Читать книгу Красавчик. Две столицы - Андрей Шопперт - Страница 4

Коротка кольчужка. Петр Христианович с наступлением ночи не ушел в каюту, для него приготовленную. Ни на граммульку ему не полегчало. Приказал принести кусок войлока и, свернувшись клубочком, ах да, в позе эмбриона, так и остался лежать у борта, покачивающегося на легких волнах огромного буса. Сверху епанчой прикрылся. Вечером. Днем-то жара. Август наступил. Прикрылся и сейчас мерз. Ветерок прохладный, а шелковая рубаха не спасает от него вообще. А еще босой. Тяжко в сапогах на жаре. И без сапог тяжко, а в сапогах совсем невмоготу. И вот теперь позывы стали чуть реже. Смирился организмус, что ничего внутри уже нет, лежал просто у борта и мерз. На плечи натянет плащик этот, пяткам холодно, на пятки попробует натянуть – ветер сразу под рубашку тоненькую лезет. И ведь ни одной души рядом нет. Шах, блин, называется, мат один. Сам разогнал, чего уж. Негоже подданным над господином втихаря издеваться. Не все издевались, многие сами страдали. Но вечером ушли страдать в каюты или трюм, а он решил остаться. Теперь к внутренним страданиям добавились еще и наружные. Пяточные. Ох, и тяжела она жизнь хазретлерийская.

Наконец, вышла выпустить очередную струю за борт та самая танцовщица животом, и граф порычал на нее, показывая на епанчу. Сразу поняла. Сдернула с любимого хана ее и убежала в каюту. С-сука. И даже сил не хватило проорать чего ласкового вслед. А тут и его позвали опять рыб кормить.

– Джаным! – Это так местные к молодым девушкам обращаются. А значит это – «душа моя».

Брехт доковылял до каюты заботливой танцовщицы и всмотрелся в темноту. Луна-то была на небе, не совсем темно. Джаныма эта лежала в гамаке, укрытая его епанчой, и мычала. Тоже девушке несладко. Ладно, пусть подавится, решил хан Петер и пошел в свою каюту. Там был доломан и ментик. Натянул все это хан на себя и опять к своей кошме вернулся. Уснуть бы.

Нет. Взбудораженный организм не хотел спать, пришлось прокрутить в памяти пять дней последних, что они провели в Дербенте. Более суматошных дней у Брехта, а уж тем более у графа фон Витгенштейна, точно не было.

Начать стоит с танцовщиц. Они никакие не танцовщицы. Хотя танцуют ведь. У младшего сына прошлого кубинского хана правителя Фатали-хана – Гасан-хана, которого Брехт ранил и тот, упав с ворот, разбился, как и у всякого хана был гарем. Положено ханам гаремствовать. Всех жен и почти всех наложниц новый избранный хан Дербента Петер-хан раздал своим друзьям генерал-лейтенанту шамхалу Тарковскому Мехти и хану Кубинскому Шейх-Али-хану и только этих вот трех девушек, которые только попали в гарем в качестве наложниц и танцовщиц, забрал с собой. Будет чем императора удивить. Хазретлери он или рядом стоял?!

Еще Брехт выгреб из закромов ханских весь запас сушеных корней марены красильной. Кроме корней там и сам уже приготовленный пигмент был. Брехт не поленился, нашел специалиста и попросил ему процесс показать и все с граммами записать. Даже вникать не стал в единицы веса у горцев. Записал все в пропорциях. Высушенные корни марены сначала перемалывают, потом заливают уксусом. Пойди, узнай концентрацию, но из вина же делают. Пусть будет десять процентов. Потом нагревают до температуры, когда рука начинает чувствовать тепло, а иначе краска получится коричневой, а не пурпурной. Процеживают и ставят в теплое место на несколько дней. И нейтрализуют поташом. И тут опять главное лишнего не кинуть, опять цвет другой будет. Затем в воде растворяют квасцы и смешивают в большой емкости с раствором марены. Отфильтровывают. И сушат на солнце, вот, полученные чешуйки и есть дорогущая краска. Подумал, подумал Петр Христианович и решил, что не надо ему в будущем вывозить отсюда коренья. Нужно сразу пигмент. Гораздо дешевле здесь его получать. Все ингредиенты есть и тепло есть. Но пока забрал и коренья, и краситель. Там и других цветов немного было, и тот самый коричневый, когда перегрели, и сиреневый, и оранжевый, так и не понял граф, как там их получили. Нет, ему говорили, но что добавляли мастера, по-русски объяснить не смогли, и из чего тот порошок сделан, в смысле химическую формулу, назвать не могли. Ну и ладно, если решил производство здесь наладить, то не все ли равно. Местные-то умеют.

Кроме марены выгреб из своих теперь закромов и весь шафран. Больше ничего трогать не стал, дал команду… Хм. Попросил… Уговорил… Договорился с Пери-Джахан-Ханум – будущей женой, которую оставил за себя править ханством, что она продает всякую разную хрень и скупает у своих в Дербенте и во всей округе марену и шафран. И не сидит на попе ровно, а увеличивает мощности по переработке марены красильной и уговаривает народ в ханстве у себя и у брата в Кубинском ханстве о том, чтобы максимально возможные площади в следующем году отвели под марену и шафран. Понятно, что на второй год урожай собирают, но если в этом году не посадить, то на второй год ничего не появится. Последнее, что еще приказал скупать – это селитру. Пусть бросит почтенная ханум клич по всем кавказским весям, что скупаем, везите. Купим столько, сколько привезете. Нужно же понять, откуда ее местные берут, и о каких объемах вообще идет речь, может, и не стоит заморачиваться. Лучше подумать о Чили, пока дотуда не добрались наглы.