Читать книгу Зов Оз-моры - Андрей Константинович Хворостов - Страница 8

Свадебный пир был в самом разгаре, когда к брачному ложу подвели молодых. Сваха сняла коруну с головы Варвары. Льняные локоны обтекли лицо новобрачной, и оно на вид удлинилось: щёки перестали выглядеть пухлыми. «Какая же пригожая у меня супруга!» – порадовался Денис.

Фёдор обошёл ложе с иконой, ударил по нему кнутом, чтобы прогнать чертей, и молодые остались наедине. Варвара с опаской посмотрела на Дениса и прошептала:

– Говорят, ты храбрый. Много татар убил. Не люблю татар.

– Всего трёх.

– Трёх? Неужто мало? Люблю храбрых. Уважаю храбрых.

– Ежели уважаешь, стяни с меня опарки.

Варвара покрылась мурашками, когда снимала с ног мужа сапожки: в одном из них она увидела кожаный мешочек с серебряными монетами, листьями подорожника и крохотным ножичком.

– Это зачем, Денясь? – спросила она.

– Так заведено. Возьми серебро. Потратишь на украшения и сласти.

– Если смерть, зачем сласти?

– Какая ещё смерть? – испугался Денис. – Ты что, больна?

– Нет. Убиваешь?

Денис в недоумении пожал плечами. Он не сразу вспомнил, что мокшане, говоря по-русски, путают настоящее и будущее время.

– Меня убиваешь? – вновь спросила Варвара.

– С чего ты взяла?

– Нож зачем? Нож зачем? – затряслась она. – Да, убиваешь! Если… если…

Варвара напряглась, но так и не вспомнила нужных слов и сказала по-мокшански:

– Мон стирьксшинц юмафтонь.

– Ты не чиста в девстве? – догадался Денис. – Невинность потеряла?

Она кивнула и повторила вопрос:

– Не убиваешь? Значит, позоришь!

– С чего ты решила?

– У вас презирают, ежели не чиста в девстве. Это у вас позор. Не как у нас.

Денис обнял жену. Волны мелкой дрожи шли по её телу. Он прижал её к себе, чтобы успокоить:

– Не трясись! Я ещё у Быкова догадался, что ты не целка… но я и такой тебе рад.

Они долго сидели в обнимку. Денис чувствовал, как ослабевает дрожь в теле Варвары, как в ней просыпается желание.

И вот она встала, стянула с себя ночную сорочку.

Денис в недоумении посмотрел на жену:

– Ты чего это?

Варвара растерялась.

– Чего не так, Денясь?

– Почто срачицу сняла?

Она в замешательстве застыла перед мужем. Он же любовался её ладным телом, обрызганным зайчиками вечернего солнца, лучи которого пробивались сквозь щели в тесовых стенах…

Придя в себя, Варвара спросила:

– Не нравлюсь? Нехороша?

– Что ты! Не могу наглядеться… но тут не баня. Телешом грешно тешиться. Вдруг поп Яков узнает?

– Ну, и порядки! – вспылила Варвара. – В бане у вас можно голыми. У всех на виду! А с мужем токмо в срачице.?

Она раздражённо схватила ночную сорочку и начала её комкать.

– Оставайся так… – вздохнул Денис. –Токмо онучи размотай.

– Онучи? – испугалась Варвара.

– Обмотки на ногах, – пояснил он.

– Пракстат? Для чего размотать?

– Нашего Бога, значит, не боишься, а перед своими чертями трясёшься?

– Не перед ними. Перед тобой. У меня тонкие… катлят…

Она потрогала свои голени.

– Жидкие. Должны быть толстые. Как полено. Тогда красиво.

– Как полено – это, думаешь, красиво?

– Так в Лайме говорили. В моей деревне.

– Я ж не из твоей деревни. Зачем мне лошадь-тяжеловоз? Сними-ка онучи! – настойчиво попросил Денис.

Варвара наклонилась и начала развязывать кожаные шнурки, затем разматывать длинные полосы ткани, окутывающие её голени. Снимала онучи она неспешно, поворачиваясь к мужу то одним боком, то другим – будто нарочно, чтобы раззадорить его.

– Чересчур тонкие, говоришь? – засмеялся Денис, оглядев её изящные ноги. – Это мордва любит голяшки как полено, но мне и такие сойдут. Воду на тебе возить не собираюсь.

Варвара повеселела, села к мужу на колени и стянула с него рубашку.

– В жопу попа Якова! – произнесла она где-то услышанную фазу.

– Оно и верно: попы и черти одной шерсти, – полушутя ответил Денис. – Но вдруг в Ад попадём? Грех ведь телешом…

– За что в Ад?! – возмутилась Варвара. – За то, что тешимся голышом? Ежели так, ваш Рай пуст. Ни одного вайме11 там! Что это за Рай такой?

– А в ваш Рай все подряд попадают?

– У нас нет ни Рая, ни Ада. Есть Тона ши12. Далеко-далеко. За Равжа ляй… ммм… за Чёрной рекой. Там мой отец. И мать, и сёстры, и соседи… А в тот осень они были тут… среди живых.

Варвара заплакала, вспомнив поездку на отчее пепелище.

– Я совсем одна. Здесь чужие люди. Не могу их понять…

Денис обнял жену и прижал к себе.

– Успокойся. Теперь ты не одна.

– Ты это сказал, Денясь?! – обрадовалась Варвара. – Я тебе мила? Тебя же Быков заставил жениться …

– Многие ли на Руси женятся по доброй воле? Была б у меня зазноба – может, и возненавидел бы тебя. Токмо нет у меня никого.

– Мне милы эти слова, Денис! Ты не врёшь про любовь, как эти стрельцы у Быкова! – она неприязненно сжала губы. – Как шершни вокруг вились. Смотрели, будто на пирожок. Клялись, что любили… а думали сожрать.

– А я ведь мечтал о тебе! Как увидел тебя, так и не мог выбросить из головы. Дюже уж ты славутная! – сказал Денис и начал целовать её плечи и шею.

– Верю тебе, – тихо сказала она.

Варвару оставило стеснение, и она начала по-язычески раскованно ласкать мужа. За год жизни у Быкова она уже свыклась с положением бессловесной прислужницы и перестала надеяться, что время немого одиночества когда-нибудь закончится. Теперь же она отдалась воле ощущений, ещё не совсем веря, что всё это происходит с ней наяву.

– Ты мощный! – шептала она. – Вярде Шкай13 рубит нас из разных дерев. Тебя из дуба. Ты здоровый дуб, рослый, крепкий!

Денис засмущался, услышав эти слова, но вспомнил, что жена у него нерусская, и вновь осмелел. Он поднял Варвару на руки, положил на брачное ложе, лёг рядом, стал целовать её тугую грудь и гладить тёплые нежные ноги.

Наконец, его пальцы почувствовали желанную влагу.

– Ты такой жилистый, такой горячий! – тихо сказала Варвара. – Таю, как воск…

– Вот и растай. Хочу утонуть в тебе…

– Тоже хочу тебя, очень хочу… – прошептала она. – Но… Будь со мной осторожный, нежный!

– Я же не девственник, – успокоил её муж. – Вреда не причиню. Не робей…

Варвара помогла ему войти и тихо, сдавленно застонала.

У Быкова она казалась Денису пресноватой скромницей. Однако сейчас, на брачном ложе, тихоня выпустила на волю всех чертей, которые в ней водились. Она извивалась, как ящерица, исцарапала мужу всю спину, раза три укусила его за плечо…

И вот у Варвары быстро забилось сердце, и её будто бы свели судороги. Затем она обмякла, по всему её телу растеклось блаженство – и вскоре она ощутила в себе тепло семени мужа.

Денис отдышался и поцеловал жену.

– Как же лепо у нас всё вышло! Зря ты страшилась.

Варвара молчала, пытаясь осмыслить испытанные ей ощущения.

– Оцю пара мяльса14! – наконец, сказала она. – Не было у меня такого. Не было с Паксяем. Ни разу! Подруги о том гутарили, сёстры гутарили… а я не знала: верить – не верить. Теперь верю! Ты всю меня вспахал и засеял! Может, я делаюсь… пеки…

Она погладила свой живот.

– Зачнёшь? – понял Денис. – Мечтала о ребёнке?

– Ага.

– Выходит, была замужем?

– Выходит… – созналась она. – Два года жили. Два года! Но я так и не… не…

– Не понесла?

– Не я виновата! Не я! Паксяй виноват! Шкай вырубил его из трухлявого пня. Молодой был, а трухлявый. Не хочу помнить!

– Он погиб?

– Да! Татары убили! Видела мёртвого. Не подошла! Над отцом плакала, над матерью, над сёстрами… Над Паксяем не плакала. Плохо я жила у него. Плохо!

– Много бил тебя?

– Не бил. Совсем.

– Правда не любил, значит, – заключил Денис.

– И ублажить не мог. Тоска с ним был.

– Чего ж так жила-то? – прыснул Денис. – В деревне других мужиков не было?

– Паксяень родня зорко следил. Вот я и не бегала. От тебя тем паче не побегу. Ты мне люб. Грубый вид, но люб.

– Паксяй был красивее меня?

– Да, – стыдливо ответила она. – Толку-то!

Денис вспомнил, как Варвара примеривалась к нему в избе Путилы: изучала, оценивала…

– Я-то думал, это Быков тебя невинности лишил.

– Нет. Путила Борисович не трогал. И сам не трогал, и стрельцов отгонял. Для тебя берёг! Он тоже из крепкого дерева. Честный, храбрый, хороший.

– Неужто? – удивился Денис. – Многие зовут его зверем.

– Он свой Моску любит. Злодейства ради Моску творит, – возразила Варвара.

– «Свою Москву»? Ты, выходит, Русь своей не считаешь?

– Пока нет, – уклончиво ответила она.

– Что тебе тут не по душе?

– У вас жён много бьют. У нас не так. Ты меня не бьёшь? Не хочу!

– Попробую, – улыбнулся ей Денис.

– Зачем тогда нож? Что делаешь?

– Встань и принеси мне кошель! – приказал он.

Она послушно поднялась с перины, нашла кожаный мешочек с ножом и подала мужу. Денис чиркнул лезвием по затянувшейся ранке на своём предплечье и дождался, когда кровь начнёт капать на простыню. Варвара вскрикнула.

– Для чего?!

– Тише! Пусть все думают, что ты вышла замуж девицей.

– Ты ранил себя ради меня? – потрясённо прошептала она.

– Уймись! Ну, разбередил царапинку… Дай скорей срачицу! «Отче наш» ведь не успеешь прочесть, а кровь уже остановится.

Варвара подобрала с пола скомканную ночную сорочку. Денис приложил её к порезу.

– Перевяжи меня.

Варвара, нашёптывая что-то на языке мокшан, облизала ранку мужа, приложила к ней лист подорожника, оторвала полоску от одной из своих онучей, замотала его предплечье полоской льняной ткани и легла на перину.

– Ты надёжный! – улыбнулась она Денису. – С тобой хорошо. Опять хочу… ну… чего не дарил Паксяй…

– Кончить снова хочешь?..

Но тут отворилась дверь, и в чулан заглянул Фёдор.

– Чего это вы растелешились? – покачал головой он. – Вдруг поп Яков узнает? Не оборётся?

– Так не говори ему, – резко ответил Денис. – Скажи, в рубахах тешились.

– Всё ладком?

– Ладней не бывает, – Денис бросил ему сорочку с кровавым пятном. – Так и доложи гостям.

– Скоро выйдете?

– Больно было Варваре. Пусть отдышится, охолонёт.

– Чего у тебя с рукой?

– Будто не знаешь? – усмехнулся Денис. – Поранил возле Тонбова, а сейчас молодка царапнула ногтем, раскровила ранку…

Фёдор закрыл за собой дверь и побежал к гостям, размахивая окровавленной рубахой.

– Крови будь здоров! – громко и важно произнёс он. – Пока не зовите молодых. Пусть Варя полежит, очухнётся.

Гости понимающе закивали и продолжили трапезничать.

Варвара тем временем взяла Дениса за руку и притянула к себе:

– Ты мне люб!

– Какая ж ты охочая! – в шутку шепнул он.

Она же ответила серьёзно:

– Несчастная была. У Путилы голодала. С Паксяем постилась. Пякпяк15 голодна. В паде волки воют!

– Упрею я с тобой! – усмехнулся Денис и обнял жену…

Насытившись, Варвара положила голову мужу на грудь и долго ничего не говорила, лишь посапывала. Денис лежал и даже не шевельнулся, пока жена не отдохнула и не поднялась с ложа.

– Пякпяк хочу петь! – сказала она, одеваясь. – Тебе петь.

– Куда ж деться, ежели пякпяк?.. – улыбнулся ей Денис.

Тесовые стены чулана не стали преградой для высокого, сильного, но в то же время нежного и солнечного голоса. Он лился, как свежий лесной мёд, заполнил пространство вокруг дома, обволок изумлённых стрельцов и их жён, выплеснулся за пределы двора… Скоро на звуки песни сбежались соседи и случайные прохожие. В ней они не понимали ни слова, но это и не нужно было, чтобы наслаждаться пением Варвары.

Когда она замолчала, стрелецкие жены начали греметь сковородками: «Выходите к нам, молодые!»

– Ну, ты и звенела! – улыбнулся Денис жене. – На весь Козлов!

– Тише не могу. Радость изливается. Я больше не одна.

Варвара вышла к людям уже не в целочнице, а в вышитой рубахе из выбеленной поскони и подоткнутой под пояс чёрной понёве – знаке замужества.

– Какой мощный у тебя голос! И какой красивый! И как искусно ты поёшь! И какой счастливой была твоя песня! – закричали гости навстречу ей. – Видно, полюбился тебе муж.

Затем в дверях показался Денис, и раздался нестройный вопросительный хор: «Лёд ломал или грязь топтал?». Он с достоинством ответил: «Конечно, лёд ломал!» Варвара обернулась, и он увидел благодарность в её глазах.