Читать книгу Таджикистан 1992–2005. Война на забытой границе - Андрей Мусалов - Страница 17

С содроганием я вспоминаю, как в яркую размеренную жизнь моей семьи, сметая на своем пути дорогие сердцу времена, ворвались события 1991 года: не стало некогда великой державы – СССР.

Тем не менее мои родные духом не падали, скорее всего, от безысходности. Я, мой папа, Наджим Рустамович, мама, Валентина Васильевна, мой сын Максим. Все мы были среди тех, кто ждал, чтобы мир, радость и справедливость все-таки восторжествовали на древней земле таджиков. Ведь для нашей семьи Душанбе давно стал родным домом.

Папа – военнослужащий. Он был переведен в этот город, к новому месту службы, задолго до страшных событий в республике. Отсюда он уезжал в длительную командировку в Афганистан, где выполнял интернациональный долг. За время службы в Душанбе дважды избирался депутатом Железнодорожного районного Совета депутатов трудящихся. Прослужив в Вооруженных силах СССР более 40 лет, принял решение после демобилизации остаться с семьей в красивейшей столице Таджикистана.

Теплый климат, обилие овощей и фруктов, море цветов – эти плюсы не могли не завораживать. Мама, конечно же, папу в этом выборе поддержала. Она за все годы супружеской жизни привыкла ко многому в беспокойной мужниной службе. Только не могла привыкнуть к тревогам и к ощущению опасности. Где-то сложилось полегче, где-то – потруднее, но мои родители всегда были вместе, оставаясь друг для друга источником энергии и сил. Они сумели сохранить в себе такой запас прочности, которым можно только восхищаться.

Родители многое не смогли понять и принять из нововведений и очень болезненно переживали развал Советского Союза, в сражениях за который умирали миллионы советских людей. Они – дети войны. Когда-то папа сутками не покидал цех оборонного завода, где главным было все для фронта, все для победы – родители не понаслышке знали о тяготах и лишениях Великой Отечественной. Нестерпимо больно было смотреть на них, а уж тем более смириться с мыслью, что их жизнь, достойная подражания, – целая эпоха в истории ныне уже несуществующей страны…

Однако теперь судьба уготовила им пережить еще более ужасное испытание – непримиримую и беспощадную войну в Таджикистане, вновь испытать ужас от людского горя, страх от бомбежек, ощутить собственное бессилие перед происходящим. Убеленные сединами, отягощенные грузом прожитых лет, но не сломленные духом родители переживали не за себя, они боялись за самое дорогое в их жизни – за детей и внуков…

Обстановка в Душанбе с каждым днем лишь накалялась. Она будто слилась в долгий эпизод, вот только уложилась в коротенькую фразу: вчера уже нет, завтра может не наступить, есть только страшное сегодня. Столица была блокирована и с земли, и с воздуха: железная дорога на нескольких участках была разобрана, мосты заминированы, аэропорт не принимал и не выпускал самолеты. Мирное население находилось в полной экономической блокаде. Не хватало продовольствия.

Страшно вспомнить, что творилось в очередях за хлебом. Муки не было практически ни в одном доме. Ни света, ни газа, ни питьевой воды, ни отопления… Выручали свечи, керосин, дрова. Автоматчики в гражданской одежде в любое время суток досматривали проезжающий транспорт. Понять, кто эти люди, не представлялось возможным. Но каждый раз при встрече с ними хотелось втиснуться в сиденье.

С наступлением темноты в городе начинались разборки с применением оружия. И все это происходило на фоне того, что Министерство внутренних дел, Комитет национальной безопасности Таджикистана публично заявили о своем нейтралитете в разгоревшемся конфликте 1992 года.

Тогда в течение нескольких месяцев осуществляли режим комендантского часа в городе военнослужащие 201-й МСД. Командование дивизии оказывало всяческую поддержку русскоязычному населению: снабжало людей продуктами питания, товарами первой необходимости, даже помогало беременным женщинам добираться до роддомов. В городе не имелось практически никакого транспорта, все было разграблено, расхищено, уничтожено.

К великому сожалению, отток русскоязычного населения был предрешен. И это, в общем-то, закономерное и объяснимое явление. Оно обусловлено и озабоченностью за свою безопасность, и, конечно же, экономическими причинами. В частности, прекратили производственную деятельность промышленные предприятия, а без них люди не могли существовать. А ведь на рубеже 90-х годов в Таджикистане действовало 400 промышленных предприятий, на которых было занято около 215 тысяч рабочих, инженеров и служащих. На отрасли тяжелой промышленности приходилось около 40 процентов промышленного производства; легкой и пищевой – 60 процентов. Республика славилась и полезными ископаемыми, и своей добывающей промышленностью, и электроэнергетикой.

Однако братоубийственная война внесла свои коррективы. Во время нее против русского населения не было отмечено сколь-нибудь целенаправленных террористических акций и погромов. Однако жертв было немало. Спасаясь от войны, все, кто хотел и мог уехать на свою историческую родину, покинули Таджикистан. 850 тысяч человек оказались вынужденными переселенцами и беженцами.

Для того чтобы понять всю трагичность ситуации, достаточно одного лишь сравнения: столица республики была населена более чем на 4/5 русскими. На момент окончания войны в Душанбе из 500 тысяч русских и русскоязычных осталось где-то в пределах 50–60 тысяч человек.

Некогда цветущий всеми красками радуги край превратился в регион в огне и пламени. Краски музыки, любви и дружбы сменили черные цвета горя, боли и слез. Причем краски той жизни были другими, они не смешивались, были настоящими, неподдельными. И вся эта «палитра» – на фоне ярчайшего ультрамарина, в лучах теплого солнца. А наступившая реальность образно ассоциировалась с ковром из верблюжьей колючки. Стоило только дотронуться до этого ковра, как сразу выступала кровь из раны… Гражданская война для населения республики была горем, замешанным на крови. Не будь я очевидцем тех событий, поверить в происходящее было бы делом совершенно невероятным.