Читать книгу Ressentiment - Андрей Леонидов - Страница 6

Итак, милые друзья, знаю, что читать про необузданную дикость и предсмертные муки куда интереснее, нежели уделять время бытовым зарисовкам, но все-таки простите, это сделать необходимо. Какой-то важный американский социолог (если вы знаете, кто это, то напомните мне имя, пожалуйста) говорил, что преступники необходимы обществу. Через их стигматизацию и казнь люди наказывают себя за свои собственные черные желания, очищаясь. И вправду! Кто из вас не задумывался над тем, чтобы что-нибудь по мелочи украсть, утаить часть дохода или, например, кого-нибудь покалечить? Преступники нужны нам, чтобы было кого вешать на крестах. Мы просто занимаемся тем, чем вы заняться опасаетесь, а потом расплачиваемся за наш общий грех. Не знаю, согласен ли я с этим, мне кажется, общество не имеет никакого отношения к моим достижениям и заслугам на этом поприще, но теория все равно интересная. Вернемся к персонажу, который нас ждет. Мне бы хотелось обладать гениальностью автора «Как я съел собаку» и «Дредноутов»17 и написать моноспектакль, но, к сожалению, этого никак не выходит, поэтому знакомьтесь, это Андрей!

Андрей Данилович Нагубарь. Не будем пытаться выяснить его корни, разобраться в этимологии фамилии и имени. Он чуть младше меня, ему недавно исполнилось 24 года.

Вот пацан проснулся. Длинное тощее тело на измятой постели. За окном темнота, он трет глаза и не может понять, утро сейчас или вечер. «Проклятая зима» – бурчит Андрей, выбирается из постели и босыми ногами идет до кухни, пьет очень много воды из графина, бегом возвращается в постель и снова засыпает на пару часов. Не будем пока тревожить человека в этом забытьи, а рассмотрим место его обитания.

Он снимает квартиру рядом со станцией метро Пионерская. Ну как квартиру… комнату. Его арендодатель – поехавшая на голову тетка средних лет, сдающая две из трех своих комната. У себя она держит 6 или 8 собак разного размера и породы. Вторую комнату снимают два узбека, работающие где-то на складах, Бог их разберет. Комната Андрея очень невелика: в ней едва помещаются кровать, письменный стол, заваленный каким-то барахлом, среди которого виднеются края ноутбука, и два шкафа, в один из них вмонтирована зеркальная панель. Стол напротив кровати, кровать упирается ногами в окно, головой – в шкаф, шкаф стоит у входа в комнату. Стены тонкие, картонные, через них отлично слышно разговоры соседей на непонятном языке и скулеж собак. Они не дают Андрею повторно уснуть, он сначала ворочается, затем садится и прислоняется лбом к окну. Окно холодное, лоб горячий, стекло быстро запотевает от глубокого дыхания. «Как я здесь оказался?» – спрашивает себя Андрей. Спрашиваем его и мы. К счастью, я знаю этого парня лучше, чем может знать кто-либо другой и сейчас введу вас в курс дела.

Андрей наконец не выдерживает, встает, начинает рыться на столе. Среди каких-то кофт, женского лифчика, тетради в клетку, наушников, кучи карандашей и ручек он находит старую нокию. Достает ее оттуда, снимает крышку, вытаскивает из-под нее пятку гашиша. Вдох через сухой – становится полегче. Утро добрым не бывает, это верно. Трудно называть утром семь часов вечера, конечно, но, как говорит народная мудрость, когда проснулся, тогда и потянулся. Сейчас нужно идти в душ по холодному полу, а потом искать в пустом холодильнике что-то на покушать. «Нет,» – решительно думает он: «сегодня поем в бургеркинге по купонам». Это хороший выбор: между пустым холодильником и бургеркингом всегда лучше выбрать второе. После душа, не досушив головы, он берет свой настоящий смартфон, быстро скороллит ленту, знакомится с новостями за ночь, надевает на себя шерстяной свитер, парку, паленые ньюбэллансы с мехом внутри и выходит из дома. Сеанс рефлексии не провести на голодный желудок, поэтому вспоминать о вчерашнем дне он будет только тогда, когда наконец поест.

Краснодарский Растиньяк18, ты бросил вызов слишком большому городу, поэтому оказался здесь. Андрей в юные годы подавал большие надежды: круглый отличник, он блестяще сдал ЕГЭ и уехал из родного гнездышка поступать в МГУ. Все детство парень провел вместе с теткой, которая любила и оберегала его. Своих родителей он не знал и не пытался узнать. «На кой черт они нужны, если меня бросили» – справедливо рассуждал Андрей, целуя лоб своей краснодарской подружки, которая постоянно допытывалась до него с расспросами о семье. Душа компании, в школьные годы он редко посещал всю неделю подряд, бессовестно прогуливая уроки ради футбола с пацанами или бутылочки пива в подъезде. Впрочем, как я уже отметил, это не сказывалось на его обучении.

Все изменилось, когда он смог поступить в университет и переехал в Москву. Первые полгода Андрей впахивал так, что спокойно закрыл сессию без четверок и получил повышенную стипендию. Успех, к сожалению, был недолгий. Зимой он познакомился с девушкой, учившейся на факультете журналистики, она втянула его в суровый круговорот жизни юного денди 21-ого века, настоящего хайпбиста. Прогулки по центру (если вы понимаете, о чем я) так увлекли парня, что он перестал появляться в институте, просто не явился на летнюю сессию, даже не стал забирать свои документы и устроился работать в Зару продавцом-консультантом. После какое-то время снимал жилье с друзьями, продолжая свое стремительное погружение в ночную жизнь города. К сожалению, мефедрон не всегда способствует подъему по социальной лестнице, поэтому уже через год он работал курьером где-то в компании родственников чьих-то знакомых. Местный военком Краснодара ждал его всем сердцем для несения службы, но паренек крутейшим образом отдыхал в столице, даже не думая возвращаться домой. Пристрастившись к коктейлю из водки и прегабалина, он несколько раз менял среду своего обитания, пока наконец прочно не осел в замечательной комнате на Пионерской, где мы его с вами недавно видели. Здесь он живет уже пару лет или около того, проводя свое свободное время самым достойным образом.

Да-да, теперь самое время спросить: уважаемый автор, почему ты вообще пишешь об этом недотепе? Все очень просто, славные друзья, этот человек – мой, можно сказать, коллега. Школьные сочинения Андрея всегда получали высокую оценку среди преподавателей, он всегда твердо был уверен, что обладает неким поэтическим талантом. Совсем недавно, провалив вторую попытку поступить на актерский, парень вдруг с кристальной ясностью понял, что именно писательский талант поможет ему выбраться из грязи. Полноценной идеи пока еще не было, но яростное желание сидело в голове, не растворялось, даже заливаемое литрами спирта. Андрей, так сказать, представлял из себя натуру увлеченную, поэтому постоянно загорался каким-то невыгорающими проектами.

Сейчас он сидит в БК, жадно откусывая куски бургерной котлеты. Котлеты эти, кажется, на 98% состоят из салфеток или туалетной бумаги, но ему абсолютно все равно, потому что последний раз Андрей кушал около суток назад. Хорошо, что сегодня суббота, можно никуда не торопиться и пить здесь кофе хоть два часа. Андрей вообще с особенной страстью относился к этому напитку, первые годы в Москве приучили его выпивать по 6—7 стаканов в день, привычка твердо въелась в его кожу, да он и не спешил от нее избавляться. Когда ты свободный человек без определенной сферы интересов, сумасшедшее количество свободного времени начинает сводить тебя с ума, ты совершенно не понимаешь, на что его убить, в результате чего везде и всегда постоянно опаздываешь. Такой парадокс. Андрей доел, потянулся и перебрался на соседнюю сторону фудкорта, чтобы здесь действительно очень долго жевать десерт, запивая его американо. Делать решительно ничего не хотелось, все тело ломило, настроение было отвратительным. Если бы Андрей вовремя не поел, то, наверное, от злости стал бы моим коллегой не только по письму, но и по совершению опасных дел. Сейчас, конечно, большая картошка не давала ему слишком распуститься, поэтому он достал телефон и стал совершать колоссальный мозговой труд, размышляя о том, с кем сегодня можно выпить пивка.

Через полтора часа Андрей сидел в пролетарской пивной на Ленинском проспекте, потягивая кружку стаута. Вместе с ним отдыхал его курчавый товарищ. Парни обсуждали последнюю вписку у какого-то общего знакомого, с которым учился курчавый. Здесь состоялась наша первая встреча. Я сидел за соседним столиком, внимательно вслушиваясь в их разговор и совершенно бесстыдно разглядывая Андрея с ног до головы. Пару раз он поднимал на меня взгляд, но когда мы встречались глазами, сразу опускал глаза обратно на поверхность стола.

Мой прозорливый читатель, ты ведь уже догадался, как закончится история Андрея? Да-да, я его непременно убью. Но мое поведение не схоже с типичным, разве я еще не говорил, что никогда не убиваю знакомых? Никогда до момента совершения своего дела не попадаюсь на глаза жертвы. Все, кто видел меня, когда я работаю, обычно больше ничего не видели. Но Андрей заинтересовал меня, заинтересовал весьма сильно. Случилось это следующим образом: после очередного пропущенного стакана, когда смутьяны наговорились о женщинах, курчавый вдруг посерьезнел и попытался сфокусировать взгляд на лице своего товарища.

– Слушай, а как поживает твоя книга? – поинтересовался он. Андрей промычал что-то невнятное, кажется, ему не очень хотелось рассуждать на эту тему.

– Да нет, чувак, я серьезно, – настаивал курчавый, – ты же уже пару месяцев собираешься писать. Помнишь, что-то о маньяках или типа такого. Я стал вслушиваться внимательнее, даже на некоторое время оторвавшись от анализа ребристых граней моего стакана.

– Чувак, это же рабочая тема. Миллениалы только и могут, что читать детективы об убийствах или романы о четырнадцатилетних особенных девочках, спасающих мир, ты точно с этого нормально поднимешь – не унимался товарищ Андрея, который нехотя кивал головой, – ну или напиши об околофутболистах, ворующих по ночам вейпы или шайбы снюса, это тоже может заехать. Андрей улыбнулся, а потом как-то ответил, оправдываясь перед укором товарища:

– Братан, я уже накидал общую сюжетную канву, но прорисовка персонажа как-то совсем не идет. Я не шарю в том, как убивают людей или типа такого, придется много выдумывать, а это выйдет недостоверно… Товарищ его оборвал, справедливо интересуясь, кто будет проверять фактологическую базу: читающие в электричке старухи или шестнадцатилетние нонконформисты, планирующие террористическую атаку на свой класс? Мне определенно нравилось чувство юмора кучерявого.

Андрей, надеясь поскорее прекратить разговор, обещал, что в ближайшее время напишет несколько глав и отправит своему товарищу. Далее в их разговоре не было ничего интересного, кроме, пожалуй, еще одной шутки кучерявого, которую я здесь приведу. Уже хорошенько разогретые, они начали обсуждать научные открытия, когда Андрей с удивлением поинтересовался, а существуют ли в мире какие-нибудь примечательные кавказские ученые. Его друг не растерялся и ответил: «Да, разумеется, есть. По продаже военнопленных». Еще через секунду он посоветовал Андрею не писать ничего о горных народностях, чтобы его роман не кончился где-то в багажнике автомобиля или на коленях с извинениями.

К слову, моя профессия не знает нации, вероисповедания и пола. В этом плане я толерантен на четыреста процентов: когда ты окажешься под моим ножом, мне будет совершенно безразлично, какому Богу ты молился, приехал из горного аула или равнинной деревни. Лезвие равняет всех.

Было уже около часа ночи, когда друзья покинули бар. Я от всей души подивился продуктивности дня Андрея: проснуться к вечеру, покурить, поужинать, выпить пива, отправиться домой. До этого самого дома я за ним и проследил, отметил квартиру, в окнах которой загорелся свет и пообещал себе сюда еще вернуться. К этому моменту в моей голове не было четкого плана, но я чувствовал острую необходимость закончить с этим дельцем.

Вообще-то я сейчас был в Москве проездом, но поскольку по датам совсем скоро должен был состояться мой запланированный отпуск, уже через неделю у меня была отличная возможность вновь оказаться здесь. Знаете, говорят, великие предприятия рушатся из-за мелочей: если верить голливудским кинофильмам, оружейная империя Дивероли и Пакуза, которые выиграли контракт с пентагоном на три сотни миллионов долларов, развалилась из-за неуплаты ста тысяч за переупаковку патронов, а хитрый финансист Джордан Белфорт, который вообще успешно вышел из игры, оказался в тюрьме, потому что его банкир попался с наркотиками в далекой Флориде. Великое дело жизни Андрея закончилось, не успев начаться, потому что он выбрал не тот бар.