Читать книгу Век-волкодав - Андрей Валентинов - Страница 9

– …Удачи вам, товарищи! – Леонид широко улыбнулся. – Удачи и всяческий успехов!

Махнул рукой, точно на перроне прощаясь, взял со стола папку.

– Товарищ Москвин! – донеслось из угла. – А как же вы? Кто будет группой руководить?

Бывший старший оперуполномоченный взглянул недоуменно:

– Все вопросы, товарищи, в Сенатский корпус. Третий этаж, кабинет секретаря ЦК Льва Борисовича Каменева. Волнуетесь, что без начальства остались? Не беспокойтесь, пришлют.

Повернулся, шагнул к двери. За спиною – негромкий гул. Не ожидали! С утра прошел слух, будто товарищ Рудзутак от должности освобожден, а Техсектор распущен, к полудню из Сенатского корпуса сообщили, что вопрос еще решается, но любом случае на службе останется хорошо если половина сотрудников. Ко всему еще – сургучные печати на дверях, словно после визита ОГПУ. А если вспомнить, что подобное творится во всем Центральном Комитете, то поневоле задумаешься. В Главную Крепость по крайней мере пускают, а в здании ЦК на Воздвиженке караул стоит при карабинах и штык-ножах.

В Чудском монастыре печатей не было. Особый режим, своя охрана. Руководитель научно-технической группы Леонид Семенович Москвин имел возможность беспрепятственно собрать сотрудников, дабы сообщить пренеприятное известие: он переведен на другую работу, группа же будет формироваться заново. Из кого – новому начальству виднее. Пока говорил, в лица всматривался, словно перед расстрельной стенкой, когда приговор уже зачитан. Здесь смерть никому не грозит, но понаблюдать все равно интересно.

Коридор был пуст. Леонид устало повел плечами и направился в сторону своего бывшего кабинета. Хорошо, вещами не успел обрасти. То, что в ящиках стола, в портфеле уместиться, а сейф можно забрать целиком, вместе с содержимым.

Он хмыкнул, представив, что сейчас творится в коридорах и курилках. Зашевелился народ, забегал. Ткнули палкой в муравейник!

Чистку Центрального Комитета начали готовить еще в ноябре, когда Троцкий тяжело заболел. Однако к январю все вопросы утрясти не удалось, слишком лакомые куски приходилось делить Скорпионам. И заменить людей непросто, чуть не треть сотрудников подлежала скорому увольнению, в первую очередь сторонники покойного Льва и здравствующего Кобы. В качестве компенсации Сталину отдали военное ведомство. Как выразился злоязыкий товарищ Радек: «опричный удел». Пусть там своих сторонников и собирает, в Центральном Комитете отныне места «опричникам» нет.

Кто победил? Леонид не торопился с ответом. Скорпионов стало меньше, но схватка еще в самом разгаре. «Бухарин, Троцкий, Зиновьев, Сталин. Вали друг друга!»

* * *

Оказавшись в кабинете, товарищ Москвин первым делом открыл сейф и достал фотографии Тускулы. Их лучше забрать, вдруг сейф придет опечатывать комиссия? Лишние вопросы, лишние сплетни… Китайский чай в большой жестяной банке и купленную на Тишинском рынке мяту решил оставить. Традиция!

Замок портфеля щелкнул за секунду до того, как в дверь негромко постучали.

– Войдите!

В кабинет заглянула Сима Дерябина, дернула острым носом.

– Заходите, – кивнул Леонид. – И двери закройте.

Усадив гостью, товарищ Москвин не всякий случай лично проверил замок, затем, вернувшись к столу, положил перед Симой листок бумаги и карандаш.

– Составьте список сотрудников группы. Тех, кого прислал Рудзутак, не включайте. Кого именно, подсказать?

Сибирская подпольщица только носом повела. Леонид улыбнулся.

– Я за их лицами наблюдал. Очень поучительно! Этих всех – поганой метлой. Остальные – на ваше усмотрение, но если сомневаетесь…

Договаривать не стал, уж больно взгляд у товарища Дерябиной был выразительный. Карандаш завис над бумагой, резко клюнул, выведя единичку, опирающуюся на круглую скобку. Остановился. Бывший старший уполномоченный понял.

– Меня не пишите. Группой пока будете руководить вы.

Девушка, удивленно моргнув, коснулась ладонью губ, но Леонид покачал головой.

– Уже решено. Я скоро уезжаю, а кого попало товарищ Ким назначать не хочет. Группу временно подчинят Общему отделу, он огромный, на нас и внимания не обратят. Группой больше, группой меньше.

Карандаш вновь скользнул по бумаге. Товарищ Москвин подошел ближе, наклонился. «Технический сектор?» Ага, ясно.

– Техсектор, товарищ Дерябина, решено оставить. Он будет заниматься тем же, что и бывшая Техническая группа – на письма трудящихся отвечать. Зачем для этого нужен сектор, сам не знаю, но вроде бы его собираются нацелить на международные контакты по линии науки. Будут искать идейно близких изобретателей и конструкторов.

На это раз взгляд Симы был особо выразителен. Бывший старший уполномоченный нахмурился:

– Товарищ Дерябина, не впадайте в пессимизм. Помощь международного пролетариата в деле создания Вечного Двигателя переоценить невозможно!

Не выдержал, рассмеялся:

– Сектор – еще ладно, кому-то не захотелось штаты сокращать. Иное интересно. Знаете, кто будет руководить этой лавочкой? Ни за что не догадаетесь…

И вновь не удалось фразу закончить. Стук в дверь помешал – громкий, требовательный. Не костяшками пальцев, и даже не кулаком.

Листок бумаги исчез. Сибирская подпольщица деловито расстегивала маленькую кобуру при поясе. Вновь ударили. Товарищ Москвин прислушался, покачал головой:

– Приклад или рукоятка револьвера… Сима, в любом случае это за мной.

Ответом была веселая улыбка. Пистолет в руке, острый нос повернут в сторону двери. Бывший бандит по кличке Фартовый одобрительной кивнул. Сильна! Была бы с ним в Питере Сима, а не Сергей Пан с его дворянскими замашками, то и за границу можно было бы уйти. Вместе бы не пропали!

…Чекист Пантёлкин беззвучно оскалился. Ушли бы, как же! И словно воочию увиделось: Литейный проспект, раннее утро, предрассветный ноябрьский мороз. Они с товарищем Дерябиной входят в подворотню, Сима делает вид, что оступилась, пропускает его вперед, стреляет в спину…

– Спрячьте оружие, товарищ Дерябина. И кобуру застегните!

Открыл, даже не спрашивая. На тех, кто на пороге стоял, поглядел.

– Зачем по двери колотили? Вас что, не учили, как арест производится?

Двое крепких парней, – один в штатском, другой в знакомой светлой форме при петлицах, – переглянулись.

– Дерево больно толстое, – ухмыльнулся «штатский», – боялись, не услышите.

Второй – тот, что в форме, глядел серьезно. Осмотрел кабинет. Заметив Симу, неодобрительно дернул губами:

– На два слова, товарищ Москвин. Пожалуйста, в коридор.

Весельчак, закрыв дверь, развернулся, стер с лица улыбку.

– Товарищ Москвин, прошу одеться и пройти с нами. Вам велено передать…

Замолчал, на второго взглянул. Тот шагнул ближе:

– Слова из песни. «Мне зелено вино, братцы, на ум нейдет. Мне Россия – сильно царство, братцы, с ума нейдет.»

Бывший старший уполномоченный вздохнул:

Гостей он ждал ближе к вечеру, но кто-то оказался слишком нетерпелив.

* * *

Машина Бокия приткнулась к стене собора. Шторки закрыты, возле капота – крепкий детина в белом полушубке. Обыскивать не стал и документ не спросил, лишь взглянул очень внимательно. Подумав немного, пожевал губами, словно сомневаясь, наконец указал на заднюю дверцу:

– Сюда! В салоне не курить, голос не повышать, обращаться: «Товарищ Бокий» или «Товарищ Председатель Государственного политического управления».

Леонид, не став спорить, взялся за блестящий металл, открыл дверцу. Изнутри пахнуло теплом и бензиновым духом.

– Здравствуйте, товарищ Председатель Государственного политического управления!

Бокий, взглянув угрюмо, подвинулся, освобождая место, руку протянул.

– И тебе, Леонид Семенович, не болеть. Зря я тогда не настоял, чтобы тебя к нам вернули. Было бы одной проблемой меньше.

– Есть человек – есть проблема, – охотно согласился бывший старший оперуполномоченный. – Нет человека – нет проблемы.

Бокий взглянул недоуменно, и Леонид поспешил пояснить.

– Так о товарище Сталине говорят, о его кадровой политике. Когда Иосиф Виссарионович узнал, то очень обиделся.

Председатель ОГПУ неодобрительно покачал головой:

– Шутки у вас в ЦК… Человек есть – и проблема тоже есть. Леонид Семенович, ты помнишь Москвина? Ивана Москвина, он при тебе был заведующий отделом Петроградского комитета? Иван Михайлович, белесый такой, голову бреет. Он потом стал секретарем Северо-Западного бюро.

Леонид задумался, но ненадолго. Усмехнулся. «Надеюсь на ваш опыт, товарищ Москвин!» Еще один знакомец Черной Тени.

– Я его недавно у товарища Каменева встретил. То-то, показалось, что лицо знакомое! К нему Лунин, который Николай, по фамилии обращается, а я понять не могу. Интересно, он – настоящий Москвин?

Отвечать Председатель ОГПУ не стал. Сунул руки в карманы шинели, отвернулся.

– Мы с твоим начальником, с Кимом Петровичем, договорились. Я не буду вмешиваться в его дела, но за это получу определенные гарантии. В будущем – членство в Политбюро, а сейчас – контроль над Орграспредотделом. Заодно почищу там все до белых костей, так что Киму одна только выгода. Сам я в Генеральные не собираюсь, но Орграспред – это действительно гарантия от случайностей. Иван Москвин – мой друг, и, кстати, очень хороший работник. Кандидатура на заведование отделом уже согласована в Политбюро…

Бокий замолчал, потом резко повернулся:

– Что, не знаешь? Тебя хотят сделать его заместителем. Зиновьев хочет. Понравился ему Лёнка Пантелеев! Ты же теперь всем питерским – кровный враг, вот и будешь костью в горле. Откажись! Я с Кимом уже говорил, он на тебя кивает. Мол, приказать не могу, нельзя человеку карьеру ломать. Я его понимаю, лишние глаза в Орграспреде ему не помешают. Откажись, Леонид Семенович!

Товарищ Москвин еле заметно улыбнулся. Товарищ Ким – он такой! Отвечать, однако, не спешил.

– Во Францию, говорят, едешь?

Бокий резко обернулся, посмотрел в глаза:

– Ты работаешь по Парижскому центру, по бывшей Российской Междупланетной программе. Помогу! Скажи, что нужно.

Товарищ Москвин взгляд выдержал. «Гранатовая бухта. 15 мая, 7-го года. Тускула.». Вот оно!

– Два иностранных паспорта, один – на мою фамилию… А то, сам понимаешь… «У нас, братцы, пашпорты своеручные, своеручные пашпорты, все фальшивые.»

– Эстонские, – быстро перебил Бокий. – Сделаем.

– И две чековые книжки, номерные счета, банк в Швейцарии. Много не прошу, но так… Чтобы было.

В ответ – нежданная улыбка.

– Будет, Леонид Семенович. И со всем прочим поможем. Значит, договорись?

Товарищ Москвин протянул руку: Пожатие вышло крепким и резким, до боли в пальцах.

– Отлично! – Бокий уже не улыбался, скалился. – Помнишь, Леонид Семенович, я тебе перемены обещал? Вот они! Сейчас бы только шею не сломать. А должность ты получишь, дай срок, не зря тебя такой фамилией одарили. Но два Москвина – это уже перебор. Кстати, на чье имя второй паспорт? На Зотову Ольгу Вячеславовну?

Леонид взглянул изумленно. Глеб Иванович понял, покачал головой:

– Ну и зря. Девица правильная, хоть и с характером. Мой новый заместитель, он из Грузии, недавно ее встретил, так до сих пор губами причмокивает. «Слюшай, – говорит. – Такая дэвушка!»

– Такая, – согласился товарищ Москвин. – Как ты и сказал: кость в горле.