Читать книгу Мехасфера: Ковчег - Андрей Умин - Страница 3

Глава 3

Инкам не верилось, что их ракета может летать. Казалось бы, поклонение этому величественному тотему бога огня должно было вселять в них веру во всесилие Ойла, а знание принципов сгорания топлива – наталкивать на мысль, что в объемных ступенях ракеты этому топливу самое место. Но люди, никогда не видевшие чуда собственными глазами, могут хоть всю жизнь поклоняться богу, даже считать себя верующими, не веря в него по-настоящему. Какие бы страхи ни заставляли человека пасть ниц перед непостижимыми силами, подсознание не так легко обмануть, его не заставишь плясать под свою дудку, нет. Скорее наоборот – чем сильнее человек следует культу, тем меньше он верит в реальное воплощение божества. Он зациклен только на служении захватившей его идее и соблюдении всех предписанных норм. Он ограничивает себя этими рамками и защищает свой новый мир, пусть даже и от этого самого божества, коему поклоняется. Так вот, когда ему показывают чудо, в которое он верил всю жизнь, подсознание начинает шалить, появляется страх. Неужели все это правда? Неужели в мире есть божество, наблюдающее за ним круглосуточно? Читающее его мысли? Значит, оно знает, что человек воздавал молитвы из одной лишь корысти и убеждал себя в собственной непогрешимости? Но зачем нужно такое опасное божество, видящее человека насквозь и мешающее поклоняться себе? Нет, так нельзя. Обряды служения идолу не могут сосуществовать с этим самым идолом. Должно быть только что-то одно. Поэтому подсознательно инки не ожидали, что ракета – символ огненного бога – действительно может летать. Им оказалось сложно свыкнуться с этой мыслью. Потому что таким образом все, во что они верили, переставало быть самообманом и превращалось в правду. А с правдой жить намного сложнее. Не те люди создания.

Чтобы ракета взлетела, ее баки требовалось наполнить тысячей тонн горючего с топливного завода. Такой объем жидкости сложно было представить, еще сложнее – залить. Труд предстоял титанический. Несколько морпехов стояли у подземного цеха и чесали головы, думали, как бы все лучше провернуть. Среди них было и несколько ученых, которых инки не заметили в первый день. Ученые носили ту же броню и внешне мало чем отличались от головорезов-солдат, разве что были еще более хилыми, без брутальных стрижек и рельефных мышц, но разглядеть эти нюансы оказалось возможным лишь с близкого расстояния.

– Мы должны наполнить ее вдесятером? – ужаснулся Оскар, ученый в очках.

– И не только наполнить. Еще возвести строительные леса, забраться во внутренности ракеты, привести их в порядок и демонтировать вышедшие из строя приборы, – ответил Фокстрот, ковыряя во рту зубочисткой. – Приборы – это как раз по вашей части, док.

– Здесь она выглядит намного больше, чем на инструктаже. Такое мы не осилим.

– У нас есть девяносто крепких рабов, – ухмыльнулся солдат с буквой F. – Заставим их успеть вовремя.

– Какой от них толк? Без экзоскелетов они…

– Послушайте, доктор. Египетские пирамиды сейчас полностью занесены песком, но когда-то они были огромны, намного больше этой чертовой ракеты, если считать по массе. И люди их построили. Без всяких экзоскелетов.

– Насколько я помню, – поправил очки Оскар, – при строительстве одной только пирамиды Хеопса погибло пятьдесят тысяч рабов, а у нас их всего сотня.

– Верно подмечено, – осклабился вояка. – Но мы гораздо умнее фараонов. И половину работы благодаря этим скелетам сможем проделать сами, а в остальном нам должны, нет, обязаны помочь краснокожие, иначе мы не доставим семена вовремя. Если и выбирать, кто умрет, то пусть лучше сотня чужаков, чем миллион наших. Идеальное решение проблемы вагонетки.

– Семена еще надо найти и привезти, – вздохнул ученый.

– Это уж доверим второй группе. Пусть каждый занимается своим делом.

Вторая группа как раз укладывала необходимые вещи на боковые обвесы двух вездеходов. Еще не занятые тяжелой работой инки с любопытством разглядывали стальных монстров, каждый из которых мог уместить шесть человек. Люди племени, живущие возле завода, хорошо разбирались в арифметике, поэтому справедливо решили, что десять солдат займут свои места в вездеходах и еще два сиденья достанутся инкам, чтобы те могли беречь силы. Они приняли желаемое за действительное, и, забыв о предосторожностях, кто-то решил сесть на одно из мест. Кара последовала незамедлительно – после удара клешней экзоскелета нарушитель отлетел на несколько метров. Поднявшись с земли, он испуганно посмотрел на захватчиков.

– Машины только для белых… и темных, – сказал Чарли. – Но не для вас. Краснокожим трогать их запрещено! Будете идти пешком. Вы же почти животные, наверное, привыкли носиться по лесам.

– У нас есть лошади, – подошла Лима, – и мы умеем ездить верхом.

Она держала под уздцы пару гнедых жеребцов, раза в два выше ее ростом. Животные казались спокойными, в отличие от переживших бойню людей. Руководящий погрузкой Альфа посмотрел на Лиму, поставил ящик с боеприпасами на землю и подошел к ней, чтобы разобраться с непарнокопытными.

– Прекрасный способ сбежать, когда мы уснем, да?

Но Лима была непреклонна. Она понимала, что без транспорта инки выбьются из сил и погибнут.

– Сколько до вашего «Ковчега»? Тысяча километров? От нас не будет никакой пользы, если мы истощимся на первой сотне. Я понимаю, что вы должны вернуться живыми, но и мы тоже. Позвольте нам ехать верхом. Я думаю, это будет честной сделкой.

Чарли рванул к девушке и схватил ее за шею железной рукой.

– Ты еще нам указывать будешь, шавка? – нарочито злобно рявкнул он, чтобы как можно сильнее забрызгать ее слюной.

Пуно в этот момент волочил мешки с грузом, но, увидев Лиму в стальном захвате неотесанного солдата, бросился к ней. Только жесткая хватка Хана уберегла парня от верной смерти. Друг покачал головой, мол, сейчас ничего не сделаешь. Ничего хорошего.

– Отставить, майор, – приказал Альфа. – Если мы хотим их помощи, то должны дать что-то взамен. Пусть берут своих лошадей. Быстрее доберемся до «Ковчега» и спасем больше жизней.

Командир подмигнул Чарли, так, чтобы никто из инков не видел: «Не все, что я сейчас сказал, надо воспринимать всерьез». Майор язвительно ухмыльнулся.

Лиме разрешили подготовить остальных лошадей. Она кормила их, надевала сбрую, подтягивала седла и гладила каждую по голове, шептала что-то на ухо. Девушка любила животных, и они любили ее. Она была яркой представительницей летящей сквозь века женственности, пережившей падение цивилизации и вырождение человечества. Почти от всего в этом мире остались одни руины, но среди толп мутантов, психов и каннибалов пробился светлый лучик надежды. Нежная, трогательная доброта все еще жила в своем главном храме – в девичьей душе.

Из некогда большого табуна у инков осталось всего шесть лошадей. Не так много, чтобы совершать на них какие-то вылазки или помогать племени переселяться в другие места, но достаточно, чтобы спасти жизни десяти человек. Верхом у краснокожих появлялся шанс добраться до цели, но основные трудности были еще впереди. Восьмерым предстояло разбиться на пары и надеяться, что лошади не устанут под их весом, а двоим самым упитанным инкам дали отдельных животных, но нагрузили их вьюками, так что во всех шести случаях вес оказался равным. Инки взяли в поход холодное оружие, сушенное мясо и несколько лишних шкур – после бойни нехватка одежды уже не была столь острой. Луки и копья привязывались к вьюкам по бокам лошадей, придавая животным суровый вид, будто мини-армия из шести всадников шла на войну с киммерийцами.

Но куда более грозно смотрелись гусеничные вездеходы пришельцев. Самодвижущиеся повозки без крыши имели по два ряда сидений и по большому багажнику сзади. Рулевое управление располагалось спереди слева и защищалось бронированным стеклом. Конструкция машин позволяла сидеть в экзокостюмах, что было неудивительно – пришельцы даже в туалет без этих железяк не ходили, что уж говорить о поездке на тысячи километров.

Когда все припасы из прилетевшей на Землю капсулы были перенесены в лагерь, солдаты принялись устанавливать радиостанцию. Им пригодилась высокая башня, которую едва не взорвал Виски. С нее сигнал принимался лучше, и можно было сэкономить несколько батарей. Когда инки увидели, как чужеземцы наводят огромную спутниковую тарелку куда-то в небо, очень удивились.

– Это для связи с нашим Кораблем, – объяснил им Эхо.

– Но разве ваш корабль не упал в лесу? Мы все видели яркую вспышку, – у небольшой части инков стал появляться стокгольмский синдром, и они почти по-дружески общались с захватчиками.

– Нет, – засмеялся Эхо. – В лесу упал наш посадочный челнок. Он одноразовый и взорвался при ударе. А капсула с нами и ценным грузом отсоединилась от него за секунду до контакта с землей, и мы приземлились на парашюте.

Инки изумленно смотрели в небо, пока возле них не появился Пуно с мешком провизии на плече.

– Так, значит, наверху еще один такой аппарат? – спросил он.

– В космосе? Да. И не просто челнок, а настоящий корабль. Раз в десять больше. На нем мы сюда прилетели и на нем надеемся вернуться обратно. – Эхо понял, что его не понимают и попробовал объяснить. – Космолеты слишком массивны для безопасного приземления на планету. К тому же им элементарно не хватит топлива, чтобы взлететь обратно. Поэтому они отправляют на поверхность посадочные капсулы, а сами кружат на орбите в ожидании возвращения миссии.

– На корабле тоже ваши люди?

– Да. И мы должны установить с ними связь.

Спутниковая тарелка пискнула и еще больше раскрылась в диаметре, как цветок под утренними лучами солнца. Теперь ее можно было видеть с любой точки лагеря, а в дождливую погоду даже укрыться под ней.

– Есть контакт! – закричал солдат с вышки.

– Отлично! – помахал ему Эхо, а потом бросил взгляд на собравшихся вокруг инков. – Хватит глазеть. Идите работать, пока полковник вас не увидел.

Все дружно разбежались по делам, коих с каждым часом становилось все больше. Десятка смелых собиралась в дальний поход, а почти сотня оставшихся начала убирать мусор со взлетной площадки и готовилась к чистке ракетных баков. Стартовый комплекс стоял почти в километре от лагеря – в опасной близости от мест обитания хищников, поэтому уже через несколько часов планы пришлось менять. Пожилую женщину уволок когтерог – мерзкое существо, похожее на дикого кабана, только с мутацией в виде двух рогов, как у трицератопса, и таких же острых когтей. Единственной разницей между ним и вымершим динозавром было отсутствие защитной пластины на затылке, что делало его убийство достаточно легким делом. Если, конечно, он не насадит тебя на рога раньше, чем успеешь прицелиться и выстрелить или ударить. Размеры у когтерога были относительно небольшие, зато бегал он быстро. Инки успели только услышать крик женщины, а в следующую минуту увидели лишь лужицу крови да уходящие в лес следы зверя.

Оставшийся в лагере за главного Браво покачал головой и побежал к полковнику.

– Так не пойдет, – отвел он Альфу в сторону. – Нам придется защищать краснокожих от нападения диких зверей, а это значит убрать с работ двух наших. Мы физически не успеем все сделать.

– Сейчас всем нелегко, капитан. Нам – здесь, на Земле, а нашим родным – на Марсе, где чертовы бактерии уничтожили всю еду. Не знаю, как ваша жена и дети, но моих тошнит от синтетической пищи. Врач сказал, они долго не протянут…

– Мои тоже, сэр, – покачал головой Браво.

– Так вот думай о них. О невинных людях, чья судьба теперь в наших руках. Я знаю, что перед нами стоит слишком сложная задача, и, действуй мы только из личных соображений, ни за что бы не справились. Но мы должны сделать это ради них.

– Да, сэр, вы правы, – вздохнул капитан. – Но еще бы несколько человек…

– Мы бы разбились, – одернул его Альфа. – Двадцать человек с оборудованием и вездеходами – это в два раза больше расчетного предела для спускаемой капсулы. Мы и так пошли на невероятный риск. Может, ты не знаешь, но парашют порвался в последний момент, и только густые деревья спасли нас, нашу миссию, а вместе с ней и миллионы людей от смерти.

– Пока что спасли… Но мы еще ничего не сделали.

– Ну так наберись сил на подвиг, потому что мы единственная надежда человечества… цивилизованной его части, – пламенно проговорил Альфа.

– В худшем случае есть еще другие корабли, – попытался успокоиться Браво.

– Они слишком медленные. Мы экипаж самого быстрого космолета в истории человечества, лучшие из лучших, но даже мы не сможем вернуться вовремя, если не закончим тут за три месяца. Окно для самого короткого перелета закроется, Марс и Земля слишком далеко разойдутся в пространстве. А даже месяц нашего промедления – это сотни тысяч голодных смертей. Если же переложить миссию на медленные корабли, которые зависят от гравитационных маневров и прочих нюансов, то смело хорони миллионов двадцать. Хочешь, чтобы они умерли?

– Нет, сэр! – воскликнул Браво.

– Думаешь, что мы не успеем?

– Нет, сэр! Расшибемся в лепешку, но закончим вовремя! Это я обещаю.

– Отлично. Вот такого человека мне не страшно оставить за старшего.

– Удачи в походе.

– Да уж. Она нам точно понадобится, – ответил Альфа.

Он ушел в сторону заброшенного дома, где уже сотни лет никто не жил, обогнул покосившуюся постройку и исчез из поля зрения подчиненных. Только оставшись в одиночестве, он позволил себе проявить слабость – поник, оперся о бетонную стену и свесил голову. Некоторое время он тер ладонями лицо, будто избавляясь от лишних мыслей. Краткий сеанс массажа и медитации наедине с собой, чтобы никто не видел. У подчиненных должен быть ориентир – сильный и несгибаемый, иначе походу конец. Альфа похлопал себя по щекам и встрепенулся. В следующий миг он уже шел в лагерь управлять своими солдатами.

Всего десять минут без командующего, и там вновь разгорелся спор. Несколько краснокожих стояли на коленях перед Чарли и о чем-то его умоляли, а майор угрожал им автоматом.

– А ну заткнулись! – кричал он, размахивая оружием и тыча им в красные лица. – Идите работать!

– Но это самоубийство! – отчаянно спорили инки. – Лучше сразу нас убейте.

О степени нависшей над ними опасности можно было догадаться по их готовности умереть здесь и сейчас.

– Что в этот раз? – сердито спросил полковник.

– Не хотят делиться горючим, – пожал плечами Чарли и приготовился стрелять, но в последний момент Альфа опустил его автомат, давая инкам последнее слово.

– Мы не выживем без стен огня! – взмолились они. – Нас спасало только горючее с завода.

Майор повернулся к командиру, нервно жуя кусок ветки, используя его как зубочистку.

– Они услышали, что мы три месяца будем качать топливо в ракету вместо того, чтобы дать им заполнить свои защитные рвы.

– Мы должны заправить ракету, – кивнул Альфа.

– Без топлива нам конец! Хищники или дикси нас разорвут. Какой смысл вам помогать?

Полковник задумался над выходом из ситуации. С одной стороны, он был человеком чести и не любил врать, с другой – на кону лежали миллионы жизней. Ради такого можно было даже убить, что солдаты вчера и сделали. Но одно дело – самозащита от аборигенов, пусть даже их палки и не могли причинить вред морпехам, а совсем другое – наглая ложь. Пару секунд он взвешивал за и против и наконец произнес:

– Убив вас сразу, мы лишимся рабочих рук, так что не хотелось бы до этого доводить. Однако, лишая вас огненных стен, мы в то же время помогаем вам оружием. Наши лазеры смогут вас защитить, а… если нам удастся забрать семена из «Ковчега», мы отдадим вам их часть. Намного больше, чем было в вашем мешке.

Альфа умолчал о том, что марсианам требовались все семена, какие они только смогут достать, даже та мелочь, что завалялась у инков. Все до единого. Ему стоило большого труда заставить молчать свою солдатскую честь и не показать никаких эмоций.

Успокоенные инки поднялись с земли и бодро засеменили к ракете, на ходу прикидывая, сколько килограмм семян может достаться каждому. Солдаты же тем временем закончили подготовку к дальнему странствию. Аккумуляторы вездеходов были заряжены, а солнечные батареи проверены и установлены по их бокам, словно крылья. Грузовые отсеки ломились от синтетической еды марсиан и сушеного мяса инков, от коробок с патронами разных калибров и источников питания для лазеров.

Временный командный пункт захватчиков находился в доме вождя, который продолжал томиться в плену с Матфеем.

– Поможешь нам, и их отпустят, – сказал Лиме полковник, когда все участники похода собрались вместе.

Десять морпехов и столько же краснокожих прятались от налетевшего ветра под надежной защитой стен. Инкам не слишком доверяли, особенно после того, как на их глазах были убиты многие соплеменники, поэтому всех краснокожих членов маленького отряда заковали в наручники и соединили одной на всех цепью, не позволявшей сбежать. Солдаты сделали так, чтобы инки ни на минуту не забывали о своем рабском положении, даже находясь на инструктаже в командном пункте. Но пленники были рады и этому – у них появился шанс раздобыть гору семян и спасти оставшуюся половину племени от вымирания. Конечно, если верить словам полковника. А еще солдаты принесли с собой тайные знания и чудо-технику, так что к ним приходилось относиться всерьез. Поэтому инки сидели в бывшем доме вождя и жадно впитывали информацию.

В окружении светящихся карт, экзоскелетов и лазеров алтарь бога Ойла стал архаизмом, даже сюрреализмом. Краснокожие были такими же людьми, как и морпехи, а значит, сразу догадались, что за пределами их понимания, за пределами веры в богов лежит куда более необъятный и неизведанный мир. Это самим фактом своего существования подтверждали сидевшие вокруг представители земного прошлого.

– Путь предстоит неблизкий, – говорил полковник, склонившись над цифровой картой. – Мы должны уложиться в три месяца, иначе Земля слишком сильно отдалится от Марса. К каждому дню задержки будет прибавляться два дня пути. Да и топлива на космолете впритык. Форсированный полет опустошает баки, как путник холодную кружку пива после долгого дня на жаре.

Последнюю фразу инки не поняли. Им только предстояло узнать о существовании пива.

– Есть еще одна причина торопиться… – Альфа задумался.

Стоило ли нагружать информацией глупых аборигенов? В этот вечер они и так узнали больше, чем за всю свою жизнь. Но Лима все поняла и сама продолжила его мысль:

– Вспышка Солнца. Через три месяца. Самая сильная, что я видела.

Полковник удивленно поднял голову и направился к девушке сквозь висящую в воздухе карту. Контуры планеты со всеми ее континентами и морями проскочили снизу вверх по броне Альфы и остановились на его морщинистом лице. Светящийся луч голограммы оказался как раз под ним.

– Видела? – переспросил полковник.

– Во сне. Мне иногда приходят образы будущего. Я видела ваш прилет и смерть соплеменников так же отчетливо, как вспышку Солнца.

– Интересно… – Командир не верил своим ушам. – Наши приборы действительно зафиксировали активность в недрах звезды, какая бывает перед вспышками. По приблизительным подсчетам она случится примерно через три месяца.

Лима лишь обреченно опустила глаза. Она перестала чувствовать смысл жизни и запросто бы обменяла свой дар предвидения на здоровье отца, на защиту от дикси, на несколько лишних зерен, в конце концов.

– Солнечные вспышки стали одной из длинного ряда причин, по которым люди покинули Землю, – пробубнил Дельта, а потом посмотрел на сидящих вокруг краснокожих и уточнил: – Ну… развитые люди. Всполохи эти – сверхсильные электромагнитные выбросы, ломающие сложную технику. Они выводят из строя микросхемы и сверхточную аппаратуру, используемую в том числе и в ракетах. Вот главная причина улететь до середины зимы. Иначе придется заново готовить ракету. Вы позволите, полковник?

Он дождался, пока командир отойдет в сторону и голограмма уйдет с его брони и лица, после чего вывел проекцию карты местности. Трехмерная полусфера показывала северную часть Восточного полушария. Выглядело это как небесный квадрант, только наоборот – смотрящие видели Землю со стороны неба.

– Наверно, никогда не задумывались, где находитесь? Тогда любуйтесь, вот тут ваше племя. – Дельта указал на точку возле слова «Плесецк». – А севернее от него бывший Архангельск, а теперь просто куча заселенных непонятно кем радиоактивных руин.

Все инки за исключением Лимы потянулись ближе к спутниковому изображению и с удивлением разглядывали свой мир. В девяти па́рах глаз отражалось голубое свечение.

– Город ангелов, – вздохнул Пуно. – Какая ирония…

– Значит, именно там живут каннибалы, – продолжил его мысль Хан.

– Правда? – удивился Дельта.

– Да. Мерзкие людоеды нападают на нас с севера, – подался вперед Пуно. – Мы называем их дикси. Они приходят маленькими разведывательными отрядами, значит, живут далеко.

Дельта сверился с данными и подтвердил:

– Это единственный крупный населенный пункт к северу. Так что, да, каннибалы живут в городе ангелов.

– Чертовщина какая-то! – вскочил Куско.

Считая себя лидером, он слишком долго не мог вставить слово в разговор и поэтому разозлился не то на себя, не то на весь мир. Все удивленно посмотрели на него.

– Что за красная линия? – нервно продолжал он. – Хотите пойти в логово зверя – ради бога. Но не надо тащить на смерть на́с.

Альфа перестал разглядывать странные фигурки на алтаре и повернулся в его сторону.

– Не забывай, что если не вернемся мы́, то и племени несдобровать. Ничего личного – таков у нас приказ.

– Тогда вам точно не туда, – поднялся со своего места Хан. – Раз уж наши жизни зависят от ваших, нечего туда соваться.

Некоторые солдаты вскочили, чтобы поставить на место зарвавшегося дикаря, но в своих громоздких и неповоротливых экзоскелетах были как слоны в посудной лавке – не смогли все одновременно подойти к Хану, только бились друг о друга и топтались на месте.

– Ладно, тише, – успокоил всех Альфа. – Это лишь один из маршрутов. Самый короткий, но и самый опасный. Здесь еще есть зеленая стрелка.

Позвякивая цепью, краснокожие прошли немного влево вокруг полусферы и увидели другую, не такую заметную линию, по большой дуге огибающую Белое море и тянущуюся через так называемую Карелию до некогда существовавшего в этих местах города Мурманска.

– Короткий путь занял бы меньше месяца, – уточнил полковник, – но разведка из космоса не нашла в порту Архангельска ни одного целого судна, на котором можно было бы доплыть до Шпицбергена. Конечно, мы можем остаться там на несколько дней и собрать из старых кораблей один…

– Нет! – закричала Лима. – Вы не видели этих тварей! Они намного сильнее нас. Если их будут сотни, ваши скелеты ничем не помогут.

Альфа глубоко вздохнул:

– Длинный путь займет два месяца. – Он впервые в жизни проводил инструктаж перед краснокожими, и его это удивляло не меньше, чем их. – Относительно безопасный вариант. Топливо с завода все равно будет наполнять баки ракеты гораздо дольше одного месяца, к тому же мы заметили невредимый корабль в бывшем порту бывшего опять-таки Мурманска.

– Ну и названия, язык сломаешь, – ухмыльнулся Космо. – Кто их придумал?

– Как-никак ваши предки, – попытался сострить Чарли, но не вышло.

– Насколько я понимаю, это и ваши предки тоже, – вмешалась Лима. – Все эти города стояли до того, как вы бросили Землю.

Напыщенный майор не нашел, чем быстро ответить, а потому в гневе сел на место и мысленно поставил в свой невидимый черный список очередной крестик напротив имени девушки. Некоторые люди не злятся или даже не принимают все близко к сердцу, но другие, злопамятные и мстительные, даже на смертном одре будут помнить лица своих обидчиков, тех, кто усомнился в их величии и власти. Чарли представлял, какими способами опорочит и убьет Лиму, и даже не заметил того момента, когда инков вывели из комнаты на грязный воздух.

– Подъем в семь утра! – крикнул им вслед Альфа. – Выдвигаемся на рассвете.

Два солдата конвоировали краснокожих во двор, заперли их в соседнем доме и вернулись обратно. Теперь в штабе осталось только десять марсиан. Обстановка была напряженная. Земля опасна – это вам не стерильные катакомбы Марса, где нет никакой жизни, кроме самой развитой. И даже туда проникли вредоносные бактерии. Чего уж говорить о кишащей мутантами и микробами Земле?

– Все-таки корабль? – ухмыльнулся Дельта. – Настоящий морской. Мы будем первыми морпехами за пятьсот лет, кто действительно оправдает свое название.

Альфа не обратил внимания на шутку.

– Не забудьте проверить аккумуляторы в экзоскелетах, – обратился он ко всем. – Если у кого-то слабый заряд, обменяйтесь с остающимися в лагере. В походе выносливость важнее, чем здесь. Как бы много вы ни тренировались, земная сила тяжести в три раза больше нашей, поэтому тут мы слабее самого хилого краснокожего. Не забывайте об этом, когда будете ухаживать за своей броней.

– Да, сэр, – разлетелось по комнате.

– Все свободны. Выспитесь хорошо. Даже не знаю, найдется ли в ближайшие пару месяцев еще возможность так спокойно поспать.

Чертовски пророческое замечание.

Все разошлись, а полковник еще долго размышлял, склонившись над висящей в воздухе картой. Он кое-как снял свой титановый панцирь и сидел на краю кровати в походном термобелье. Каждый вдох давался с трудом. Атмосфера давила, как в самых глубоких марсианских колониях, а воздух был настолько отравлен, что им невозможно было надышаться. Жаждущие кислорода легкие хотели вдыхать еще и еще, но тем самым только быстрее загрязняли организм. Альфа чувствовал себя киношным покорителем Олимпа, который не может надышаться на высоте. И в отличие от стерильного кислорода в баллонах, земной смесью нечистот злоупотреблять было нельзя. Только так можно продлить себе потенциально короткую, наполненную всеми опасностями дикой планеты жизнь.

Он пару раз крутанул голограмму загазованного серого шарика, посмотрел на анимацию карты и, не найдя в этом ничего забавного, выключил электронику, лег на кровать. Ржавая сетка под ним заскрипела, но полковник уже ничего не слышал – он отключился как по команде и уже пребывал в черном кинотеатре воображения, где вот-вот должен был начаться бесплатный сеанс кошмаров.

Когда сеанс шел полным ходом, почти весь лагерь спал. Одна Лима третью ночь подряд не могла сомкнуть глаз. Она слышала дыхание и храп девятерых скованных с ней соплеменников, видела заглянувшую через узкую щель в окне любознательную луну и думала, думала, думала об отце. Глаза привыкли ко тьме, и она огляделась, удостоверилась, что никто не смотрит и даже Куско, грубо обнявший ее рукой, крепко спит. Она достала из складок своей шкуры иголку, которую держала в руках в тот самый злосчастный момент приземления марсиан, и согнула ее железный кончик об пол. Стараясь не звенеть цепью, она минут тридцать возилась с получившейся отмычкой. В конце концов наручники раскрылись, и она очень медленно высвободила руки, выбралась из объятий храпящего Куско и подошла к двери. Отобранные для похода инки были заперты в маленьком помещении размером три на пять метров – просто подсобка, чудом сохранившаяся за сотни лет. Лима посмотрела через щель на волю, откуда ее манила уставшая от одиночества луна, и увидела охраняющего инков солдата. Тот присматривал не только за их домиком, но и за доброй половиной лагеря, а потому стоял на достаточном отдалении. Лима решила рискнуть и, когда замок двери поддался ее отмычке, аккуратно выбралась наружу. Никогда раньше ей не приходилось быть взломщиком, но такой опыт ей очень понравился. Умная и ловкая девушка любила овладевать новыми навыками.

Еще полчаса она наблюдала за маршрутами охранников, после чего незамеченная пробралась к камере, где держали ее отца. Миниатюрная фигура то ли девушки, то ли призрака проскользнула в тени, как подхваченный ветром лист.

– Отец, – шепнула она в окно.

– Лима, дочка, ты как?

– Обо мне не беспокойся. Как нога?

– Матфей перевязал ее новой тканью, но пуля сидит внутри, и боюсь, как бы не загноилось.

– Утром я попрошу, чтобы они помогли.

– Нет, Лима, – прохрипел Инка. – Они специально держат меня в таком состоянии, чтобы подчинить тебя.

– Я помогу им.

– Не надо. Я все равно уже не жилец. Самый старый в племени.

– У меня нет выбора. – Лима старалась шептать как можно тише. – Завтра утром выступаем за семенами. А когда вернемся, они оставят нам часть добычи и улетят на ракете.

Прожектор на крыше ближайшего здания медленно вращался, освещая лагерь по кругу, и девушке приходилось постоянно перемещаться у тюремной стены, чтобы оставаться в тени. Танцы и лазанье по деревьям в детстве развили в ней гибкость. Отец тоже прятался в тени, когда яркий луч света попадал в окно. Как только возвращалась темнота, они продолжали разговор.

– Я им не верю, – говорил Инка. – Они ничего нам не оставят.

– В любом случае иного выхода нет. Они намного сильнее нас, а еще, оказывается, на орбите летает их огромный корабль. Не знаю, на что он способен.

– Настоящие дьяволы, – прошептал отец.

– Главное – найти семена. А там я придумаю, как забрать нашу долю. Ладно, мне пора.

– Береги себя, дочка.

– И ты. Общайся со мной мысленно. Может, услышу что-то в видениях.

Она скользнула в темный проход между двумя домами за секунду до того, как к тюрьме подошел часовой с автоматом на металлическом плече. Он осмотрелся, прислушался, но ничего подозрительного не обнаружил.

Лима, как сама тень, вернулась к подсобке, где мирно спали девять оставленных ею инков. Это был тот самый глубокий час ночи, когда в людях оживают глубоко спрятанные таланты, подсознание открывается и получает энергию напрямую из космоса. Девушка не ожидала от себя столь дерзкой и продуманной вылазки. Она не принадлежала себе, ее словно вел кто-то более умный, ловкий, отважный, таящийся в глубине ее разума. В экстренных ситуациях люди раскрываются в полную силу. Теперь, как и тысячу лет назад, все просто играли роли. Лиме еще при рождении выпало быть бесстрашной, и только сейчас она знакомилась со своим сценарием, со своим театральным амплуа. Она раскрывалась, как бутон розы, и, если бы не рваная шкура и грязные волосы, все ахнули бы от ее гармоничности.

Две минуты потребовалось, чтобы защелкнуть на себе наручники и нырнуть в объятия Куско. Лима еще не знала, какую службу может сыграть ее новое умение, поэтому хотела сохранить его в тайне даже от своих. Она наконец-то расслабилась и проспала три оставшихся до рассвета часа. Что ж, видимо, она не умрет от переутомления в первый же день похода. Начало хорошее.

Удар полковника по стальному листу разбудил лагерь. Петухи уже лет триста, как вымерли, поэтому утром стояла тягучая тишина. На календаре было двадцатое октября, а значит, солнце еще не собиралось появляться над лесом, и лишь самые озорные его лучи игриво пробивались сквозь толщу деревьев и покалывали глаза.

Десять закованных в цепь инков, зевая, отправились к лошадям, а остальные принялись за непосильную работу по подготовке ракеты к полету. Краснокожие не представляли, как можно прочистить ее баки и наполнить их тысячей тонн топлива, но с каждым днем обязаны были приближаться к конечной цели. В этом им «помогал» Юрас, ставший теперь главным над инками, эдакое связующее звено между краснокожими и черно-белыми людьми. Почти что вождь племени, пусть только на военное время. Он бегал между работающими морпехами и соплеменниками, координируя их действия. Один экзоскелет мог сделать работу десятерых человек, так что согласование действительно было необходимо. Благодаря своим организаторским способностям Юрас завоевал привилегии у марсиан. Ему разрешили ночевать дома, а не в загоне и питаться консервами с нормальной едой.

– На Марсе эта штука стоит как годовая зарплата рядового. – Браво показал на жестяную банку с бобами. – После заражения растений умер и весь питающийся ими скот. Настоящие консервы без ГМО. Такие больше не выпускаются.

– За ваше здоровье, – подлизывался Юрас.

Пришельцы окончательно разделились на две группы по десять человек. Первая осталась готовить ракету к запуску под руководством Браво, а вторая под начальством полковника Альфы отправилась на поиски утраченного «Ковчега». И десять скованных цепью инков должны были им в этом помочь.

Без долгих прощаний объединенный инко-марсианский отряд двинулся в путь. Зашуршали гусеницы вездеходов по мерзлой земле, затрещали ветки под ними. Даже несмотря на отсутствие двигателей внутреннего сгорания, машины издавали шум из-за всего, с чем соприкасались. Лишь лошади, как и тысячу лет назад, оставались наименее тихим транспортом. Если не считать звона цепи сидящих на них краснокожих. Инки ехали первыми. Хорошо зная здешние тропы и будучи плоть от плоти детьми этого мира, они были куда более полезными скаутами, чем закованные в броню морпехи, впервые видящие здешний лес. Пришельцы чувствовали себя туристами на сафари, скрывали страх, шутили, поглаживая дула автоматов. С хорошими проводниками всегда так легко. Натянутая между краснокожими цепь не позволяла им пытаться сбежать, поэтому о них не беспокоились. Довольные собой марсиане ехали следом и смотрели, как лязг кандалов распугивает здешних птиц.

– Мы привлекаем к себе слишком много внимания этим шумом, – обратился к морпехам Куско. Он сидел на одной лошади с Лимой. – Кто знает, какие твари могут встретиться нам на пути.

– Сиди смирно, – приказал Альфа. – Вы слишком хорошо знаете эти края, чтобы дать вам возможность разбежаться. Первые сто километров будете ехать только так.

Спорить было сложно, и пленники продолжили путь в тяжелом молчании. Все глядели в землю и лишь иногда по сторонам. В нескольких километрах от лагеря местность действительно была очень знакомой, родной. Одна только Лима смотрела на небо, витая в своих мыслях.

– Погодите! – испугалась она. – Солнце справа. Мы же идем на север!

– Ну да. – Чарли отвечал громко из-за звона цепи и шуршания гусениц. – А что, поджилки трясутся?

– Там станция по очистке воды, – пояснил Дельта. – Наполним канистры и повернем на восток. Не бойтесь, мы учли вашу информацию о каннибалах.

– А я бы встретился с ними лицом к лицу, – не унимался майор, играя металлическими мышцами экзоскелета. – Может, вы и боитесь этих ублюдков, но настоящим морпехам все по плечу.

Лима закатила глаза. Ее бесила непрошибаемая самоуверенность некоторых людей, знакомая ей еще с детства. Даже среди соплеменников встречались подобные типы, но у них были и положительные стороны, а вот Чарли являл собой квинтэссенцию всех возможных пороков, единственный и неповторимый в своем роде. Хотя нет, знала она еще одного такого же – Куско. Сейчас он как раз прижал ее к себе. Наверно, не зря люди похожи друг на друга. Если мир не театр безумца-кукловода, тогда точно вотчина чревовещателя, который, как в тряпичные куклы, засовывает в людей руки и управляет ими как хочет. Куско и Чарли наверняка были нанизаны на культяпки одного и того же садиста.

Караван вышел к реке и двинулся по тропе вдоль крутого берега. Встроенный в вездеход счетчик Гейгера разразился беспрерывным треском.

– Не нравится мне это, – сказал один из морпехов.

– Мы тут ненадолго, – ответил полковник. – Найдем водоочистную станцию, перейдем эту радиоактивную клоаку и двинемся на северо-запад.

Онега действительно попахивала. Одному Ойлу было известно, какие промышленные отходы сливались в нее выше по течению. Зловоние стояло омерзительное. Даже в вызывающем тошноту воздухе оно не затерялось и даже преобладало над остальной химией. Тысячу лет назад некоторые активисты ходили по густонаселенным городам с пылесосом, втягивали в него воздух, и к концу дня в пылевом мешке появлялся черный, отвратительный сгусток нечистот, которыми дышали люди. Из таких сгустков, утрамбованных в кирпичи, наверняка отстроены нижние этажи преисподней. Так вот теперь движок пылесоса забился бы грязью и сгорел на третьей минуте работы. Ничего бы он не собрал. Двое из трех погибающих от удушья новорожденных тому подтверждение.

Двигатели вездеходов работали на электричестве, а потому плевать хотели на состав воздуха, чего нельзя было сказать о морпехах. Сидящий в последней машине солдат с буквой I на груди склонился набок, и его вырвало с крутого обрыва в сторону шипящих вод. В некоторых местах они бились о камни, пузырились и плескались, отливая странным зеленым свечением.

Не успел отряд проехать и сотни метров по берегу, как на него налетел ураган. Солдаты уже познакомились с резкими изменениями зимней погоды, но на открытой местности стихия разыгралась куда сильнее, чем в защищенном густым лесом лагере. Порывы ветра били в лицо, подхватывали опавшие листья и уносили их на юг. Морозный осенний воздух шел с Белого моря и, наполненный миллионом химических соединений, словно живой, пытался высосать все человеческое тепло, чтобы наполниться новой силой. Он то усиливался, то утихал. Сменялся секундным штилем, но все знали, что стоит сделать один быстрый вдох, как ветер вернется. Собственно, так и дышали – в редкие паузы между порывами. Брызги бьющейся о камни реки с легкостью уносились по воздуху, словно не весили ничего. Заиндевевшие лица людей чувствовали их стальные прикосновения.

– Не дайте воде попасть в легкие! Надеть респираторы! – прокричал Альфа и закрыл лицо защитным устройством, а поверх натянул шлем.

Большинство морпехов уже давно надели защитные маски, а краснокожие спасались простыми тряпками, обмотанными вокруг головы. Непонятно, что было страшнее – грязный ветер, способный загнать инфекцию в глаза, нос, рот и уши, или брызги отравленной радиоактивной реки с живущими в ней мириадами бактерий. Но, скорее всего, страшнее было нечто другое, еще только поджидавшее путников на их длинном пути.

Водоочистная станция располагалась в тридцати километрах к северу по течению. Замшелое угловатое здание покрылось всякой растительностью. Разноцветные корни уходили глубоко в потрескавшиеся стены, а само здание вросло в землю. Вокруг него стоял гул, знакомый инкам по похоронной будке, так же уходящей на многие метры вглубь земли. Монотонные вибрации от станции поднимались по всему телу, и от них закладывало уши. Тем, кто долго стоял на одном месте, казалось, что они медленно сдвигались в сторону, как вибрирующий телефон на столе.

Аналогию с мобильником, конечно, использовали только морпехи. Инкам не с чем было сравнить.

– Просто шум. Не так страшно, как вы думали, – бросил Альфа краснокожим.

Они уже привязали лошадей к ближайшим деревьям и поили их из мисок. Между лесом и станцией тянулись тридцать метров раздолья. Маленький клочок земли в помощь всем страдающим от клаустрофобии.

– Здесь река делает поворот, и начинается земля дикси, – сурово произнес Куско, строя из себя местного вожака. Если хочешь командовать сотней-другой людей, то десять человек ты должен обуздать на раз-два. Красавица-невеста, которая всегда рядом, тоже прибавляла ему политического веса. Надо было обуздать и ее.

– Жена будущего вождя не должна поить лошадей, – строго сказал он. – Для этого есть другие.

Лима лишь насупилась и продолжила держать миску у рта своего жеребца. Будущий муж хотел дернуть за связывающую их цепь, но пожалел воду. Проучит в следующий раз – когда не будет важного разговора с морпехами. Властители судеб не так часто общаются с инками, чтобы отвлекаться на всяких девок.

– Мы никогда не были тут днем, – повернулся он к Альфе. – Не советую здесь задерживаться.

– Насчет нас не беспокойся, Ку… Как тебя зовут? – задумался командир.

– Куско. А это моя невеста Лима.

Стоявшие за ним Пуно и Хан выступили вперед и попытались представиться полковнику, но будущий вождь дернул цепь назад и придержал наглых выскочек.

– С начальством общаться через меня! – рявкнул он.

Пуно и Хан переглянулись. Они запросто могли взбунтоваться против самопровозглашенного вождя, но для этого надо было перетянуть на свою сторону кого-то еще. Если двое из десяти инков чем-то недовольны, то это их проблема, если пятеро – уже проблема вождя, но беда в том, что молчаливое большинство всегда за человека, громче всех называющего себя лидером, и не хочет влезать ни в какие дрязги. Так было тысячу лет назад и так будет всегда. Чертов театр людей.

Последней надеждой Пуно был Космо, но тот специально отвернулся, с неподражаемым интересом разглядывая сухие деревья, по которым ползали огромные тараканы. В отличие от своих давних предков, живших тысячу лет назад, они выросли до размеров белок – тех самых, что когда-то давно собирали орехи, грибы и ягоды, пока их не истребили мутировавшие насекомые. Выглядели тараканы противно, но были ценным источником энергии. Разумеется, если удастся их победить. Пока инкам хватало обычной пищи, но кто знает, сколько продлится поход…

Больше часа ушло на наполнение канистр и животов. Каждый из двадцати путников напился в надежде, что организм сделает запасы на черный день. Не факт, что все сразу отложится, но в теле среднего человека может храниться несколько лишних литров воды, прямо как в горбе оленя, которого вспомнили добрым словом на привале. Большинство инков съедало по одному тонкому кусочку мяса три раза в день, чтобы надольше растянуть запасы. Куско ел сразу по два и смотрел на подопечных тем же вызывающим взглядом, что и, так сказать, его брат от другой матери Чарли. Под прицелом автоматов спорить никому не хотелось, поэтому все мирились с его львиной долей. Цепь монотонно позвякивала, давая знать, что все под контролем.

Марсиане даже устроили некое подобие пикника, ведь их родной дом не изобиловал открытыми пространствами да еще с растительностью и небом. Они тянули время, которое, как казалось инкам, превратилось в дикий мед, свисающий с гнезда и растягивающийся все сильней и сильней, но никак не желающий капать вниз. В любую минуту здесь могли появиться дикси, и это сводило с ума.

Наконец морпехи двинулись дальше. Они отправили инков и лошадей к реке, а затем аккуратно, чтобы не свалиться с крутого склона, спустили туда свои вездеходы. Теперь вода плескалась прямо у ног, вызывая неприятные ощущения и порождая пугающие мысли о радиации. Нельзя было терять время. Глубина в самом мелком месте оказалась больше метра, а стремительный поток всеми силами пытался сбить с ног. Лошади испуганно топтались на берегу и ржали на всю округу. Инки пытались их успокоить не столько ради заботы о животных, хотя она, конечно, тоже была, сколько из страха привлечь внимание каннибалов.

Понемногу Лима и Пуно научили лошадей ладить с водой и стали осторожно переводить их на западный берег. Мешала натянутая между инками цепь, которую морпехи к тому же привязали к своим экзоскелетам. Вездеходы не смогли проехать по такой глубине, а потому их тащили вручную. Громоздкие машины постоянно застревали на подводных камнях, а быстрое течение давило им в бок и норовило перевернуть. Но сложнее всего было удерживать задние части машин выше уровня реки, чтобы ее губительные потоки не дай бог не смешались с запасами чистой воды. Баки, конечно, герметичны, но кто в здравом уме согласился бы из них пить, проведи они хоть минуту под радиоактивной водой?

Онега покорилась и через час уже оказалась позади. Сухие ветви далеких деревьев качались в такт завываниям ветра и легкими росчерками рисовали пейзаж безысходности. Когда путники были на том берегу, поляна и лес вокруг очистной станции казались живыми, реальными. Их оживляли сами люди. Теперь же окутанный краснеющим небом лес выглядел мертвой родинкой на теле тлеющей Пустоши. Он был хуже безжизненного клочка земли, он сам вытягивал жизнь из округи – из птиц, неба, воды и глаз смотрящих на него инков. Ужас перелетал на другой берег реки и захватывал чуткий взор. Лима смотрела на пустой лес недвижимая и не могла понять, как ничто может источать столько жути? Или там все-таки кто-то был, смотрел сейчас на нее своими серыми болезненными глазами, затерявшимися в тени деревьев? Несколько мутных точек и легкие движения тел, которые запросто можно спутать с покачиванием ветвей. Единственным, кто тоже почуял неладное, был Пуно. Несколько секунд они оба смотрели в омертвевшую даль, позволяли пейзажу сосать из себя жизненные силы и устремления, разрывать окровавленными клыками надежду. Деревья словно гнилые зубы, а над ними небо словно багряная пасть с язвами-облаками. Неужели этот берег со стороны выглядел таким же мертвым, пропащим, и только присутствие человека с его необузданной тягой к жизни наполняло это место душевным светом? Но скоро люди двинутся дальше, а вместе с ними отсюда уйдет этот неуловимый душевный свет, и лес со станцией окончательно погрузятся в тлеющее посреди черной дыры апокалипсиса забвение.