Читать книгу Слово в судьбе. Исторические очерки - Андрей Ланиус - Страница 6

Разгромив под Анкарой непобедимого до той поры турецкого султана Баязида Молниеносного, великий эмир Тимур захватил в Малой Азии несметные сокровища. Для вывоза золота только из Брусы, османской столицы, понадобилось более двухсот верблюдов.

В целом же в качестве трофеев было реквизировано столько добра, что для его транспортировки не хватало вьючных животных, коих тоже начали отбирать у населения.

Добычу везли в Самарканд обозами и караванами, под надежной защитой бравых гулямов.

С одним из обозов великий эмир отправил свой гарем, а также внука Улугбека, непрерывно сопровождавшего деда в его походах на протяжении последних четырех лет.

Если в начале анатолийской кампании царевичу не исполнилось еще и шести, то сейчас это был не слишком крепкий физически, зато весьма подвижный, сообразительный и любознательный девятилетний мальчуган, не устававший задавать своим взрослым спутникам самые неожиданные вопросы.

Вместе с царственными особами в государевом обозе передвигался и мудрец Казы-заде ар-Руми, о котором образованные люди говорили, что своими познаниями в области небесной сферы тот не уступает титанам античности – Гиппарху и Птолемею.

Одни шептали, что мудрец служил главным астрологом у Баязида и якобы был захвачен в плен, после чего приведен к Тимуру.

Другие утверждали, будто ар-Руми, известный по всему Востоку ученый и просветитель, сам явился к Тимуру после взятия Брусы и предложил свои услуги, видя в «сотрясателе вселенной» покровителя наук, искусств и ремесел.

Так или иначе, все сходились в том, что великий эмир выказал публичное уважение к этому мудрецу и поручил ему быть во время похода наставником юного царевича.

Именно по этой причине Руми проводил рядом с Улугбеком так много времени, притом, что обоз двигался весьма медленно.

Собственно говоря, у Улугбека уже был придворный воспитатель – молодой шейх Ариф Азари, известный своей ученостью, талантливый поэт и сказитель, приходившийся племянником придворному «чтецу рассказов» (киссахане) Мауляне Абиду.

Шейх Ариф сопровождал своего воспитанника повсюду, но незадолго до описываемых событий был направлен в Самарканд по личному указанию великого эмира.

Место воспитателя при юном царевиче освободилось, и его занял ар-Руми.

Следует заметить, что если Азари заложил основы познаний Улугбека в гуманитарной сфере, обучил его языкам, правилам стихосложения и игре на музыкальных инструментах,

то именно турецкий ученый привил мальчику интерес к естественным наукам.

К тому моменту, когда путники достигли шумного торгового города Султании, повалил густой снег, сделавший непроходимыми горные перевалы.

Здесь, в Султании, решено было остановиться на зиму.

Каждый день Казы-заде проводил уроки с внуком великого эмира.

– А ведь Султания – не чужой мне город, – сообщил однажды Улугбек учителю. – Я здесь родился в угруке – царском обозе, и тоже на пути в Самарканд.

– Это означает, мой принц, что сама судьба определила для вас путь, – ответил мудрец. – Дело в том, что к северу от этих мест, в Восточном Азербайджане, у озера Урмия, лежит город Марага, в окрестностях которого еще совсем недавно, каких-нибудь шесть-восемь десятков лет назад, существовала самая великая обсерватория, созданная когда-либо людьми.

– Обсерватория? – переспросил Улугбек. – Что это такое?

– Это здание особой постройки, из которого при помощи специальных приборов ведут наблюдение за светилами и планетами.

– А, знаю! – воскликнул мальчик. – Звезды предсказывают нашу судьбу. Дед всегда советуется с астрологами, которые называют его Сахибкиран – обладатель счастливого расположения звезд. Но у наших придворных астрологов нет никакого особого здания для наблюдений. Когда нужно составить гороскоп, они попросту поднимаются на крышу дворца.

– Астрология и астрономия – это разные дисциплины, – разъяснил Руми. – Астрологом может объявить себя всякий ловкий человек, усвоивший несколько десятков звучных терминов. Мне не известен ни один астролог, который был бы назван современниками великим. Что же касается астрономии, то для серьезных занятий этой наукой необходимо получить глубокие и систематические знания. История знает немало великих астрономов. Один из них – несравненный Насиреддин Туси и заложил полтора века назад Марагинскую обсерваторию.

– Вы также сказали, учитель, что эта обсерватория существовала шестьдесят лет назад, – напомнил Улугбек. – Значит, сейчас ее уже нет? Что же с ней случилось? Кому она могла помешать? А этот Туси, которого вы назвали несравненным астрономом? Чем он прославился? – Улугбек так и сыпал в своей манере вопросами.

– Пожалуй, с судьбы мудрейшего Туси я и начну, – проговорил Руми. – Азербайджанец Туси, родившийся два века назад, был выдающимся ученым, истинным «шахом страны науки», рано проявившим себя в различных областях точных дисциплин, включая астрономию. Свою научную деятельность он начинал на службе у правителя исмаилитов Хуршаха, которому все меньше нравились вольнолюбивые взгляды Туси. Однажды ученого схватили люди из влиятельной секты ассасинов, известных также как «курильщики гашиша», очень опасные люди, мой принц, и продержали более двадцати лет фактически на положении узника в горной крепости Аламут – своей неприступной цитадели.

Туси было уже далеко за пятьдесят, когда войска монгольского хана Хулагу – внука Чингисхана – двинулись на завоевание Персии, Ирака и сопредельных стран.

Они разгромили государство исмаилитов и взяли штурмом крепость Аламут, чему Туси был тот рад.

Он встретил монголов как освободителей и готов был перейти к ним на службу.

Надо сказать, что в отличие от своего безграмотного деда, хан Хулагу слыл образованным человеком, постигшим тонкости математики.

Когда придворные астрологи стали наперебой превозносить при нем заслуги Туси, хан решил лично побеседовать с прославленным узником.

Общение с Туси произвело на хана столь сильное впечатление, что он оставил того при дворе и вскоре сделал своим первым советником.

И вот с некоторых пор Туси начал уговаривать хана построить астрономическую обсерваторию.

«Сколько на это потребуется золота?» – спросил Хулагу.

«Двадцать тысяч динаров!»

«На такие деньги я могу содержать армию всю зиму! – покачал головой хан. – Это слишком большая сумма, чтобы тратить ее ради удовольствия любоваться звездами!»

Улугбек слушал, затаив дыхание. Возможно, ему припомнились те случаи, свидетелем которых он был сам, когда разного рода просители обращались к его деду по финансовым вопросам.

– Туси снова и снова обращался к хану с этой просьбой, приводя различные исторические примеры, – продолжал Туси. – Но государь был непреклонен, не видя никакой практической пользы в сооружении столь дорогостоящей постройки.

И тогда Туси придумал одну хитрость.

Однажды, во время ночевки войск в горах, Туси сообщил Хулагу, что послал на вершину скалы своего ученика, велев тому ровно в полночь сбросить на крутой скалистый склон большой медный таз. Суть своего замысла ученый обещал разъяснить позже.

И вот в полночь над сонным лагерем раздался страшный грохот, раздетые, перепуганные воины выскочили из палаток, поднялся нешуточный переполох.

Хан потребовал от ученого объяснений.

Туси сказал:

«Мы с вами, ваше величество, знаем причину этого шума, и потому спокойны; воины не знают, и оттого волнуются. Точно так же, зная причины небесных явлений, мы будем спокойны на земле».

Хулагу рассмеялся в ответ и дал согласие на финансирование стройки.

Местом для обсерватории Туси выбрал вершину холма западнее города Мараги, в иранской провинции Восточный Азербайджан.

Рядом с величественной обсерваторией поднялся целый научный городок, в том числе мастерская для изготовления астрономических приборов, несколько учебных заведений… Отдельное здание занимала богатейшая библиотека, в которой хранилось четыреста тысяч рукописей со всего света!

Думаю, в конечном счете, хан Хулагу пожертвовал ради науки сумму, много большую, чем двадцать тысяч динаров.

Строительство продолжалось пять лет, но астрономические наблюдения Туси начал одновременно со строительством…

По ходу своего рассказа Руми сам вошел в экстаз:

– Как видите, мой принц, гениальность ученого выразилась и в том, что он сумел найти ясный и убедительный довод в пользу своего замысла! Медный таз, сброшенный с вершины скалы, оказался сильным аргументом, а всего лишь несколько к месту сказанных слов принесли больше пользы, чем бесконечные просьбы и уговоры, в одну минуту приблизив Туси к желанной цели! Это весьма полезный урок для всех, кто занимается наукой в наше непростое время!

Выдержав паузу, он добавил со вздохом:

– Единственное, чего Туси так и не смог добиться от хана, это его согласия на проведение наблюдений по тридцатилетнему циклу Сатурна. Хан соглашался поддержать только укороченный двенадцатилетний цикл. Вероятно, это объяснялось тем, что возраст самого Туси уже приближался к шестидесятилетнему рубежу, и трудно было предположить, что он сохранит творческую активность еще на протяжении тридцати лет. А вот двенадцатилетний срок казался вполне реальным. Так оно и случилось в последующем.

– Что означают эти циклы, учитель? – спросил Улугбек.

– Простите, мой принц, но ответ на этот вопрос подразумевает наличие у спрашивающего определенной суммы знаний о прозрачных хрустальных сферах, окружающих нашу планету, а также о расположенных на этих сферах особых окружностях – деферентах.

– Вы расскажете мне о них, учитель?

– С течением времени, мой принц, после того, как мы рассмотрим более простые понятия.

– Я буду прилежным учеником, вот увидите! – с недетской серьезностью воскликнул мальчик. – А что же Туси? Он успел завершить свой двенадцатилетний цикл?

– Да, успел, а, кроме того, свел полученные результаты в звездную таблицу – «зидж». Эту работу он посвятил своему покровителю, скончавшемуся в разгар астрономических наблюдений, хану Хулагу, основателю династии, титулованной как Ильханы. «Зидж Эльхани» – под таким названием звездные таблицы Туси известны по всему Ближнему и Среднему Востоку. Они позволяют с наибольшей точностью предвычислять положения небесных тел… – Ученый вздохнул: – Остается только сожалеть, что работы проводились по двенадцатилетнему циклу. Ведь по этой причине целый ряд астрономических проблем до сих пор остается нерешенным. Дело не доведено до гармоничного завершения. Должен придти кто-то еще, чтобы выполнить наблюдения по тридцатилетнему циклу во всей его полноте.

– Возможно, это будете вы, учитель?

– О, нет! – замахал руками Руми. – Мой возраст уже не оставляет надежд на осуществление подобных планов, а главное, у меня нет доступа к какой-либо обсерватории.

– Что же случилось с Туси? Почему погибла его замечательная обсерватория?

– Великий Туси работал с таким напряжением душевных и физических сил, что, в конце концов, ослеп и был вынужден переехать в Багдад, где вскоре скончался. Его благодетеля, хана Хулагу давно уже не было в живых. И все же обсерватория продолжала работать, руководимая сыном Туси. Был период, когда в ее стенах плодотворно трудились более ста известных ученых со всех уголков просвещенного мира – из Индии, Китая, Сирии, Египта, даже из Византии и Рума. Известно, что наблюдения продолжались еще какое-то время после смерти Туси. А затем что-то случилось. Обсерватория была разрушена, причем характер повреждений таков, будто некая сила обрушила ее стены в одну минуту. Никто не знает, что тому причиной.

– Возможно, произошло сильное землетрясение?

– Однако в самом городе не пострадали даже менее прочные здания. Это остается загадкой и поныне.

– Значит, сейчас там ничего нет? – голос мальчика дрогнул.

– Одни развалины, мой принц! Погибли и все те удивительные приборы, что были созданы в Марагинской мастерской под руководством Туси! Погиб уникальный стенной квадрант, равного которому еще не было на Земле! Астрономическая наука остановилась в своем развитии почти на целый век! – с горечью добавил он и тут же уточнил: – Нет, астрономы, конечно, работают, наблюдают за небесными телами, даже составляют новые зиджи, но достижения Туси до сих пор остаются непревзойденными. И, увы, сегодня нет никаких надежд, что благостные перемены произойдут в обозримом будущем! Марагинская обсерватория оставила неизгладимый след в истории науки, хотя по меркам вечности просуществовала совсем недолго. Однако же, наука не должна стоять на месте! Я рассчитываю, мой принц, что мне еще удастся встретить мудрого и просвещенного правителя, который даст свое высочайшее согласие на строительство новой, еще более совершенной обсерватории! Но когда это случится, одному Аллаху известно!

– А библиотека? – спросил Улугбек. – Вы говорили, что там была очень большая библиотека. Что случилось с ней?

– Да, библиотека там была собрана великолепная! На ее полках хранились труды Евклида, Архимеда, Автолика, Феодосия, Менелая, Аристарха, Аполлония, Гипсикла, Птолемея и многих-многих других авторов, – я называю только часть тех имен, чьи работы комментировал Туси, один из лучших знатоков и толкователей греческой науки. Мне точно известно, что там хранился «Альмагест» Птолемея – книга из пяти томов, одно из лучших произведений, созданных когда-либо человеком. Вы спрашиваете, принц, какова судьба этой библиотеки? Полагаю, она оказалась все же не столь трагична, как судьба обсерватории. Книги и рукописи большей частью разошлись по всему Востоку, и я бы не удивился, узнав, что значительная их доля перекочевала в Голубой дворец в Самарканде.

– Неужели это правда?! – в глазенках Улугбека зажглись яркие огоньки. – Я знаю, что дед собрал со всего мира много книг. Выходит, какая-то их часть принадлежала когда-то Марагинской обсерватории?

– Ничуть не сомневаюсь в этом! Должен, однако, заметить, что собрание книг, даже очень богатое, еще не является библиотекой. Позвольте уточнить, мой принц: в высочайшей библиотеке имеется каталог?

– Этого я не знаю, – признался Улугбек. – Но как только мы доберемся до Самарканда, вы обязательно увидите эти книги!

Возникла довольно продолжительная пауза, затем Улугбек произнес:

– Эта история про медный таз понравилась бы дедушке. Ему вообще нравится, когда люди, самые разные, проявляют находчивость и смекалку. Вы, учитель, обязательно должны рассказать ему про то, почему хан Хулагу согласился строить Марагинскую обсерваторию!

– Великий эмир очень занятой человек… – покачал головой ученый. – Но если бы он уделил немного времени, чтобы выслушать меня, то я, конечно, постарался бы найти яркие краски, чтобы сделать свой рассказ как можно убедительней.

Улугбек, все еще находясь под впечатлением от услышанного, сообщил, будто делясь сокровенной тайной:

– Дедушка любит повторять, что в Самарканде должно присутствовать все лучшее, что имеется либо имелось когда-то в других городах и странах. Может быть, он захочет, чтобы у нас тоже была обсерватория? – Мальчик посмотрел на своего наставника: – А знаете, учитель, я тоже попрошу его об этом!

– Вот и замечательно, мой принц! Если мы приложим совместные усилия, то, наверняка, в истории астрономии появится еще одна великая обсерватория!

…Ранней весной 1404 года царский обоз прибыл в Самарканд.

Вскоре в столице появился и Тимур, успевший уладить за зиму множество дел в своих западных владениях.

Его неугомонная натура уже жаждала новых свершений.

Теперь он жил мыслью о походе на Китай, намереваясь незамедлительно приступить к осуществлению этого предприятия.

Все лето великий эмир занимался подготовкой к этому походу, который должен был стать самым грандиозным из всех, что затевались им прежде.

Под боевые знамена были призваны все имевшиеся в державе резервы.

Разведчики уже действовали на предполагаемых маршрутах продвижения, составляя подробные карты не только караванных путей, но и сети прилегающих тропинок, а также описания климата тех мест, что лежали на пути армии вторжения.

За войском должны были следовать землепашцы, чтобы выращивать пшеницу вдоль дорог, а после сбора урожая поставлять ее в походные пекарни.

К каждому обозу прикреплялись тысячи дойных верблюдиц, чтобы снабжать армию молоком, а если потребуется, то и мясом…

Великий эмир не упустил, кажется, ни одной случайности, которая могла бы помешать успеху похода.

Он собирался двинуться в путь глубокой осенью, чтобы за три зимних месяца преодолеть необыкновенно трудный маршрут, зато получить в союзники фактор внезапности.

В запасе у него оставалось еще несколько недель, и Тимур решил использовать их для вящего сплочения Семьи.

Он затеял пышные символические свадьбы для шести своих малолетних внуков, включая Улугбека.

Торжества, в которых принимали участие послы из многих стран, в том числе из далекой Кастилии, длились сорок дней.

В один из этих дней Тимур вызвал к себе ар-Руми, которого собирался сделать главным астрологом при своем походном штабе.

Вот тут-то Казы-заде и решил использовать свой шанс.

Горячо поблагодарив повелителя за оказанную милость, ученый собрался с духом и поведал великому эмиру о Марагинской обсерватории, добавив в заключении:

– Возведя еще более грандиозный ансамбль в Самарканде, вы, государь, войдете в историю не только как великий полководец, но и как великий покровитель науки астрономии.

Тимур некоторое время хранил молчание.

– Легенду о медном тазе мне рассказал еще весной Улугбек, – проговорил, наконец. – Признаться, я решил тогда, что он вычитал ее в книге. Так это правда?

– Во всяком случае, так утверждают летописцы, – дипломатично ответил ученый.

– Поучительная история! Видать, этот Туси был ловким человеком, – благожелательно отозвался Тимур. – Только природная предприимчивость может натолкнуть простого смертного на такой неожиданный ход. Что ж, возможно, это хорошая идея. Мне уже рассказывали про обсерватории, возведенные в разное время в Багдаде и Дамаске, а также в других городах и землях, в Индии и даже в стране кастильцев. Но если обсерватории есть там, то почему ничего подобного нет в моем Самарканде?! Вот вернусь из похода, обязательно построю!

– Осмелюсь заметить, что чертежи Марагинской обсерватории находятся, как я и предполагал, в вашей высочайшей библиотеке, о, повелитель! – в тон настроению великого эмира сообщил ученый. – Как и подробные описания всех десяти основных астрономических приборов, которыми пользовался Туси, в том числе тех пяти, которые он сконструировал сам! – Не в силах сдержаться, Руми воскликнул: – Я поражен и изумлен теми богатствами, что хранятся, пока бессистемно, на полках высочайшей библиотеки вашего дворца! Подумать только, я нашел здесь полный «Альмагест» – сочинение, чье совершенство остается непревзойденным уже многие века!

Тимур с минуту размышлял о чем-то, затем хлопнул в ладоши:

– Моего придворного архитектора!

Вскоре явился Мухаммад ибн Махмуд Исфагани, прославленный зодчий, продолжавший украшать столицу новыми архитектурными жемчужинами, несмотря на свой преклонный возраст.

Тимур осведомился о его здоровье, затем спросил:

– Усто (мастер), тебе приходилось слышать о правилах постройки обсерваторий?

– Эти сооружения имеют свои особенности, но зодчим они известны, – спокойно ответил тот. – Каковы будут ваши распоряжения, о, повелитель?