Читать книгу За последним порогом. Паутина - Андрей Стоев - Страница 2

Как-то странно себя чувствуешь, возвращаясь домой после долгой поездки. Так воспринимает окружающее человек, вернувшийся в родной город, из которого уехал лет тридцать назад – вроде бы всё вокруг до боли знакомое, но в то же время выглядит каким-то чужим. Наша поездка была хоть и совсем недолгой, но настолько насыщенной впечатлениями, что сейчас я примерно так себя и ощущал, глядя на знакомые лица.

– И как у вас успехи без меня? – я поощрительно улыбнулся присутствующим. – Отсутствие начальства должно было сказаться самым благоприятным образом.

– Всё хорошо, – ответила за всех Кира. – Всё настолько хорошо, что мне это не нравится. Наводит на мысли о затишье перед бурей.

Народ вразнобой покивал – похоже, спокойная жизнь у всех вызывала недоверие.

– Ну мы всё-таки не на войне, – рассудительно сказал я. – Что такого необычного в нормальной мирной жизни? Впрочем, это не исключает будущих проблем. Так что, в самом деле всё так замечательно?

– Заводы работают, все предприятия дают ожидаемый доход, – подтвердила Зайка. – Хотя есть небольшие моменты с лавкой, но опять же, ничего плохого.

– Какие моменты?

– Мы в начале лета увеличили цены, чтобы компенсировать ожидаемое падение спроса, вызванное поступлением нового урожая овощей и фруктов…

– Компенсировать падение спроса повышением цен – это так себе тактика, – скептически заметил я. – И что, сработало?

– Не знаю, не было возможности проверить, – вздохнула Зайка. – Падения спроса не произошло. Наоборот, спрос заметно увеличился. Я уже устала от этого постоянного лавирования – кому можно отказать, при этом не оскорбив. К тому же мы вынуждены отдавать часть урожая епископству. И ещё по дороге оставляем немного в Пскове – там есть несколько влиятельных семей, с которыми нам стоит поддерживать хорошие отношения. Я попыталась поговорить с Вороном, но он категорически отказался увеличивать посадки. Заявил, что не собирается превращать свой лес в плантацию.

– Это вообще-то мой лес, а не его, но да, Ворон больше рассчитывает на алхимию, – подтвердил я. – Будь его воля, он вообще бы отказался от любых других посадок. Он считает, что алхимия даст ему гораздо больше. Наивный, – вздохнул я. – Никак не поймёт, что придётся очень сильно делиться. Это на огурцы с картошкой смотрят снисходительно, как на баловство, а вот на алхимию у нас сразу найдётся масса компаньонов. Я пытался ему это объяснить, но от его деревянной головы все аргументы просто отскакивают.

– Тогда, может быть, получится заменить натуральный налог баронства на денежный? Продукция из церковной доли позволила бы нам покрыть дефицит и удовлетворить почти все текущие запросы.

– Не думаю, что епископ согласится, – покачал я головой. – К тому же нам самим это невыгодно – в натуральной форме мы платим налог напрямую церкви, а если мы будем этот товар продавать в Новгороде, то заплатим князю налоги и с церковной десятины.

– Политически это всё равно было бы для нас выгоднее, – настаивала Зайка.

– Епископ не согласится, – повторил я. – Я предлагал ему частично денежную форму, но он настаивает на десяти процентах урожая. Это его право, и мы с этим ничего не можем сделать. Но я поговорю с Вороном – возможно, у меня всё-таки получится убедить его увеличить посадки хотя бы на те же десять процентов. Это все проблемы с лавкой? У меня такое ощущение, что тебя ещё что-то заботит.

– Мне не нравится положение дел вообще, – хмуро сказала Зайка. – Когда маленькая овощная лавка даёт прибыль, сравнимую с прибылью среднего завода, это неправильно. Так не должно быть. Это противоречит нормальному положению вещей и не может привести ни к чему хорошему.

– Понимаю, – догадался я. – Всё, чему тебя учили, говорит, что такое невозможно, и поэтому ты чувствуешь себя неуверенно?

– Что-то вроде того, – нехотя согласилась Зайка.

– Если теория противоречит практике, то это повод критически отнестись к теории, а не объявлять, что это невозможно, – заметил я. – И кстати, почему увеличился спрос? Должна быть какая-то причина.

– Люди окончательно поверили в волшебные свойства наших продуктов. Наши постоянные покупатели в самом деле стали выглядеть лучше, помолодели, и это хорошо заметно. Ну и ещё прошёл слух, что это способствует, ну… – Зайка слегка покраснела.

– Личной жизни? – подсказал я.

– Да, – кивнула она. – В общем, спрос сильно вырос. Мы снова подняли цены, но это не помогло. Я всё же не понимаю – там действительно есть настоящий эффект омоложения или люди просто сами себя пытаются уверить?

– Действительно, – утвердительно кивнул я. – Никакого обмана нет, любой целитель это подтвердит. Лесные сумели преобразовать Силу в нейтральную и насытить ею свои растения. Это очень похоже на силу целителей. Человек, который употребляет такие плоды, становится на время в чём-то подобен одарённому и неосознанно улучшает свой организм. Кстати, Ирина – ты одарённая, поэтому для тебя эти овощи практически бесполезны. Ты сама гораздо эффективнее на себя воздействуешь.

– Они просто вкусные, – улыбнулась Стоцкая, а Ленка, засмеявшись, согласно кивнула.

– Ну-ну, – хмыкнул я. – Твоё дело, раз денег хватает. В общем, Кира, воспринимай это как волшебное лекарство, а не просто как вкусные овощи. Тем более, что так оно и есть на самом деле. Поэтому высокая цена вполне оправдана, да и конкурентов у нас не предвидится – других лесных поблизости нет, а возить издалека даже дирижаблями слишком дорого и долго.

Мне из-за опыта прошлой жизни довольно трудно было отделаться от представления о грузовой авиации, как о транспорте, который возит понемногу, но очень быстро. Это верно для реактивных самолётов, но дирижабли с самолётами имеют очень мало общего. Если говорить о привычных нам единицах измерения, то большие дирижабли возят шестьсот-семьсот тонн, но летают с экономической скоростью сорок-пятьдесят километров в час. Впрочем, маленькие курьерские легко развивают и сотню, но груз они обычно не возят. Плоды, сорванные два-три дня назад, в значительной мере свои свойства теряют, так что возить их от Рифейских гор и в самом деле не было никакого смысла.

– А вообще, Кира, я твои чувства хорошо понимаю, – сочувственно сказал я. – Мне самому эта торговля не нравится, я бы предпочёл обычный завод. Но так уж сложилась жизнь. Кстати, Антон – там бандиты больше не пытались эту лавку данью обложить?

– Обложить данью лавку, возле которой постоянно очередь машин с гербами? – усмехнулся Кельмин. – Такие идиоты даже среди бандитов не выживают. Они её вообще стараются по другой стороне улицы обходить, чтобы не дай боги, кто-нибудь не подумал, что они какие-то мысли на этот счёт питают. К тому же многие уже знают, кто такой барон фон Раппин. Я там пару человек держу, но вообще-то охрану оттуда можно и убрать.

– Не надо убирать, пусть остаются, – распорядился я. – Организованные банды стороной обходят, а какая-нибудь дворовая шайка может наоборот, решить, что это замечательная возможность заработать по-лёгкому. Дебилов просчитать невозможно.

– Тоже верно, – согласился Кельмин.

– А кстати, Кира, – вдруг вспомнил я, – как дела у нашего дорогого друга Айдаса Буткуса?

– Вернулся из Ливонии сразу после вашего отъезда на практику. Приехал весёлый, похоже, с орденом всё уладил.

– Ни секунды в этом не сомневался, – хмыкнул я, – такое не тонет. Думаю, он слишком многое знает про делишки магистра и брата-казначея. Хлопнуть его могут, а вот обвинить в чём-то вряд ли. У нас с ним проблем никаких нет?

– Совершенно никаких, – подтвердила Кира. – Ведёт себя образцово, и вообще настолько дружески к нам настроен, что я никак не могу отделаться от мысли, что где-то он нас крепко дурит.

– Очень даже может быть, – согласился я. – Приглядывай за ним повнимательнее, он не упустит ни малейшей возможности нас обокрасть или хотя бы просто подставить. Не думаю, что он всё позабыл, а учитывая, с какой фантазией Лена к нему подошла, это наверняка уже личное.

Все заулыбались, глядя не Ленку, и даже немного похлопали, отчего она ужасно смутилась.

– Ну что же, – подытожил я, – раз вы заскучали, подкину вам всем развлечение. Сиятельная Драгана Ивлич обратилась к нам с просьбой защитить её родственников, дворянское семейство Ивлич, вокруг которых происходят какие-то непонятные шевеления.

Все оживились и начали переглядываться.

– Господин, а почему она обратилась именно к нам? – озвучила вертевшийся у всех на языке вопрос Кира.

– Мы с Леной очень сдружились с Драганой за последнее время, – объяснил я. – Вот она и попросила нас о дружеской услуге.

Эта новость просто ошеломила присутствующих – за исключением, конечно, Ленки, которая тонко улыбнулась.

– Однако вы не мелочитесь, господин, – выразила общее мнение Кира. – Этак вы скоро и князя начнёте снисходительно похлопывать по плечу. И насколько мы можем рассчитывать на её поддержку?

– Пока сложно сказать точно, – пожал я плечами. – Но если мы выполним её просьбу, то поддержка будет практически неограниченной. Не то чтобы нам стоило бездумно её использовать. Чрезмерно влезать к Драгане в долги я бы не хотел.

– Тем не менее, это замечательная новость, – с энтузиазмом заметила Кира, и остальные поддержали её дружными кивками.

– Неужели вы все так рады повоевать? – с ноткой осуждения спросил я.

– А что, придётся воевать? – заинтересовался Станислав.

– Надеюсь, что нет, – хмыкнул я. – Но всё возможно. Контракты пока не бери, дружина должна быть полностью боеготова.

– Какого уровня противник ожидается? – деловито спросил Станислав.

– Пока ничего не понятно, – развёл руками я. – Но исходи из того, что противник может быть достаточно серьёзным, чтобы доставить нам трудности. Тот, кто решил пойти против Драганы Ивлич, слабым вряд ли окажется.

Станислав кивнул, что-то про себя прикидывая.

– Всем остальным обратить самое пристальное внимание на семейство Ивлич и их предприятие. Соберите всю информацию, до которой можете дотянуться. Мы должны знать о них как можно больше, прежде чем займёмся этим вплотную.

– А моим-то что делать? – озадаченно спросила Ленка.

– Приводить в порядок архивы, чем ещё архивистам заниматься? – ответил я, вызвав новую волну веселья. – Для твоих работы пока нет, к Ивличам мы зайдём совершенно официально. Но вот потом, когда мы поймём, кто наш противник, они наверняка понадобятся.

* * *

– Здравствуй, бабушка! – я ткнулся носом Стефе в щёку.

– Вспомнил наконец про старушку, – осуждающе сказала она.

– Тоже мне старушка, – я демонстративно закатил глаза. – Любите вы, молодёжь, пококетничать.

Стефа засмеялась и легонько обозначила мне подзатыльник. Мои способности к эмпатии после путешествия по пещере сильно возросли, и я отчётливо чувствовал, что она и в самом деле рада меня видеть.

– Где ты пропадал-то столько времени? И почему такой бледный?

– Так практика же, – объяснил я. – Вот только на днях вернулись из Рифейских гор. А бледный потому что в пещерах не сильно-то позагораешь.

– Что это они взялись вас по пещерам таскать? – недовольно спросила Стефа.

– В поисках силы и вообще, – неопределённо ответил я, и Стефа иронически фыркнула. – Нам же не особенно поясняют. А когда и пояснят, так столько тумана нагонят, что лучше бы просто соврали.

– Похоже, что принципы учебного процесса с нашего времени не особо изменились, – засмеялась Стефа.

– Так смысла нет менять, – согласился я. – Работает – не трогай.

– Ну боги с ними, с вашими преподами, – махнула рукой Стефа. – Может, с вами бестолочами иначе и нельзя. Пойдём лучше прогуляемся, смотри какой чудесный день выдался.

Я охотно поддержал это предложение – дальнейшее обсуждение нашей поездки могло завести куда-нибудь не туда. Врать Стефе мне совершенно не хотелось, а правды я сказать, разумеется, не мог. Можно было отговориться запретом рассказывать, но это как раз возбудило бы лишнее любопытство насчёт того, что там может быть такого секретного в Рифейских горах.

Мы неторопливо шли по тенистой аллейке. Наверное, вечером здесь полно гуляющего народа, но сейчас все Ренские занимались своими делами, и аллейка была пуста и безлюдна.

– А знаешь, ты заметно вырос в плане силы, – заметила Стефа, искоса поглядывая на меня. – Очень заметно. Не знаю, как они там вас сейчас учат, но результат налицо.

– А как ты определила, что я стал сильнее? – полюбопытствовал я.

– Это легко увидеть, если можешь различать мелкие структуры Силы, – ответила Стефа. – Попробуй, вполне возможно, что у тебя это уже получится. Одарённый как бы искривляет поле Силы, и по уровню искажения можно примерно определить его уровень. Хотя некоторый навык, конечно, нужен, и работает это только с не очень сильными Владеющими, которые ещё не могут полностью контролировать своё окружение.

– То есть ты можешь просто так, одним взглядом, определить ранг Владеющего? – удивился я.

– Нет, – покачала головой Стефа, – я могу определить насколько сильна его воля. Но кроме воли, нужны ещё знания и навыки. Если смотреть только по уровню развития воли, то ты, возможно, уже тянешь на Старшего, но при этом тот же Менски способен тебя гонять пинками, не особенно при этом напрягаясь. То есть это скорее потенциал – примерно как основа у школьников. Хотя правильней будет сказать, что основа показывает, как хорошо Сила тебя слышит, а воля – насколько громко ты можешь говорить. С развитием воли основа постепенно теряет своё значение – если ты говоришь достаточно громко, Сила тебя в любом случае услышит. Однако просто громко крикнуть недостаточно – нужно ещё и вложить правильный смысл, понимаешь? То есть нужны и воля, и умение.

– Ясно, – кивнул я. – Очень хорошая аналогия, сразу всё понятно.

Мы замолчали, здороваясь со встречными. Стайка детей лет двенадцати с женщиной-воспитательницей вежливо поклонились нам. Кланялись они скорее Стефе, а не мне, но меня они при этом пожирали глазами, горящими любопытством.

– Почему они на меня так смотрели? – с недоумением спросил я у Стефы после того, как мы с ними разошлись. – Или они на всех чужаков так смотрят?

– О, ты у нас довольно знаменит, – усмехнулась Стефа. – Про тебя среди молодёжи ходят просто удивительные истории. Ну знаешь, что-то вроде Прометея[2], которому клевали, клевали печень, но так и не сумели доклевать, и он в результате расцвёл пуще прежнего.

– Что-то ты сегодня прямо фонтанируешь яркими аналогиями, – хмыкнул я. – Даже не знаю, нравится ли мне такая роль или нет.

– Роль сугубо положительная, даже, пожалуй, героическая, так почему бы она тебе не нравилась? – пожала плечами Стефа. – Нет, в самом деле, молодые относятся к тебе с большим уважением. Ну ладно, вернёмся к нашим занятиям. Раз уж учебный год ещё не начался, обойдёмся сегодня без упражнений, а вместо этого просто побеседуем. О чём ты хотел бы поговорить?

Я задумался. О чём бы её спросить? Не так уж часто она выражает готовность отвечать на мои вопросы, хотелось бы использовать такую возможность по максимуму.

– Я хотел бы поговорить о Высших, – наконец решил я. – Их положение в княжестве, и какую роль они вообще играют. Кто они для княжества, и что княжество для них?

– Не совсем подходит под тематику наших занятий, не находишь? – искоса посмотрела на меня Стефа.

– Да, это скорее политика, – согласился я, – но всё же вопрос связанный, и он в последнее время начал меня сильно занимать.

– Высшие, говоришь, – вздохнула Стефа. – Не люблю я это слово. Пафосное оно какое-то. Слишком пафосное, и совсем не отвечающее реалиям.

Я молчал, вопросительно глядя на неё.

– Это название подразумевает, что это вершина, но на самом деле мы не настолько сильны, просто прикидываемся такими для публики. С одной стороны, я понимаю, что в этом есть свои резоны, но с другой стороны, когда люди рано или поздно поймут, что мы не так сильны, как из себя изображаем, маятник качнётся в другую сторону. Нас будут считать слабее, чем мы есть, и нам придётся пролить немало крови, чтобы доказать, что это не так. Не говоря уже о том, что даже такая мелкая ложь неизбежно оставляет отпечаток на душе и затрудняет дальнейший путь.

– У меня не создалось впечатления, что Высшие так уж слабы, – осторожно возразил я.

– Ты судишь по своей матери, – усмехнулась Стефа. – Мила очень сильна, просто чудовищно сильна. Вполне возможно, что она не слабее деда. Хотя от неё этого никто не ожидал – до изгнания она ничего подобного не показывала. Она была способной, конечно, но ничего особо выдающегося.

Я-то могу предположить, в чём тут дело – наверняка, когда Сила помещала мою душу в плод, мать это тоже затронуло. Во всяком случае, это выглядит наиболее вероятным объяснением. Всё-таки будущая мать и её ещё неродившийся ребёнок очень тесно связаны и не могут не влиять друг на друга.

– Понимаешь, о Высших судят по таким монстрам, как Кеннер Ренский и Милослава Арди, а мы просто прячемся в их тени. Можешь мне поверить, среди нас не найдётся никого, кто захотел бы сразиться с твоей матерью. Даже вдвоём-втроём. Нет, не подумай, что мы совсем уж слабаки… переход на десятый ранг – это в самом деле очень большой скачок. Просто наш образ в глазах публики сильно расходится с действительностью. И мне это не нравится.

– Не буду спрашивать о твоей силе, но что ты скажешь, например, про Алину Тирину и Драгану Ивлич?

– Они как раз сильны, – ответила Стефа после небольшого раздумья. – Мы, конечно, никогда не раскрываем свою силу, но можно уверенно сказать, что они заметно выше среднего уровня. И они продолжают развиваться. Я думаю, что их как раз вполне можно назвать Высшими.

– И какова в таком случае роль Высших в княжестве?

– Всё просто, Кеннер. Мы – одна из опор княжеского трона, и не более того. Конечно, нельзя сказать, что мы прямо так уж прыгаем по команде, как собачки. Нет, князь нас, безусловно, уважает, и у нас множество льгот, и вообще. Но тем не менее князь нас вполне надёжно контролирует, так же, как и дворян. Разумеется, очень сильным Высшим вряд ли получится управлять, и знаешь что? Нас с Ольгой не оставляет мысль, что тогдашний князь мог стоять за убийством деда. Кеннер Ренский был слишком силён, чтобы его можно было контролировать, а правители такого не терпят. Я в это всё-таки не очень верю, а вот Ольга верит, оттого и не любит княжескую семью.

– Неожиданная мысль, – признал я. – Хотя такое нельзя исключить. Интересно, а что думает по этому поводу Алина Тирина?

– Не имею ни малейшего понятия, – пожала плечами Стефа. – Мы с ней никогда это не обсуждали. Мы вообще с ней деда не обсуждали. Но есть один интересный момент – тогдашний князь совсем ненадолго пережил Кеннера Ренского. И никто так и не понял, отчего он умер.

– Знаешь, ты меня заставила сейчас беспокоиться за мать, – сказал я, будучи уже в полном смятении.

– Не думаю, что за неё нужно волноваться, – успокоила меня Стефа. – Мила очень мудро не лезет в политику, и у князя к ней нет никаких претензий. Кроме того, я уверена, что княжеская семья усвоила урок, и князь прекрасно понимает, что подобное даром не пройдёт. Это даже не говоря о том, что никто не хотел бы терять такого целителя. В общем, не беспокойся о ней. Но на всякий случай всё же держи её подальше от политики. Хотя было бы ещё лучше, если бы она вообще не вылезала со своим чудом света, но что сделано, то сделано.