Читать книгу Я ПОМНЮ ЧУДНОЕ МГНОВЕНЬЕ, ИЛИ АЛЕКСАНДР ПУШКИН - Андрей Сметанкин - Страница 3

Уехал Дельвиг, друг прекрасный,

Союзник шалостей лицейских,

Судья невежеству бесстрастный,

Гроза жандармов, полицейских.

И снова я остался с няней,

Где одиночество поэта,

По существу моих признаний,

Лишь в пустоте двора и света.

Да что мне свет? Там всё мне скучно —

Поговорить там не с кем толком,

А здесь метель взывает звучно,

Шагая властно по просёлкам…

Пришло письмо от Воронцовой,

И вот сижу я перед печью —

Не откажусь от встречи новой,

Хоть и побьют меня картечью.

Я помню всё: и берег моря,

И камень тот, где мы сидели

И волны слушали, им вторя, —

Волнами сами быть хотели.

Что ныне пишет Воронцова?

О, как мне дорог почерк милый,

Знакомо перстня впечатленье

Сейчас душе моей унылой,

Коль надо сжечь письмо без гнева.

Сгорит в огне пусть без обиды —

Так Муза дней поёт мне слева,

А справа Пан ворчит побитый.

Елизавета попросила,

Как в прошлый раз, всё уничтожить.

Огонь, чудовищная сила,

Сумеет сжечь и приумножить

Мои печали и страданья

По мне утраченной свободе.

Настало время увяданья?

Мне двадцать шесть! Тружусь я в поте

Для сердца горестной отчизны

И для народа, что бесправный.

Зачем меня винить в софизме,

Моя печаль, мой недруг равный?

Но надо сжечь сейчас до буквы

И не оставить даже точки —

В огне сгорят и «фетр» пухлый

И «зла» забавные крючочки.

Пока ж на краткое мгновенье

Запечатлеть письмо желаю —

Великий шторм и дуновенье,

Я то дрожу, а то пылаю!

Вот сверху вниз рука бросает

Бумажный лист в огонь шумящий,

И лист трагично зависает —

Так устрашает зной палящий…

Огонь безумствует всё пуще,

Ему всё мало этой жертвы —

Я слышу гнев его ревущий

И вижу тягостные жерла.

Я отхожу – мне рядом страшно,

А он следит за мной коварно…

Иль провести мне вечер брашно,

Иль с листом сгореть мне парно?!

Вот страх прошёл. Вернулась няня

И у печи закрыла дверцу —

Пришла, как солнце, без обмана,

И в тишине согрела сердце

Своей бесхитростной любовью,

Как было это в давнем детстве,

Когда дышалось свежей кровью

И был я с радостью в соседстве.

Она накрыла вскоре ужин,

А после спела о Салтане,

И мне пришло, что людям нужен,

Дух стихотворца не устанет.

Ещё объемлет всю планету,

Войдёт в открытые пределы

И, уподобившись рассвету,

Во все концы направит стрелы

Великодушья и признанья

Всех человеческих явлений,

Своих надежд и упованья.

А мир пробудится от лени,

И, сбросив наземь цепи рабства,

Освободившейся душой

Построит храм земного братства

И заживёт большой семьёй.

Окончен ужин, убирает

Слезу с лица моя Арина,

Затем посуду и вздыхает —

Страдает, словно мать за сына.

Ах, няня, чистое сознанье,

Моих трудов товарищ верный,

Оставь в ночи своё страданье —

Я пред тобой всегда примерный.

Ведь ты не царь, чтоб мне склоняться,

Но добрый бог моей судьбины —

Нельзя без творчества слоняться,

Пока пенаты столь терпимы.

Не оседлать ли мне Пегаса,

Придти к Парнасскому владыке,

Очаровать свободой гласа?

Пусть зрелый слог звучит на стыке

Земных эпох и вдохновений,

Как справедливости радетель,

И шаг грядущих поколений,

Чему талант живой свидетель.

Она ушла, моя старушка,

И я в ночи один остался.

Так выпьем, что ли? Где же кружка?!

Лишь смех совы в ночи раздался…

Вернулся мыслей к Воронцовой,

Бумагу взял, перо, чернила

И стал писать я образцовой

Своё послание ревниво…

Что ревновать? Что пользы в этом?

Я лишь ревную от печали,

Что и в конце служить поэтом

Всё так же трудно, как в начале,

Когда свой первый слог свершаешь

Иль говоришь под солнцем слово, —

Одну любовь ты только знаешь

И ничего на сердце злого…

«Всё в жертву памяти я брошу —

И голос лиры вдохновенной,

Своих стихов былую ношу

И горечь плоти воспаленной,

И трепет ревности минувшей,

И мрак холодного изгнанья,

Меня надеждой обманувший,

Что обрету твоё признанье.

Ты, красота желанных мыслей

И мщенья бурное стремленье,

Даруй покой небесных высей

И поэтическое рвенье

И забери моё страданье,

И надели меня отрадой —

Прими печати воздаяний,

И это станет мне наградой.

Ты мне пиши, как можно чаще,

Не оставляй меня в унынье —

Другой любви не ведал слаще

И здесь не ведаю поныне.

Моей души лишь ты хранитель,

Тебе одной я доверяю —

Ты мой спаситель, избавитель

И верный путь к земному раю:

Душой стремлюсь, по жизни зная,

В разлуке горестно скучаю

И, на взаимность уповая,

Тобой живу, в мечтах – летаю!»