок не отрицает мораль!

– То есть ваша линия – пробираться между? – уточнил Караулов.

– Да. Именно так, господин ведущий. С реформами связан огромный социальный риск…

– Остановимся, – вдруг прервал его Караулов. – Стоп. Оператор Володя удивленно скинул наушники.

– Стоп, стоп! – повторил Караулов. – Здесь я хозяин.

– Что… что вы себе позволяете?.. – прошептала девушка пресс-секретарь, испуганно оглянувшись на Гайдара.

Караулов встал.

– Дорогой, многоуважаемый Егор Тимурович…

Он понял, что передачу – уже не спасти и ближайший понедельник будет нечем закрыть, а это катастрофа. Не было случая, чтобы Караулов сорвал эфир. А тут эфир срывает премьер-министр – ничего себе!

– …Цель разговора, Егор Тимурович… – осторожно начал Караулов, – показать всем советским зрителям Гайдара-человека. Реформатор как жертва времени. Тяжелых обстоятельств в России. Нам не нужен и не интересен Егор Гайдар, реагирующий на все через губу. Я спрашиваю вас о судьбе «Норильского никеля»…

– Егор Тимурович никому ничем не обязан, – отрезал Караулов. – А ты, милая, сиди и помалкивай.

– Говорите, говорите, Андрей Викторович… – вздохнул Гайдар. – Я слушаю. Надо послушать, друзья.

– Мы рассуждаем о Норильске, где живут 300 тысяч человек. В ответ слышу…

– Давайте переснимем! Друзья, Андрей Викторович абсолютно прав: я действительно увлекся теософией реформ. А людям важно, сколько завтра будет стоить хлеб.

– Вы знаете… сколько будет стоить хлеб? – удивилась пресс-секретарь. – Эфир через три дня, – так?..

– Бегущую строку дадим! – хмыкнул Караулов. Вся эта комедия его раздражала.

– Господа, я действительно не знаю, как быстро дорожают сейчас хлебобулочные изделия, но… – Гайдар примиряющее улыбнулся, – но… продолжаем, коллеги!..

– Новую пару, – приказал Караулов. – Быстро!..

Олеся, режиссер монтажа, принесла кассеты.

– Накинь на Борьку тряпку, – попросил Караулов. – А то он опять что-то скажет…

– Дадите – накину, – вздохнула Олеся.

Гайдар вопросительно смотрел на Караулова:

– Работаем?

– Итак, «Норильский никель»! Прошу вас, Егор Тимурович!

Собираясь с мыслями, Гайдар даже чуть запрокинул голову.

«Благородная тишина, в ней есть что-то молитвенное…» – Караулов обожал, когда люди готовятся к съемкам, и всегда в такие минуты вспоминал Ремарка.

– Но я, Андрей Викторович, если позволите, все же доскажу сейчас про 91-й, – извинился Гайдар. – Хочу напомнить: мы тогда были в безнадежной позиции. Ну вот… э-э… как в шахматах, аналогия… интеллектуально вполне состоятельная: вы можете обострить игру, пожертвовать ферзя, гарантированного места нет, зато есть шанс уйти от неминуемого поражения!..

Мы… – он старательно подбирал слова, – … мы дружно, всей командой, говорили Президенту: Борис Николаевич, ситуация трудная, но решение есть. За него придется серьезно заплатить, но в результате…

– А что в результате? – завелся Караулов. – Что, Егор Тимурович?! Девочка Катя мечтала не о принце, а о придурке и, выйдя замуж, не получила моральную травму – в отличие от своих подруг…

Гайдар остановился.

– А при чем тут Катя?

– Сейчас отвечу, – извинился Караулов. – Я хочу задать вам вопрос.

– Пожалуйста, пожалуйста…

– Вы русские народные сказки давно перечитывали?

– Хо! Младшему уже не читал, Андрей Викторович! Значит, давно.

– Вы обратили внимание…

– …старшему читал!..

– …что в русских народных сказках никто не работает?

– Общеизвестный факт, Андрей Викторович, – оживился Гайдар, – неоднократно упоминавшийся исследователями российской истории.

– Тогда на что вы надеялись, начиная реформы? Или правы те оппоненты Гайдара, кто пишет, что Гайдар совершенно не знает Россию?

Странно, но Гайдару показалось, что разговор – налаживается.

– О своей стране, Андрей Викторович, я сужу не по народным сказкам и поэтому утверждаю: у нас в стране огромное количество высококвалифицированных людей. Через 5-7 лет мы станем одной из самых индустриальных держав мира! Мы обязательно догоним и перегоним Америку, хотя бы по ракетам, только если у Никиты Сергеевича это был мотив… почти сказочный, то мы – прагматики. И я очень хочу чтобы каждый чиновник строго знал бы сейчас свое место: только так, уважаемый ведущий, мы избежим жесткой коррупции, которая разъедает сегодня наших соседей – например, Украину…

Караулов понял, передачу не спасти. Попцов обожает Гайдара, а цензуру на РТР отменили только на словах.

– А о том, как господин Владимир Шумейко, ваш коллега, у себя на даче мебель жег подаренную… вы уже слышали, – да?

Из карельской березы?

Насторожились все, даже оператор Володя.

Гайдар помрачнел:

– Мне не хотелось бы, Андрей Викторович, говорить на темы, которыея плохо знаю. О том, что Владимир Филиппович… что-то там сжег, я узнал вчера. Из вашей статьи. Кажется – в «Независимой газете!.

– Понравилась?

– Статья? Нет. Вы пишете о якобы коммерческой близости Якубовского и Владимира Филипповича, но вопрос о Якубовском, об этом… действительно странном назначении в правительстве… сейчас закрыт. Я завизировал указ, но меня ввели в заблуждение, по этому поводу было проведено внутреннее расследование. Если бы ваша статья, Андрей Викторович, появилась бы на пол года раньше, все вопросы по Якубовскому решились бы, уверяю вас, намного быстрее…

– А мебель из «карелки» – это не коррупция?

– Я не Генеральный прокурор. И Якубовский – ваш друг, а не мой.

Караулов устал, и разговор на самом деле потерял смысл.

– Согласен, Егор Тимурович. Но господин Шумейко – ваш первый заместитель. И он уже ответил мне – на первом канале, в программе «Личное дело».

– Вы ставите меня в затруднительное положение… – начал было Гайдар, но Караулов опять его перебил:

– Работа такая. Дайте секунду, и я процитирую Шумейко дословно.

– Только коротко.

– Конечно! «Одно время у меня во внештатных сотрудниках работал Якубовский. А он – друг Караулова. По-моему, они вместе в школе учились…

Якубовский говорит: Владимир Филиппович, вы не хотите сходить на «Момент истины»? – «А что такое «Момент истины»? – спрашиваю. «Это известный журналист Караулов, к нему все хотят попасть и, знаете, просто так не попадают, обязательно надо деньги заплатить».

Я спрашиваю «Большие?» «Да нет, – говорит, – 20 тысяч долларов». Я говорю: «Да что же это за передача такая? Я таких денег не стою, обойдемся, а если бесплатно – то да». Он говорит: «Ну он же мой друг, я договорюсь».

И произошла эта передача – «Момент истины». Первое, что мне не понравилось, Караулов сказал: «Владимир Филиппович, мы сейчас материал наснимаем, потом вы ко мне приедете, потом вы ко мне приедете и мы будем монтировать то, что выйдет в эфир. Вы мне показывайте, где шероховатости, мы это уберем». Вот он эту передачу монтировал, и то, что я попросил убрать, он все это, наоборот, оставил. Мне это крайне не понравилось, и после того, очевидно, этот Дима Якубовский не заплатил ему деньги, и вот Караулов в одной из передач, глядя… вот так…» – тут, – Караулов отвлекся, – господин Шумейко, Егор Тимурович, попытался меня изобразить: скорчил поганую рожу, – «… глядя вот так, говорит: есть люди интеллигентные, а есть не интеллигентные, для меня они чем отличаются: интеллигентный человек – он благодарный, а Шумейко – неблагодарный!.

Я думаю: родной, ни копейки тебе не дам и не обещал никогда, да и нет у меня таких денег…»

Гайдар скучал, но он не мог оборвать Караулова – стеснялся.

– Вот Егор Тимурович, уровень первого вице-премьера, пойманного на гарнитуре с поличным. Беда не приходит в одиночку. Всегда с понятыми.

– Сильно, – кивнул Гайдар. – Сильный текст, не спорю…

– Я спрашиваю: Шумейко, ты зачем мебель уничтожил? Взял? Испугался? Детям отдай! Сиротам! От страха, что Коржаков узнает? Так он и так узнает!

– Андрей Викторович, – взмолился Гайдар. – Свобода прессы – это…

– …карельский гарнитур! Ручная работа!..

– …вы тоже хотите, чтобы Егор Гайдар отвечал сейчас за все? Вспомните какой-нибудь… 88-й, все эти полуинтеллигентские разговоры: рынок – да никогда, где мы найдем в России такое количество предпринимателей, бизнесменов, банкиров и т. д. Я тогда в шутку говорил: выпустим всех, кто сидит по линии ОБХСС, и у нас такие предприниматели появятся, – о! Мы воплощаем сейчас самый масштабный приватизационный проект в истории человечества. Я понимаю, многие страдают: больно Леониду Зорину, больно моему старику-отцу… не на Луне ведь живу, я все вижу. Но, когда ты разворачиваешь страну к жесткой экономике и реальному смыслу, не может быть иначе…

– Значит, смыл реформ, Егор Тимурович…

– В свободе. В свободе человека от государственного аппарата… – вот почему я не верю в любые апокалипсические прогнозы, ибо они основаны на ощущении собственного бессилия и безответственности, а это тема, которую здесь совершенно не хочется обсуждать…

Гайдар устало отвалился на спинку кресла.

– Отличный финал, – вздохнул Караулов. – Спасибо. Больше не надо, я в стол не пишу.

– Уже все, – улыбнулся Гайдар. – Так быстро? Ну что же коллеги… Все так все…

– Налить Егор Тимурович? Может, виски?

– Нет-нет, не заслужил! Так, что мы… – он посмотрел на часы, – имеем?.. Всего пять? Пять часов? Быстро, быстро работали…

Кенар Борька, с которого Олеся сняла тряпку, тут же отметился трелью.

Гайдар вопросительно посмотрел на пресс-секретаря:

– Я был убедителен?

– Сто процентов, – строго кивнула девушка.

– И обаятелен, и мил, – Караулов зло оторвал от пиджака черную петлю с микрофоном.

– А у меня даже голова прошла…

Гайдар не понимал, что над ним смеются.

– Приезжайте чаще, – предложил Караулов.

– Зовите, зовите… – улыбался Гайдар. – Для вас, Андрей Викторович, я всегда рядом, искренне вам говорю…