Читать книгу Квазинд. Когда оживают легенды - Андрей Леонардович Воронов-Оренбургский - Страница 5

Стоял июль, знойный и душный,– самая жаркая пора лета в Монтане. Крохотный фронтирный городок ⁷Рок-Таун, затерявшийся в бурой прорве прерий, тонул в раскаленном ливне полуденного солнца. В плавящемся воздухе всё казалось зыбким, неверным. На единственной кривой улочке Богом забытого местечка не было ни души. Всё живое жалось в тень, таилось в ожидании вечерней прохлады.

Только старый Адамс Паркер, бармен салуна “Игл-Рок”, возился на летней эстраде с рекламной вывеской. По совести сказать, его заведение в рекламе не нуждалось: ноги сами несли сюда всякого, у кого молоко на губах обсохло, будь то оторва-ковбой или почтенный фермер. Однако старик Паркер болел аккуратностью и никогда не упускал случая “почистить перья”, причем делал это самозабвенно, от души.

Вот и сейчас он настолько увлекся работой, что не заметил, как за его спиной, с трудом переводя дух, появилась стройная девушка с большим кожаным чемоданом и длинным изящным ридикюлем. Она прибыла явно издалека. В ее наряде столичный вкус сочетался с легким отголоском скромной выпускницы колледжа. Нежное сиреневое платье с широким белоснежным поясом подчеркивало девичью стройность ее фигуры; из-под широких полей палевой шляпки, перехваченной лиловой ленточкой, ниспадали на плечи шелковистые пряди тщательно уложенных золотисто-каштановых волос.

Некоторое время юная особа стояла в нерешительности. Мелкие бисеринки пота явно обозначились на ее высоком белом лбу. Она озабоченно тронула пальчиками внутреннюю сторону крахмального воротничка и на мгновение нахмурилась: к обеду последние крохи крахмала раскиснут и белый воротничок превратится в ужасную сырую тряпку.

Проклятая жара! Что подумают о ней? Достоинство и честь леди складываются из тысячи мелочей. Забудь об одной из них сегодня – завтра не вспомнишь о других. И чем дальше от цивилизованного мира, тем более значат и ценятся эти беспокойные мелочи!

Да, мудрено представить себе дыру, более далекую от цивилизации, чем Рок-Таун… Всюду витал дух упадка, заброшенности и какой-то невыразимой, щемящей сердце тоски по так и не случившемуся расцвету… Наспех обшитые привозной доской стены домов были покрыты трещинами, вздувшейся и облетевшей краской, а также многими пятнами грязи. Их стыдливо и неумело пытались прикрыть аляповатыми вывесками и невесть как залетевшими сюда выгоревшими портретами грабителей, под которыми крупно тянулось одно и то же: “РАЗЫСКИВАЕТСЯ!”

Пройдя по выщербленным доскам настила, что тянулись вдоль лавки гробовщика, она вновь задержалась: выудила из ридикюля батистовый платочек, промокнула раскрасневшееся лицо. Потом быстро скользнула взглядом по улочке (не видит ли ее кто?), наклонилась и смахнула пыль с остроносых, по моде, башмачков. Платье натянулось на груди, восхитительно обрисовав ее выпуклости. Управившись с делом, она свернула платок запачканной стороной вовнутрь – на тот случай, если обстоятельства вновь заставят воспользоваться им.

– Прошу прощения, сэр, что отрываю вас от дела. Будьте любезны, окажите мне небольшую услугу,– приятный мягкий голос прозвучал с некоторым волнением.

Старик медленно обернулся и увидел сначала пару бежевых башмачков на задиристых каблучках, кофейные шнурки, затягивающие аккуратные лодыжки, подол платья, скрывающий высокие бедра, осиную талию, потом – высокую грудь, выступающую из декольте, изящную длинную шею и – ба!.. Подслеповатые глаза его округлились, брови скакнули вверх и в следующую секунду он с ловкостью заправского рэнглера ⁸спрыгнул с табурета, стремительно шагнув навстречу незнакомке.

– С ума сойти! Кого я вижу! – лучисто, как доллар, просиял он. Потом, опомнившись, суетливо отпрянул, громыхнул инструментом по перилам веранды, еще раз пристально, исподлобья взглянул на девушку и, наконец, с облегчением утвердившись в правильности своей догадки, ахнул:

– Сто против одного! Вы – Полли Мэдиссон, мисс. Верно? Желаю чтобы земля Монтаны была счастливой для вашей ноги.

Полли в растерянности прижала к груди ридикюль, с благодарностью кивнула головой.

– А я Адамс Паркер, мисс. Бессменный слуга вашего благородного дядюшки, мистера Рэлли. Выходит, что и ваш, мисс. Но почему, черт возьми, вы одни? Держу пари, в наших краях это равносильно самоубийству. В прериях льется кровь! Война с сиу ⁹, мисс. Черный Орел поднял топор войны, и это чудо, что вы не попали в лапы кровожадных дикарей! Но вас, я вижу, это не напугало!.. Хоть вы и совсем молоденькая, мисс, но, черт побери, у вас внутри есть стальной стержень. Это я сразу увидел, будьте уверены.

Буря и натиск неожиданного знакомства привели Полли в восторг. Ее серые, с прозеленью, глаза озорно блеснули, но она сочла благоразумным несколько укротить пыл собеседника. Любезно, но холодно она перешла к делу:

– Успокойтесь, мистер Адамс. Стоит ли поднимать целую историю из-за пустяков? Не скажете, где я могу сейчас увидеть своего дядю?

Паркер с досадой развел руками:

– Право, очень жаль, мисс… Дядюшка не дождался вас. Дела, дела… А уж как он хотел обнять вас, свою крошку!.. Но я чертовски рад за него! Наконец-то сбылась его давняя мечта перебраться в восточные штаты. Его дела круто пошли в гору, мисс! Хотя жаль… если признаться, очень жаль! Запад не так плох, мисс. Его надо только понять, привыкнуть… Ну, и, конечно, любить. Без мистера Мэдиссона тут будет пусто, его энергия, воля… Впрочем, в каждом поколении находится человек, ломающий старые традиции… и ваш дядюшка как раз такой.

А вот мой старший, сто против одного, пойдет дальше на Запад. Он только и бредил им, когда мы еще жили у Мичигана и я даже не помышлял двинуться дальше Сент-Пола. А здесь всё в новинку вам, мисс, не так ли? Что? Вот, вот! Сначала не стали попадаться города, потом стали редки фермы… Всё верно. В Монтане и Вайоминге, как у нас говорят, “конец всему знакомому и начало всему новому”, чему, кстати, приходится учиться, деточка, и привыкать. Вот так, вот так, мисс,– старик замолчал, грустно улыбнувшись, точно вслушивался в говор реки, что шумела за домом, и к шепоту листьев, а потом неожиданно подытожил: – Значит, теперь у Мэдиссонов планы на Востоке?

– Да, дядя собирается в Вашингтоне открыть какое-то крупное дело. Он писал мне об этом в Иллинойс.

– Сдается мне, вы так и не видели его ни разу?

– Нет, мистер Паркер, ни разу.

– Ай-яй-яй! Прекрасной души человек. Дай ему Бог здоровья и удачи в делах,– Адамс по-деревенски, без смущения высморкался в шейный платок.– Клянусь, мисс, вы можете по праву гордиться, что носите фамилию Мэдиссон.

Тут взгляд радушного бармена вновь упал на запыленные башмачки девушки. Он озабоченно провел ладонью по подбородку и как-то вдруг спохватился:

– Да что же вы стоите, как в церкви, мисс? А ну, проходите в дом! Простите мой болтливый язык.

Полли нагнулась, чтобы взяться за ручку чемодана, но старик строго осек ее:

– Ни в коем случае, деточка, я всё сделаю сам.

Сняв с головы разбитую, видавшую виды шляпу и махая ею в воздухе, он зычно гаркнул в сторону салуна:

– Роджер, Дженни, пулей, бесенята! У нас большая радость в доме!

Послышались торопливые жесткие шаги. Первым на пороге появился сын Адамса, если за ним и шла сестра, то мисс Мэдиссон ее не увидела. Будь за ним маркитантский ¹⁰ фургон, она не разглядела бы и его.

Лет тридцати восьми от роду, Роджер был огромный и крепкий, как бук. Всего на два-три дюйма ниже двери, широкий в плечах и узкобедрый, он казался еще выше. Руки – мускулистые и длинные, даже слишком. Впрочем, такие, наверное, и должны быть у шерифа – неутомимые и вседостающие. Черные волоски покрывали загорелые предплечья и курчавились на груди, выступающей из застиранной белой рубахи, которую он носил под серым жилетом. Бронза шерифской звезды горела на солнце грозно и предостерегающе. Черты лица Роджера были более грубые и резкие, чем у отца, но в целом внешность его произвела на Полли самое приятное впечатление. Юную леди сразу покорило сочетание суровости и открытости, свойственное всему его облику. Чувствовалось, что сын мистера Адамса привык думать своей головой и отвечать за всё самостоятельно – отец же для него, несмотря на всю сыновнюю теплоту и почтительность, был не более чем мудрый ребенок.

Полли перевела взгляд и увидела… женщину.

Да-да, женщину, ибо при самом смелом воображении это неподражаемое создание черта с два можно было принять за подростка. Взглянуть на нее вот так, вдруг, было всё равно что получить удар кулаком.

Высокая, с красивым, дерзким лицом, на котором полфунта косметики и скромности ни на цент, она давно будоражила кровь двуногих жеребцов Рок-Тауна. Всем нравилась ночь ее дикой гривы волос, но еще больше – ее грудь и бедра.

На ней была чрезмерно открытая, с пышными рукавами блузка, сползающая с оголенных плеч, цвета вирджинского меда, и туго облегающая бедра юбка, расходящаяся книзу колоколом. Широкий, украшенный навахским чеканом ремень замшевой сумки был небрежно, по-мужски наброшен на правое плечо и, перетягивая блузу, еще более обнажал безупречную грудь.

Она остановилась рядом с братом и беззастенчиво охватила незнакомку оценивающим взглядом.

“Если бы она соскребла с себя побольше этой вульгарной краски, держалась бы строже и носила иную сумку, по-женски, на левом плече, она выглядела бы совсем недурно”,– подумала Полли и улыбнулась дочке бармена, блеснув жемчугом зубов.

Подойдя к отцу почти вплотную, дети остановились. Старик горделиво расправил плечи и с легким полупоклоном протянул в сторону Полли заскорузлую, изработанную руку:

– Дети, знакомьтесь! Это – мисс Полли! Она – та самая прекрасная племянница, о которой так часто рассказывал мистер Рэлли.

Столь громкая рекомендация заставила Полли смутиться. Щеки ее чуть заалели. Сделав легкий реверанс, она опять, как спасательный круг, крепко прижала к груди ридикюль.

– Это моя гордость – старший… – старик взмахнул шляпой в сторону сына.

Шериф учтиво кивнул:

– Роджер Паркер. Мое почтение, мисс. Приятно познакомиться. Всегда к вашим услугам.

Отец приобнял дочь, слегка коснувшись рукой смоляного водопада ее волос:

– А эта малютка – наша радость. Молния-девка, ленивая только – страсть! Цыц, стрекоза!

Фыркнув что-то в адрес отца, Дженни не без кокетства присела:

– Дженни Паркер. Ах, какое на вас замечательное платье, мисс! Вам его, конечно, отстрочили в восточных штатах?

Этот столь разумный женский вопрос заставил мужчин переглянуться и вывел Полли из замешательства.

Она по-свойски взглянула на Дженни и пренебрежительно повела плечиками:

– Право, не знаю. Его мне прислал в подарок дядюшка по случаю выпуска из колледжа и моего совершеннолетия.

Роджер решительно взялся за чемодан:

– Простите, мисс, если не возражаете, я отнесу вещи в номер?

Полли открыто взглянула на него: Роджер был нервным и напряженно-чутким, как чистокровный конь.

– Это будет очень любезно с вашей стороны,– она мило улыбнулась и, обращаясь ко всем, бросила: – Только прошу вас, зовите меня просто Полли.

Роджер шутливо шаркнул ногой:

– Слушаюсь, мисс.

Все засмеялись. Роджер подхватил чемоданы и ридикюль, которые вручила ему новоявленная гостья, и легко взбежал на крыльцо. Остальные тоже направились к дому.

Вдруг Дженни остановилась, тыкнула пальцем в небо и восторженно вскрикнула:

– Отец! Смотри, опять они!

Все трое, щурясь от ослепительного солнца, запрокинули головы: высоко над ними, в лазурном океане небес, плавала чета орлов.

– Вне всякого сомнения, крошка, это они,– сиплым от волнения голосом прохрипел отец.

Полли, несмотря на все усилия казаться по-взрослому сдержанной, тоже не удержалась от эмоций:

– Боже, какая красота! Как два черных распятия!

– Да-а… вольные, гордые птицы, мисс,– в голосе старого Паркера прозвучала затаенная печаль.– Загадывайте желание, детка, пока они еще парят над нами. Оно непременно сбудется.

– Правда? Как удивительно… А почему? – Полли недоверчиво изломила бровь.

– У здешних индейцев есть поверье, мисс, что это вовсе не птицы, а влюбленная пара – мужчина и женщина. Вот их-то души и вселились в эту благородную чету орлов.

– Как загадочно и романтично! Но почему именно в птиц, мистер Паркер?

Адамс не торопясь раскурил трубку и, сделав пару сладких затяжек, продолжил:

– Если верить легенде, мисс, им не было места на земле,– он многозначительно замолчал, предоставляя слушательнице домыслить сказанное, запыхтел трубкой и вдруг трякнул себя пятерней по губам:

– О, черт меня бери, старую колоду! Опять раскаркался! Вы наверняка страшно голодны с дороги! Сейчас я принесу свежего молока, хлеба и клубники. А ты, Дженни, займи пока Полли, проведи в дом. Я скоро!

Продолжая сетовать на свой болтливый, без костей, язык, старик засеменил к салуну. Девушки не могли не рассмеяться ему вслед. Улыбаясь, они взглянули друг на друга. Обмен взглядами решил многое: они разом, как это бывает только в юности, ощутили полное доверие и радость от того, что им, наконец, выпала возможность всласть поболтать наедине.

– Какой у тебя забавный, добрый отец, Дженни! Мой приезд, пожалуй, нарушил все ваши планы? – Полли еще пыталась, как тому учили в колледже, соблюсти этикет.

Но младшая Паркер решительно не приняла ее тона. Не тратя слов понапрасну, она запросто подхватила неожиданную подругу под руку и увлекла на веранду, в тенистую прохладу могучего вяза.

Полли, осматриваясь, задержалась на крыльце, брезгливо дернув губкой. Вокруг плевательниц, наивно выставленных барменом, валялись, как отстрелянные гильзы, сотни окурков. Они покрывали пол в несколько слоев, и обугленный предыдущий слой свидетельствовал, что курильщики почти всегда не давали себе труда загасить их, не говоря уж о том, чтобы попасть в “плевалку”. Абажуры масляных рожков, как и потолок веранды над ними, почернели от копоти.

Меж тем Дженни поудобнее устроилась за крайним столиком, рядом с резными перильцами, и нетерпеливо крикнула:

– Давай ко мне! Отсюда Рок-Таун как на ладони! —голос у нее был низкий, с хрипотцой.

Полли подошла, аккуратно подобрала подол платья, с удовольствием села.

– Ты надолго? – глаза Дженни с дерзким бесстыдством принялись изучать ее плечи и грудь.

Полли с ужасом почувствовала, что вновь краснеет: открытые платья Рок-Тауна и столь бесцеремонный интерес к ее телу были для нее в новинку.

– Нет, с вечерним дилижансом я уезжаю,– она кашлянула и невольно прикрыла ладонью низ декольте.– Дядюшка будет очень беспокоиться, если я задержусь. Он изъявил желание, чтобы после окончания колледжа я жила с ним в Вашингтоне.

Дженни всплеснула руками:

– Вот здорово! Как я завидую тебе! Если б я могла тряхнуться, как ты, в Вашингтон! Знаешь, мечта моей жизни… – тут она на секунду остановилась и с серьезным видом посмотрела на приятельницу.– Поклянись, что не будешь смеяться… (Полли утвердительно качнула головой.) Стать знаменитой актрисой! Распевать и танцевать в настоящем кордебалете, таскать красивые платья. Папа говорит, что у меня “мозги набекрень” и я вечно мечтаю “не о том”… Он хочет, чтобы я стала женой сына аптекаря Кэя Аткина. Ну уж нет! Не люблю рыжих, тем более в очках. И за фермера Бриджера не хочу. Навоз, коровы и козы мне надоели и в нашем хозяйстве.

– А что же ты хочешь? – Полли участливо подняла брови.

– Ты разве глухая? Я же сказала: хочу быть актрисой и таскать такие же платья, как ты… Ах,– она крепко стиснула руку новой подруги,– ездить в красивых ландо, вроде тех, что я видела в Рокфорде и Саут-Бенде…

Она вдруг резко посмотрела в глаза гостьи:

– Я хочу, чтобы от мужчины приятно пахло, а не как от моего брата: собакой, конем и порохом… хочу иметь фарфоровую посуду… Но всё это, черт возьми, всё, что я хочу,– есть только там, на Востоке, а мы здесь! И Роджер, чтоб ему провалиться, хочет податься еще дальше на Запад. Тесно ему тут стало! Дурак… Но ты же понимаешь меня? Ты веришь, что я добьюсь своего?

– Тебе всего девятнадцать, почему бы и нет? У тебя еще много времени.

– Но нет возможностей,– с горечью перебила Дженни.

– Перестань,– Полли повысила голос и доверительно заметила.– А потом главное – это сам мужчина, а не место, где он живет… Я вот, например… хочу встретить такого, чтобы он любил меня, а не того, кому просто нужна подходящая жена.

– И ты уверена?..

– Да. Есть где-то такой человек, который чувствует то же, что и я…

– И ты собираешься найти его на Западе?– с иронией протянула Дженни.

– Не знаю. Может, и на Востоке… Но мне кажется, Запад ему бы пришелся более по душе.

– Ну, ну, скажи еще, что ты бы вместе с ним вскапывала огород и доила коз,– Паркер с улыбкой уронила загорелые руки в гамак своей юбки.

– Да, работа тяжелая,– наивно попыталась возразить Полли,– но большинство дел, которыми стоит заниматься,– трудны, и когда фермер вспахивает землю, бросает в нее зерно, а потом наблюдает, как растет хлеб, он в этом находит свою поэзию – так мне думается. Я слышала, в Иллинойсе как-то один человек говорил, что вся настоящая сила идет из земли – и я ему верю…

– А я нет, дорогая. Вся сила идет от денег, которые у тебя в кошельке. Ах, если бы они у меня были… Если бы я не зависела от брата и отца. В нашем диком краю мужчина – самый главный, потому что от его силы и везения зависит всё… – Она огорченно вздохнула.– Вот поэтому пока я и должна развлекать всякий сброд здесь. Отцу трудно одному. Слугу нанять не хочет – задыхается от скупости. Что делать, жизнь такое дерьмо! Привыкли экономить на всем. Если бы не твой дядя, мистер Мэдиссон, считать бы нам блох в нищете… Только благодаря ему папаша заправляет делами в “Игл-Рок”, а брат получил рекомендацию и стал шерифом. Жалко, конечно, что матушка не дожила до этого дня.

Полли встрепенулась:

– Что с ней случилось?

– Умерла в фургоне, когда мы тряслись сюда из Милуоки ¹¹,– глаза Дженни заблестели, как сырая галька. Она часто захлопала густыми ресницами и отвернулась. Полли в порыве сочувствия крепко обняла ее, остро испытывая при этом неудобство, которое причинял ей тесный корсет.

– Успокойся, милая, я прекрасно понимаю тебя. Тоже росла сиротой…

Дженни шмыгнула носом, утерлась подолом, как платком:

– Знаю. Нам рассказывал мистер Рэлли,– и снова всхлипнула.

Полли интуитивно поняла, что нужно переменить тему разговора.

– Какие у тебя чудесные волосы! – сказала она первое, что пришло на ум.– Они, должно быть, всех сводят с ума в вашем городе. Знаешь, временами… ага, вот так, в профиль, ты напоминаешь мне святую Деву с картины…

Дженни от души расхохоталась:

– Я не святая, Полли, и давно не дева!

Бретельки окончательно слетели с ее шоколадных плеч. Она оставалась одетой настолько, насколько позволяла ее сомнительная блузка и задранная выше колен юбка. Взяв пышную прядь своих волос, она скептически глянула на них:

– Ты преувеличиваешь, Полли,– и перевела взгляд на волосы подруги.– Да у тебя такие же! Только оттенок другой,– отвела глаза и… вздрогнула.– Гляди! Вон!

Полли посмотрела в направлении, которое указывала внезапно насторожившаяся Дженни. На краю открывающейся с веранды раскаленной, как противень, равнины она увидела бурое облачко пыли. Поначалу едва заметное, сливающееся с дымкой на горизонте, оно постепенно увеличивалось, пока не превратилось наконец в плотную клубящуюся тучу. Полли в недоумении привстала, пунцовые губы приоткрылись:

– Что это?

Дженни точно не слышала. Хищно закусив губу и вцепившись в перильца веранды так, что побелели казанки пальцев, она напряженно всматривалась в даль. В ее широко раскрытых глазах застыл испуг.

Бурая туча всё росла и пухла, медленно, но неумолимо подкатываясь к маленькому городку. Тревога хозяйки передалась и гостье. Хотя раньше она не сталкивалась ни с чем подобным, но и ей, неискушенной, было ясно, что такой рой пыли может быть поднят только множеством движущихся живых существ.

Вдруг младшая Паркер с неожиданной силой схватила подругу за руку и без слов потащила к двери. Не успев опомниться, Полли очутилась в салуне. Дженни лихорадочно захлопнула тяжелые двери. Громко лязгнула кованая щеколда.

– Отец! Роджер! Индейцы!