Читать книгу На круги своя… - Андрей Щупов - Страница 7

НА КРУГИ СВОЯ…
Глава 6

Оглавление

На отдалении хлопнул выстрел, и вверх снова взвились пичуги, оглушительно закаркало воронье. Били не в них, – в воробьев, но глотку они драли всерьез – вроде как переживали за своих пернатых собратьев. Кнут скосил глаза, – на этот раз Бессонов, кажется, попал. На земле трепыхался и подскакивал подранок. Отвернувшись, Кнут плотнее прижал трубку к уху, хотя, возможно особой нужды в этом и не было. Никакие выстрелы не сумели бы заглушить абонента. Дюша кричал, почти надрывался:

– Он в городе, зуб даю! Где-то поблизости обретается.

– Почему так думаешь?

– Ясно же! Трижды из одного места бабки берет. Мне Филя распечатку показывал! Все сходится. Банкомат на Стачек – это как раз на пересечении с Пермяковской.

– Много снимает?

– Да нет. Мы ж, в натуре, планку обозначили, Филю предупредили. Он в программу блокировку ввел. Теперь, короче, не больше пятака в сутки.

– И все равно снимает? – Кнут в сомнении покачал головой. – Что-то не похоже на нашего шустрика.

– Да он раны зализывает! Берлогу нашел и залег. С такой дыркой в груди больно не побежишь.

– А ты уверен насчет дыры?

– Еще бы! Мы ту лярву хорошо допросили, – она и донесла про огнестрел. Сказала, что без лежки не оклемается.

– Однако не лежится песику!

– Так жаба душит. Чтоб на дно нырнуть, капуста нужна, вот и сосет, где можно. Я так прикидываю, момент самый подходящий! Эта босота, считай, у нас в кармане. Надо только побольше людей туда кинуть, и стволы реальные. Выставим нормальный догляд, дождемся щенка и возьмем за цугундер.

– Уверен, что он снова придет за бабками?

– До сих пор ведь приходил.

– Чего ж клювом щелкали?

– Так это… Не было уверенности насчет банкомата. Филя только сегодня распечатку принес. Опять же спугнуть боялись.

– Боялись они… Ладно, пришлю тебе пацанов Симы и Патрика.

– Маловато, босс. Да и какие там пацаны! Симаковские салом заплыли, а Патрик понты гнет, в цивильного играется. У него теперь все больше модели да кудрявчики на каблуках. Реальных бойцов, считай, нет. Вот если бы охрану с рынков снять…

– Не жирно ли?

– Но я же для всех стараюсь! Всего-то на денек, босс!

– Ох, чую, в блудняк меня втравливаешь.

Голосок Дюши в трубке вновь заскакал петушиным фальцетом:

– Кнут, ты ж меня знаешь, я под перо лягу, если надо, но этот парень бешенный. Ты его не видел, а я видел. Он – мастер, ты сам это признал!

– Если верить твоим словам, этот мастер раны сейчас зализывает.

– Раны не раны, но мало ли…

– Ладно, – Кнут поморщился, – если считаешь нужным, забирай пацанов с Южного. Заодно гвардейцев Вассо прихвати. Скажи, я распорядился.

– Вот за это спасибочки! С Вассо мы его тепленьким спеленаем!

– Не кажи «гоп», ботало. Работай… – сунув трубку в карман, Кнут неспешным шагом двинулся обратно. Наверняка, хозяин что-то слышал, а значит, следовало продолжать доклад. Только доклады тогда и хороши, когда есть что докладывать. Кнуту докладывать было нечего.

Бессонов Василий Антонович покачивался в шезлонге из бука. Колени хозяина были накрыты пледом, на столике, что стоял справа от кресла, красовался загадочный натюрморт: плоская, похожая на мандолину бутыль с виски, краюха черного хлеба и пневматический «Вальтер». Лицо Бессонова было угрюмо и сосредоточено. Мерно покачиваясь, он отщипывал от краюхи куски, разминал в кулаке и бросал далеко перед собой. Хлопая крыльями, на хлеб налетали голуби с воробьями, толкались, отбирали друг у друга крошки. Сумрачный взгляд хозяина ни на секунду не отрывался от пернатых, – даже тогда, когда он отхлебывал из бутыли. После очередного глотка Бессонов неспешно поднимал «Вальтер», и мозаику парковой разноголосицы вспарывал сухой выстрел. Птицы взмывали в воздух, какое-то время кружили над поляной, но в итоге снова мало-помалу возвращались к месту кормления. «Естественный отбор» шел своим прежним ходом.

– Дюша звонил, – приблизившись к креслу, сообщил Кнут. – Уверяет, что может взять клиента в ближайшие часы.

– Разве он еще в городе?

– Дюша полагает, что да.

– А что полагаешь ты?

– Честно говоря, не знаю. – Кнут безучастно пронаблюдал, как примешавшаяся к голубиной стайке ворона беззастенчиво выклевывает глаза у птичьего трупика. – Этот тип забрал банковскую карточку Евгения. У него их было с полдюжины, но пропала только одна – «Union Trade». Мы не сразу это поняли, но когда наш агент попытался блокировать счета, то наткнулся на свеженький слив. Некто, а им мог быть только наш клиент, воспользовался банковским счетом Евгения и слил довольно приличную сумму.

– Сколько?

– Порядка восьмидесяти с лишним тысяч. Рублей, разумеется.

– Чепуха!

– Суть не в этом. Слив повторился еще несколько раз. Мы специально удержались от закрытия счета, – надеялись, на повторную поклевку.

– И он клюнул?

– Похоже на то. Дюша считает, что парень серьезно ранен. Потому и не смог слинять из города. Сегодня они попытаются его взять.

– Попытаются? – Бессонов впервые приподнял голову, и Кнут рассмотрел его холодный прищур.

– Я думаю, здесь что-то не так. – Признался начальник охраны. – Не знаю, что именно, но на месте беглеца я бы не крохоборничал.

– Моли Бога, что ты не на его месте. – Бессонов выстрелил, и, каркая, ворона заковыляла прочь, волоча за собой перебитое крыло. Хозяин выпустил ей вслед еще пару шариков, но ворона, припустив во всю прыть, скрылась между деревьев.

– Ничего, свои добьют… – Бессонов снова повернул голову. – Деньги ему в самом деле нужны. У него нет документов, он ранен.

– Все верно, но что-то с этими банкоматами не так. И насчет ранения я бы тоже не спешил делать окончательные выводы. Медсестра, что делала ему повязку, говорит о проникающем пулевом ранении, но…

– Что «но»?

– Согласитесь, человек с серьезным ранением не сумел бы вырваться из «Тигриса». Местный секьюрити утверждает, что парня пытались остановить с полдюжины охранников. Все спортсмены, качки, – в общем, не мальчики. Н этот лилипут без труда проложил себе дорогу.

– Как он там оказался? И главное – зачем?

Кнут ядовито улыбнулся.

– Старая дружба. Некто Ящин Александр. Мелкий держатель акций, торгаш и воровайка. Пытался прикрыть друга.

– «Кандагар», Ящин… – Бессонов поморщился. – Не понимаю, к чему ты клонишь? Кто верит сегодня в дружбу?

– Ну, почему же… С Ящиным они познакомились в поросячьем отрочестве, а в эти годы люди еще умеют дружить. Что касается «Кандагара»… – Кнут неопределенно пожал плечами. – Мы уже знаем, что Малышев служил в Афгане, участвовал в «боевых». А война – да еще на чужой территории, за чужие идеалы – штука пакостная. Если что и дает солдатику, то только товарищей.

– Тебе тоже дала?

– И мне. – Спокойно откликнулся Кнут. – Только у меня особая история, все мои товарищи там же и остались. С той войны я вернулся ни с чем.

– Поэтому, значит, и возненавидел военных?

– Не только их. Военные в том бардаке виновны менее всего. – Мимика Кнута ничуть не изменилась. – Но в первые месяцы, когда сороковую армию выпнули вон, я готов был на любой «броне» ехать штурмовать Кремль. Жаль, не нашлось сподвижников. А вот у этого клопика они, похоже, остались.

– Считаешь, с кем-то из «кандагаровцев» он успел повоевать?

– Больше чем уверен. Правда, пока не знаю имен…

– Почему?

– Не все так просто. Во-первых, многое утеряно и уничтожено, во-вторых, аспект секретности, в-третьих, прошло немало лет. – Кнут на мгновение задумался. – Слава Майский, конечно, накопает нужную информацию, но необходимо время… Что касается ранения, то тут тоже нет полной ясности. Его ведь и позже пытались задерживать. Я имею в виду милицейский патруль. Он сделал их, как котят.

– Менты могли наплести с три короба.

– Да нет, двое из троих напротив хотели скрыть эпизод. С задержанием-то ничего не вышло, чем хвастаться? Настучал третий. Видимо, понадеялся, дурачок, на премию.

Бессонов нахмурился.

– Кстати, почему премия – всего полтинник? Жадничаешь?

Кнут покачал головой.

– Россия – страна лохотронов, и менты знают это лучше других. В большую премию могут и не поверить. А полтинник – это реально, без обмана. Можно, конечно, и к сотне подтянуть, но рыть землю все равно никто не будет. Такая уж это публика. И потом, я, конечно, извиняюсь, но мы для них чужаки. Вот если бы полоснуло кого из их рядов, тогда, может, и сработало бы чувство корпоративности.

– А если посулить миллион? И не рублей, а баксов?

– На такое клюнут только генералы. Но искать-то все равно не им, так что толку не будет. Только ненужная шумиха.

Бессонов снова глотнул из бутыли, сумрачно посмотрел на возвращающихся к хлебу птиц.

– А почему не позволил Майскому поработать с тем сусликом?

– Уже наябедничали?

– Майор уверяет, что мог бы сломать парня.

– Обычно таких не ломают, а разламывают. – Кнут усмехнулся. – Напополам.

– У него была сывортка правды, переносной полиграф…

– Не в этом дело, Василий Антонович. Парня размазали бы по стенкам впустую.

– Тебе его жаль?

– Нет.

– Тогда в чем же дело?

– Не хочется лишних терок с афганской братвой.

– С каких это пор тебя стали пугать терки?

– Меня ничто не пугает, вы это знаете. В данный момент я не хочу отвлекаться на постороннее. Эти парни наверняка взвились бы на дыбки. Один черт знает, на что они решатся, чтобы отомстить за коллегу.

– Опасаешься за свою охрану?

– Опасаюсь за вашу охрану. – С нажимом произнес Кнут. – Сейчас, за этими деревьями пасется около десятка бойцов. Пока этого вполне достаточно. Но если я затею войну с «Кандагаром» и не успею перебить всю их команду разом, число охранников придется утроить. Я, конечно, не думаю, что все они супермены вроде этого Малышева, но… Я уже докладывал о беседе с их начальником, да и после расспрашивал кое-кого из знающих «Кандагар» людишек, а потому пришел к выводу…

– Какому еще, черт подери, выводу!

– Такому, что лучше и разумнее сохранять с ними нейтралитет. Тем более, что о Малышеве они, скорее всего, ничего не знают.

– Помнится, тот тип нес Малышеву документы!

– Все верно, да только в квартирке было пусто! И в машине почтальона мы ничего не обнаружили. – Кнут перевел дух. – Думаю, они работали вслепую без какой-либо четкой договоренности. А вот Малышев как раз предвидел подобный исход и на адресок решил попросту не являться.

– Поэтому ты и не веришь в засаду у банкомата?

– Поэтому и не верю. Очень уж стреляный воробей. Во всяком случае, воевать он умеет. И не только воевать… – Кнут на секунду смешался. – Мы скачали базы данных из компьютера «Кандагара», копнули в армейских архивах, и кое-что Майскому удалось уже откопать, но информация крайне мутная, не дублированная. Много такого, что стоит еще проверить. Но если интересно, могу доложить…

Он умолк, однако и Бессонов не нарушал тишины. Тоже, в общем-то, показательно. Еще пару дней назад хозяин попросту послал бы Кнута подальше – со всей его информацией о Малышеве. Даже фамилию убийцы сына он до недавнего времени не знал и не желал знать. Но это было сначала, и за минувшее несколько суток кое-что изменилось. Беглеца по-прежнему не могли взять, а в окаменевшем от гнева олигархе мало-помалу просыпался профессиональный охотник. А потому, не дождавшись ответа, Кнут снова заговорил:

– Пока информации недостаточно, но уже сегодня мы знаем, что Малышев служил в войсках специального назначения и проходил курсы диверсантов. Добавьте к этому его владение восточными единоборствами, опыт плена, и становится ясно, почему ему удается так долго бегать от нас.

– Что насчет зоны?

– Именно этот период сейчас изучает особый отдел. Без запросов в регионы в таком деле не обойтись, а это быстро не сделаешь. Пока известно, что уже в госпитале, после плена, парень убил советского офицера. За это и получил срок. Довольно солидный – пятнадцать лет. Отсидел все сполна и освободился относительно недавно. Наверняка там имеется масса занятных подробностей, но одна из них известна уже сейчас… Славе удалось наткнуться на историю болезни этого парня.

– У него что, не все дома?

– Не совсем так. Во всяком случае, ненормальность его носит иной характер… – Кнут снова запнулся. – Майский считает, что этот парень, действительно, особенный. Дело в том, что согласно медицинским заключениям Малышев – гиперкинетик.

– Что?

И снова Кнут пожалел о том, что затронул скользкую тему. С этого самого места начиналась полная ахинея и мистика, о чем, вероятно, не стоило и заикаться.

– Я не специалист, но, по словам Майского, гиперкинезия – это серьезное заболевание. Обычно проявляется, как последствие головных травм. Сами же гиперкинетики – это люди с ускоренным течением времени.

– Что, что?

Кнут снова пожал плечами.

– Именно такая трактовка встретилась нам в словаре. У гиперкинетиков все протекает быстрее – метаболизм, скорость передвижения, отдых. Чаще это встречается у детей, у взрослых – крайне редко. С чем связан подобный феномен, медицине пока неизвестно. Какая-то серьезная патология мозга. У Малышева это, судя по всему, связано с детской травмой. Давний электрошок. Это тоже всего лишь предположение, но если принять версию гиперкинезии, то многое встает на свои места. Во всяком случае, становятся объяснимы его скоростные качества и умение биться. Специалист, с которым беседовал Майский, допускает, что в связи с этой чертовой гиперкинезией, рана Малышева может подвергнуться ремиссии значительно быстрее.

Бессонов приподнял голову, и Кнут поспешил свернуть со скользкой тропки:

– Тем не менее, мы продолжаем следить за его коллегами, обшариваем десятки адресов, беседуем с людьми. Может, он и особенный, но однажды мы его все равно возьмем…

Птичья стая вновь плотно облепила хлебное место, среди голубиных хвостов замелькала и парочка ворон. Город смешал несмешиваемое, и отступающая природа молчаливо признавала собственное фиаско.

– Дай мне ствол. – Не спуская прищуренного взора с птиц, Бессонов протянул руку ладонью вверх.

Кнут непонимающе дернулся было к столу, но Бессонов нетерпеливо распахнул пальцы.

– Я говорю о настоящем стволе! У тебя всегда с собой, я знаю.

– Мы в черте города, – напомнил Кнут, однако «Стечкин» из кобуры все же вынул. Ясно было, что на «черту города» Бессонову глубоко плевать. Тяжелый пистолет перекочевал из одной руки в другую.

– Патрон в патроннике, только снять с предохранителя. – Предупредил Кнут. – После пневматики отдача будет сильной.

Бессонов, казалось, не услышал его. Продолжая глядеть на галдящую стайку, хищно передернул затвор, услав вертлявый патрон в траву. А в следующий миг, переключив флажок на автоматический огонь, хозяин обхватил рукоять двумя руками и ударил одной длинной очередью по птицам. Грохот всколыхнул воздух, и боковым зрением Кнут заметил, как из-за деревьев обеспокоено выскользнула плечистая тень. Наверняка, Анжело. Да и другие охранники переполошатся. Ну, да им не привыкать. Хозяин на то и хозяин, чтобы чудить и безобразничать.

«Стечкин» клацнул в последний раз, затвор замер, из ствола потянулась струйка дыма. Бессонов порывисто откинулся на спинку кресла, и Кнуту показалось, что в глазах его мелькнули искорки удовлетворения. Переведя взор на поляну, начальник охраны разглядел изрытую пулями землю и разбросанные тут и там окровавленные птичьи ошметки. Пистолетные пули не просто убивали, – они рвали птиц в клочья. В воздухе вились перья, и ни одной живой птахи поблизости видно не было.

– Держи, – хозяин вяло протянул пистолет. – И проваливай!

Кнут не стал спорить, не стал и обижаться. Успокаивающе качнув головой замершему на дорожке Анжело, глазами указал в сторону покачивающегося в шезлонге хозяина. Анжело понимающе кивнул, снова скрылся за деревьями.

Сам же Кнут, отойдя на приличную дистанцию, снова достал сотовый телефон. Стараясь говорить тихо, поинтересовался:

– Что там у тебя, Дюша?

Помощник откликнулся мгновенно:

– Пока без изменений. Но ребяток уже обзвонил, – в течение часа все подъедут. Оцепим район, обговорим деталюшки…

– Все ясно, значит, пока не пришел… – Кнут подумал. – Ладно, а что с твоим Ящиным?

– С Ящиным? Да ничего. Я с ним лично базарил. Орешек твердый, но колонулся на бабе. Я ведь их вместе в кандей засадил.

– Зачем?

– Майский посоветовал. Он ведь тоже там был…

– Понятно. Ну, и что Ящин?

– Ничего. Сначала юлил, а потом рассказал все подробненько…

– Я спрашиваю, где он сейчас?

– Так это… Все там же. Вы же ничего не говорили. Я думал, пригодятся еще.

– На кой они нам?

– Тогда что же?.. – по голосу было ясно, что Дюша растерялся. – В расход, что ли пускать?

– Кретин! Постращай немного и выпни на все четыре. А сторожей к делу пристраивай. – Кнут выругался. – Еще на нехватку людей жалуешься!

– Да я вроде ничего такого…

– Все, разговор окончен! И попробуй только упусти мне сегодня Малышева, сам в кандей загремишь!

Не слушая больше лепет Дюши, он выключил мобильник, невидящим взором уставился в пространство. Кровь клокотала в висках, хотелось стиснуть чье-нибудь горло. Стиснуть по-настоящему – до хруста хрящей и шейных позвонков. На сердце было холодно и мерзко. Может, потому, что в оптимизм Дюши Кнут совершенно не верил. Чутье повидавшего виды хищника подсказывало, что халявы больше не будет и нынешний их противник уже далеко. Настолько далеко, что даже длинным рукам Бессонова будет до него не дотянуться.

На круги своя…

Подняться наверх