Читать книгу Ночной дозор. Умереть – непозволительная роскошь - Андрей Воронин - Страница 10

Патрик Глен, под кодовой кличкой Шнобель, отошел от первого шока и уже осмысленно отвечал на вопросы старшего оперуполномоченного по особо важным делам Северного округа, молодого, но перспективного лейтенанта Викентия Павловича Прошкина.

Первые сумбурные показания американец давал человеку совсем из другого ведомства, а точнее, пожилому майору ГРУ Илье Матвеевичу Звягинцеву. Однако, получив необходимую информацию и поняв, что иностранец мало в чем повинен и больше из него ничего не выкачать, люди из военной контрразведки, тщательно прошмонав всю редакцию, передали американского журналиста гражданским властям. Правда, они не отказались от своего подопечного, а только отошли на время в «тень», продолжая вести необходимый негласный надзор за развитием событий и контролируя ситуацию.

* * *

Старший лейтенант Викентий Прошкин недовольно поморщил конопатый нос, в котором с самого утра щекотало и чесалось. Возможно, молодого человека ожидала халявная выпивка, по народной примете, а возможно, по той же примете, он мог схлопотать по своей чувствительной и любопытной носопырке.

– Так, – с серьезным видом принялся за дело настырный старлей, – фамилия, имя, отчество.

Американец недовольно встал с места.

– Я же говорил…

Прошкин со всей силы стукнул по столу.

– Сидеть!

Журналист нехотя сел.

– Сижу!

Старший лейтенант грозно зыркнул на подозреваемого и стал барабанить пальцами по столу.

– Все это мы слышали, – усмехнулся Викентий, – а теперь перейдем непосредственно к делу, поминутно. – Следователь снова пододвинул к себе чистый лист бумаги и приготовился записывать показания. – Фамилия, имя, отчество.

Подозреваемый, поморщившись как от боли, медленно расправил плечи и, глубоко вздохнув, пренебрежительно бросил старшему оперуполномоченному:

– Патрик Глен, американский подданный, журналист, корреспондент газеты «Вашингтон пост».

Прошкин настороженно скосил глаза на иностранца.

– И документы имеются?

Американец суетливо полез в карман и достал документы, с которыми не расставался в Москве ни на минуту, разве что в ванной или в постели с русской проституткой.

– Как полагается!

Патрик Глен небрежно протянул свой паспорт гражданина США и удостоверение журналиста.

– Please!

Старлей поднял голову и недовольно посмотрел на подозреваемого.

– Что?

Шнобель виновато усмехнулся.

– По-жалуй-ста по-русски…

– А-а… – протянул Прошкин и, решив блеснуть познанием английского, вологодский парень небрежно бросил: – Yes, yes… обэхээсэс!

В свою очередь лицо американца нервно дернулось, и он непонимающе посмотрел на Прошкина.

– Простите, не понял!

Старлей хмыкнул.

– А тут и понимать нечего, – сказал следователь, – поговорка у нас такая! Одним словом, это тогда, когда твое дело труба, кореш!

Лицо Патрика в недоумении вытянулось.

– Нет, я трубку не курю, – признался капиталист, – я курю сигареты!

Старший оперуполномоченный обреченно покачал головой и вдруг с новым запалом перешел к делу.

– Ладно, это к делу не относится, – сухо отрезал он. – Расскажите, как вы оказались на месте преступления и с какой целью.

Американец тяжело вздохнул и в который раз стал повторять свою историю.

– Я американский подданный, – начал журналист, – приехал в Россию по заданию своей редакции освещать демократические преобразования в вашей великой стране.

– Ну, это мы уже слышали, – резко оборвал американца Викентий, – ближе к делу.

Патрик кивнул рыжеволосой головой и, шмыгнув большим носом, продолжал:

– Хорошо… Сегодня утром мне позвонил господин Гришин, главный редактор газеты «Новый век», и сообщил, что у него есть интересный материал.

Старлей с любопытством и подозрением вонзил свои колючие зеленые глаза в рассказчика.

– Какой материал?

Глен удивленно развел руками.

– Об этом он мне не сказал.

Прошкин ехидно усмехнулся.

– Вы что, господин Глен, – саркастически заметил следователь, – нас тут за идиотов принимаете?

Журналист сделал обиженное лицо.

– Почему вы так решили?

– Неужели вы думаете, что я вам поверю в то, о чем вы мне тут плетете? – произнес Прошкин. – Да вы, иностранцы, и шагу не сделаете, если вам это невыгодно!

– Конечно, – согласился Шнобель, – бизнес есть бизнес!

Старший лейтенант Прошкин начал выходить из себя. Он уже более или менее представлял сложившуюся ситуацию и понял, что спецы отдали им этого урода как ненужный, отработанный материал. Патрик Глен не был замешан в убийстве коллектива редакции газеты, – тут и слепому было видно. Однако какая-то связь все же между ними была, и Прошкин чувствовал это. Но с какой стороны к нему подойти, следователь не знал. Да и на чем поймать этого зажравшегося прощелыгу? Прямых улик пока нет, а следовательно, нужно приносить извинения и отпускать журналиста до прояснения ситуации.

Единственное, чем мог помочь Патрик, так это рассказать, чем же Гришин заинтересовал американца, но тот явно не хотел этого выкладывать следствию…

– Значит, господин Глен, – задумчиво произнес Викентий, – вы не хотите объяснить нам причину вашей встречи с Гришиным?

Патрик недовольно насупился.

– Я уже вам сказал, – сухо произнес журналист, – господин Гришин сообщил, что есть интересный материал из жизни столичного бомонда…

– А поконкретнее можно?

– Нет! – отрезал иностранец. – Гришин сказал, что это будет для меня большим сюрпризом.

Следователь Прошкин невольно усмехнулся, вспомнив, что пришлось почувствовать Патрику Глену по приезде в редакцию.

– Да уж… – вздохнул старлей, – сюрприз, конечно, удался на славу!

Патрик ничего не ответил, а только побледнел при воспоминании жуткой картины.

– Это мы можем! – произнес Прошкин.

Американец покачал головой.

– Ужас!

– Не то слово, – причмокнул старлей и, отодвинув почти чистый лист допроса, встал из-за стола: все равно писать было нечего. – Ну а подозрительного ничего не заметили?

– В каком смысле?

– Когда ехали на встречу, – пояснил старлей, – может, видели кого-нибудь…

Американца передернуло: он вдруг сразу вспомнил злые, хищные глаза, которые до сих пор приводили его в трепет. Патрик решил некоторые козыри оставить при себе: чем меньше власти будут знать, тем больше шансов вернуть необходимые материалы о «золотой рыбке».

– Нет, господин полицейский, – твердо заверил иностранец собеседника, – никого не видел и ничего полезного для следствия вспомнить не могу.

– Ничего?

Журналист встал.

– No! – ответил Глен и решительную встал. – Мне больше нечего вам сказать – это во-первых, а во-вторых, я американский подданный и официально заявляю, что мне необходимо связаться с американским посольством, с мистером Джоном Маккоуэллом!

Прошкин успокаивающе взмахнул рукой.

– Не беспокойтесь, господин Глен, – заверил старлей, – мы права и обязанности иностранных граждан прекрасно знаем: уже сообщили в ваше посольство и связались с консулом.

– И каков результат?

– Господин Маккоуэлл прибудет с минуты на минуту прямо сюда.

– Прекрасно!

Патрик Глен присел на стул, заложив ногу за ногу, и демонстративно достал из кармана коричневого пиджака изящный серебряный портсигар.

– Надеюсь, здесь курить позволительно?

– Да, пожалуйста!

Прошкин пододвинул пепельницу, очень напоминающую банку из-под консервов.

– Спасибо!

Патрик Глен закурил, а следователь Прошкин, дописав на листе несколько предложений, аккуратно подал его иностранному гражданину.

– Попрошу вас ознакомиться и расписаться.

Американец недовольно взял лист бумаги и внимательно прочитал написанный текст.

– Все верно? – поинтересовался старлей.

– Да.

– Тогда подпишите.

Прошкин хотел протянуть Патрику шариковую ручку, но тот небрежно достал свой «Маркер» и размашисто черканул на бумаге свою подпись и число.

– Please!

– Спасибо!

Старший лейтенант осторожно взял лист и аккуратно положил его в папку.

– Я свободен?

Глен нетерпеливо встал.

– Секунду…

Неожиданно в кабинет вошел пожилой мужчина в милицейской форме.

– Викентий Палыч, – доложил старшина, – из американского посольства прибыли…

– Хорошо, Остапчук, – сказал старлей и повернулся к иностранцу. – Вы свободны!

Патрик Глен надменно кивнул головой.

– И вам того же… – тихо прошептал Прошкин в ответ.

* * *

Когда двери кабинета закрылись, старший оперуполномоченный по особо важным делам Викентий Прошкин дал волю своим чувствам и «богатому» словарному запасу народного лексикона.

– Ну, бля… – заорал конопатый следователь, – Ну, мудилы! Очередной «висяк» на наш отдел повесили! Да еще иностранца прип-плели, е… вошь!

Прошкин стал заикаться от негодования и возмущения.

– Нет, ты понял, Константиныч, – распылялся старлей, – эти говнюки гэбисты насрали, а нам теперь убирай за ними!

– То шо, Палыч, – устало произнес старшина с хохляцким акцентом, – это цветочки, а уси ягодки впереди! У прошлым мисяци в Южном округе та сама картина була, тилькы с совместной фирмой…

Прошкин не курил, а когда был на взводе, «прижигал» нервные окончания или водкой, или на худой конец жевательной резинкой. Его раздражение было прямо пропорционально количеству потребляемой жвачки. На сей раз он забросил себе в рот аж три подушечки «Стиморол».

– И че?

Старшина хитро усмехнулся.

– А шо… – угрюмо вздохнул хохол, – вси про всих зналы, а дило закрылы…

Старлей недовольно поморщился, не улавливая намека старшины Остапчука.

– Ты на че намекаешь, старый пердун?

Старшина равнодушно пожал могучими плечами.

– Да ни на шо, Викентий, – спокойно ответил Кузьма Константинович, – просто того следчего, яки тэ дело вел и след простыв. Где вин? Никто его боле не бачив! Это дело темное… Гэбисты не зря там ошивались!

Прошкин присел на стул, но ему не сиделось, и он снова стал расхаживать по кабинету.

– Хватит байки травить, Константинович! – зло выпалил старлей. – Я и без тебя знаю, что дело с запашком, однако хош не хош, а повозиться с этим дерьмом нам придется.

Старшина пожал плечами.

«Набегавшись», следователь сел за стол.

– Давай сначала и по порядку… – серьезно и по деловому начал Прошкин. – Убийство произошло около двенадцати часов дня.

– Да.

– Что мы имеем?

– Пять трупов.

Старлей вздохнул.

– Пять трупов и двух свидетелей…

Старшина усмехнулся и, закурив папиросу, ехидно добавил:

– Один из них иностранец-засранец, а други – дурны!

Старший лейтенант поднял на Остапчука настороженный взгляд.

– Че с компьютерщиком Слесаренко?

– А ни че, – развел руками пожилой человек, – вин уже не жилец – прямым рейсом отправлен у психбольницу.

Прошкин сокрушенно покачал головой.

– А еще совсем пацан… – тихо прошептал старлей. – Не люди, а звери! Ни капли человеческого!

Если бы курносый следователь знал, что Макар Лигачев заменил молоденькому парнишке смертную казнь на пожизненное заключение, то, возможно, изменил бы свою точку зрения относительно «капли», но, думается, ненамного…

Помолчав несколько секунд, Прошкин возобновил разговор.

– Что мы еще имеем? – задал вопрос Викентий.

Старшина хитро скосил глаза.

– Константиныч, – произнес старлей, – ты, кажется, имеешь что-то сказать мне?

Остапчук хмыкнул в кулак.

– Вин какой быстрый!

Глаза у Прошкина загорелись: Викентий давно работал со старшиной и хорошо знал его причуды. Если он начинал валять дурака, значит, в его руки попалась зацепка.

– Ну давай, старый пердун, не томи! – нетерпеливо подгонял старлей подчиненного.

Остапчук серьезно посмотрел на начальника.

– Сынку, килькы горилки ставишь?

Прошкин махнул рукой.

– Если по делу разговор, Константиныч, то до усрачки! – пообещал старший лейтенант и указал на сейф, в котором постоянно находились спирт или водка.

Остапчук усмехнулся и затушил папиросу.

– Тады наливай! – махнул рукой старшина. – Одна гарна дивчина, годков эдак восьмидесяти…

– Ну, ну…

– Бачила, як возле редакции стояли две легковые машины… – сказал старшина и кивнул головой на сейф, в котором томились дары Бахуса.

– Успеем, успеем, – успокоил старлей приятеля и встал из-за стола, – не тяни кота за хвост!

Старшина вздохнул и стал докладывать дальше.

– Одна була «Жигули», – многозначительно произнес хохол, – а друга – иномарка…

Прошкин закрыл на ключ кабинет и достал из сейфа «боеприпасы».

– А кого-нибудь из «жокеев-наездников» твоя красавица видела? – наливая в стаканы спирт, выпалил старлей.

Старый служака, еще советской закалки застойных времен, медленно поднял свою пайку и, не разбавляя спирт, одним махом опрокинул себе в рот.

– А як же, – шумно выдохнул старшина, занюхивая огненную воду огромным кулаком, – целая банда: четыре чоловика и одна людына… – вельми гарна дивчина!

Старший лейтенант не совсем понял, о какой «гарной дивчине» ведет речь старшина, а чтобы быстрее и доходчивее дошел смысл сказанного, он решил не томить себя и подлечил свою нервную систему крепким напитком.

– Так про что это ты, Константиныч, только что говорил? – выдохнул этиловые пары следователь. – Че-то я не совсем догоняю…

– И я про то… – согласился умудренный жизнью хохол, наливая по новой в стаканы спирт и продолжая свой рассказ.

Прошкин задумчиво ковырял свой конопатый нос, который его никогда не подводил, и с интересом вслушивался в каждое слово собеседника. А тот, кстати сказать, рассказывал весьма любопытные и полезные для следствия факты. Вырисовывалась довольно-таки интересная картина…