Читать книгу Донбасс. История необъявленной войны - Андрей Сарматов - Страница 10

23 февраля, на следующий день после свержения Януковича, в Донецк из Киева прибыли беркутовцы и были встречены местными жителями криками «герои». Да, для жителей Донбасса они уже успели стать героями, несмотря на то, что просто выполняли свои обязанности. Но выполняли добросовестно. Сразу после этого в Донецке начались стихийные митинги против киевского переворота и за федерализацию страны. Сначала эти митинги попытались возглавить регионалы во главе с губернатором Шишацким, который неоднократно заявлял, что видит Донбасс только в составе Украины. Казалось бы, новым киевским властям, которых у нас сразу окрестили «хунтой», Шишацкий был выгоден. Действительно, весь протест он вполне мог бы свести на нет, если бы добился от новых властей хоть каких-то уступок. Но эти киевские власти не только не собирались услышать людей и пойти им на уступки, но и совершили роковую ошибку – сместили Шишацкого, назначив на его место прозападного олигарха Таруту. После этого шага протесты в Донбассе только усилились, если прежде митинги были только в Донецке, то теперь они начались во многих городах Донецкой и Луганской областей.

1 марта на улицы Донецка вышло уже около 30 тысяч человек. 3 марта была впервые захвачена Донецкая ОГА, а Донбасс впервые услышал имя еще вчера никому не известного Павла Губарева, который на митинге в тот же день был провозглашен «народным губернатором» Донецкой области в противовес Таруте.

Следующий крупный митинг в Донецке состоялся 5 марта. Но в этот раз все было гораздо интереснее, в это же время на площади Ленина запланировали свой митинг и сторонники «едыной крайины». Туда же пришли и их противники. Естественно, такое событие не мог пропустить и я. В тот день на митинге у Донецкой ОГА мне впервые пришлось увидеть и Губарева. Сразу скажу, что тогда он показался мне весьма подозрительным типом: во-первых, потому, что о его прошлом и вообще о том, кто он по жизни, никто не знал, во-вторых, очень подозрительно выглядел гипс на его руке, который, вероятно, намекал, что его владелец – «жертва режима».

Как бы там ни было, а самое интересное в тот день произошло вечером на площади Ленина. Антимайдановских митингующих, среди которых находился и я, собралось около 2000 человек. Промайдановских – немного больше, около 3000. Сразу бросилось в глаза, что они были гораздо лучше организованы: у них была сцена с микрофонами и колонками, с которой постоянно звучали демагогические речи, смысл которых сводился к тому, что якобы все дончане за единую Украину, а напротив них стоят «провокаторы, завезенные с Ростова». Также вызывало подозрение огромное количество желто-голубых флагов и флажков. С противоположной же стороны, наоборот, было всего несколько российских флагов, о сцене же с колонками не было и речи.

Вскоре с промайдановской сцены стали звучать все более провокационные речи, сменившиеся потом лишь криками «ганьба» в нашу сторону. После того, как должной реакции с противоположной стороны не последовало, со сцены уже кричали: «Давайте им по-русски крикнем «позор», они приехали с Ростова и украинского не понимают!» В ответ в них полетели яйца, они тоже начали что-то бросать, прилетало даже несколько картошин, затем пришла очередь петард, по звуку более напоминающих взрывы гранат. Ну а дальше – а дальше началась рукопашная, с применением дубинок и других подручных предметов. Столкновений не удалось избежать даже несмотря на присутствие пары сотен работников МВД, стоявших между двумя митингами. В итоге промайдановские митингующие, которых, напомню, было минимум на тысячу больше, вынуждены были бежать на тех же автобусах и газелях, на которых их туда и привезли. Пострадавшие были, но в этот раз удалось обойтись без жертв.

Стоит отдельно отметить, что с обеих сторон я видел женщин и детей (в том числе маленьких), а с нашей стороны было еще и много стариков. Уже этот факт опровергает нелепую версию украинских СМИ, что якобы все антимайдановские митингующие были завезены в Донецк из Ростова.

На следующий день, 6 марта, был арестован Губарев. Сначала его содержали в здании донецкого СБУ, а вскоре увезли в Киев, где он пробыл вплоть до начала мая. Но остановить митинги и протесты этим не удалось.

Следующее событие, свидетелем которого я также был и которое заслуживает отдельного внимания, произошло 13 марта. В этот день, уже под вечер, на площади Ленина также собралось два митинга в одно и то же время. Происшествие 5 марта никого ничему не научило, а ведь так легко было не допустить нового столкновения! Достаточно было лишь либо запретить оба митинга, либо один из них перенести на следующий день. Но городские власти не сделали для этого ровным счетом ничего.

Поскольку ни первого, ни второго не произошло, то это наводит на мысль, что либо городской администрации, либо кому-то еще более влиятельному было выгодно новое столкновение двух противостоящих митингов с целью разжигания ненависти и эскалации конфликта. И нужно сказать, что этот кто-то своей цели добился.

В тот день я пришел на площадь примерно в 18.00, было уже темно и оба митинга стояли, выкрикивая каждый свои лозунги. Количество людей на площади было примерно таким же, как и 5-го числа, промайдановских было немного больше (ну или так просто казалось из-за немалого количества флагов у них). Количество работников МВД, стоявших посреди площади, между двумя митингами и по периметру, равнялось примерно 150-200 человек. Этого было явно мало, чтоб не допустить столкновений. От провокационных кричалок стороны вскоре перешли к забрасыванию друг друга яйцами и петардами, которые летели через головы стоявших между двумя митингами силовиков. Примерно в 19.30 перешли уже к рукопашной, опять же, как и 5-го числа, с применением дубинок и другого подручного оружия. Вообще, события 13 марта развивались практически точно так же, как и 5-го, только обе стороны вели себя уже гораздо агрессивнее. И последствия этого были гораздо серьезнее.

Примерно за полчаса-час промайдановский митинг был разогнан. Несколько митингующих, которые не успели уехать на автобусе, были вытащены из него через разбитые окна и под крики толпы поставлены на колени. Еще несколько человек пытались убежать, но также не успели и были поставлены на колени толпой. Помню, как одного тяжелораненого несли по направлению к «скорой». Лишь на следующий день я узнал, что в столкновении помимо пяти десятков раненых был и один погибший – с промайдановской стороны. И видел я тогда, вероятно, именно его. Это был первый человек, погибший в результате уже нагнетаемого конфликта в Донбассе.

Примерно в 20.30 с сожжением в мусорной урне украинского флага столкновение, вернее сказать, целое побоище, длившееся больше часа, закончилось. Несколько «скорых» забирали раненых, люди – участники столкновения и просто наблюдавшие за ним – начали расходиться.

После этого столкновения все митинги в Донецке на несколько дней были запрещены, особенно возле ОГА, где за соблюдением этого решения следили десятки силовиков. Но первая кровь уже пролилась, ситуация продолжала раскачиваться.

15-16 марта митинги продолжились – на этот раз возле здания СБУ, которое антимайдановские протестующие блокировали и даже пытались взять штурмом. Как потом заявит управление МВД по Донецкой области, в течение марта в регионе прошло около 200 акций, в которых приняли участие более 130 тысяч человек.

17 марта под Донецком танк чуть не задавил людей, блокирующих передвижение украинской военной техники. Кроме того, местные жители организовали пикеты у воинских частей и мостов, ведущих в направлении российско-украинской границы. По словам местных жителей, это было вызвано нежеланием войны, а также опасениями, что местных пограничников заменят националистами.

Как видим, уже к 17 марта киевские власти начали сгонять в Донбасс военную технику. И это вместо того, чтобы начать диалог с протестующими жителями Донбасса. Видимо, расчет здесь был сделан на то, что протестующие испугаются военной техники и прекратят протесты. Но результат оказался прямо противоположным. Нельзя исключать также и тот вариант, что Турчинов всерьез намеревался танками разгонять мирные митинги.

Нужно сказать, что в это время никто еще и подумать не мог, что через считанные недели в Донбассе разразится настоящая война. И даже после окончательного захвата Донецкой ОГА и провозглашения Донецкой Народной Республики в обществе господствовало мнение, что если киевская власть решит действовать силой, а не переговорами, то Путин обязательно вмешается и не допустит войны. Были веские основания так думать, российский президент в те дни неоднократно заявлял, что не допустит беспорядков в Донбассе. Но как показало время, таким людям, как Путин, верить вообще нельзя. Именно поэтому никто не думал, что война в принципе возможна, все надеялись, что Донбасс либо, как Крым, войдет в состав России, либо получит автономию в составе федеративной Украины.

Но в Киеве думали иначе. Там не только не собирались так просто расставаться с таким промышленным и индустриальным регионом, как Донбасс, но и вообще не захотели даже услышать протестующих мирных жителей, объявив, что все они – «туристы с Ростова», приехавшие, чтоб раскачивать ситуацию, а подавляющее большинство жителей Донбасса якобы за унитарную Украину и против даже федерализации. Такая позиция киевских властей, которые вообще не считают жителей Донбасса людьми, имеющими свою точку зрения, во многом и привела к войне.

В начале апреля митинги у Донецкой ОГА возобновились, на них приходило в среднем по 3-4 тысячи человек в день. Многие приходили даже с маленькими детьми. А вот журналистов приходилось видеть крайне редко.

6 апреля в очередной раз протестующими была взята Донецкая ОГА, а на следующий день, 7 апреля, областным советом был провозглашен «Акт о провозглашении государственной самостоятельности Донецкой Народной Республики». В этом документе сказано: «Жители Донецкой области и многие депутаты всех уровней, которым дорого будущее нашей земли и живущего на ней народа… категорически против сотрудничества с преступной властью, не признают ее незаконные решения». И завершается он словами: «Настоящий акт вступает в силу с момента его утверждения на общеобластном референдуме». Таким образом, провозглашение ДНР объяснялось отказом людей подчиняться той власти, которую они не выбирали и считают незаконной.

Киевская же власть вместо того, чтоб начать переговоры с представителями Донбасса, попытаться хотя бы услышать, чего хотят люди (а хотели прежде всего федерализации, расширения прав местной власти, меньше налогов отправлять в Киев и т. п.), попыталась подчинить Донбасс своей воле с помощью армии.