Читать книгу Пушкин и пустота. Рождение культуры из духа реальности - Андрей Ястребов - Страница 10

Литература не озаботилась подсказать юноше, какими должны быть друзья и учителя.

Молодому герою необходим друг или наставник. На роль доброго и понимающего старшего товарища родители, как правило, не годятся. Самое скромное собеседование с отцом нередко заканчивается, как в чеховском рассказе «Тяжелые люди», семейной сварой. Рассорившись с близкими, юный герой тотчас начинает мечтать о том, чтобы бросить опостылевший дом, пойти далеко-далеко, обязательно без шапки, «в рваных сапогах и без копейки денег», чтобы на сотой версте его догнал «встрепанный и испуганный отец» и начал просить вернуться или принять деньги. Тщетны родительские мольбы, нет, юноша-фантазер «даже не взглянет на него, а все будет идти, идти», и где-нибудь, «обессиленный и умирающий от голода, свалится и умрет. Его труп найдут и во всех газетах появится известие, что там-то студент такой-то умер от голода…».

Все юноши – мечтатели. Фантазийные образы часто делаются единственным способом преодоления душевных мучений и становятся той духовной практикой, которая с причудливостью гротеска противостоит реальности. И начинают мерещиться юноше видения – одно слаще другого: здесь и дорожные приключения, и разбойники, а «то еще лучше, попадет он в большой помещичий дом, где узнав, кто он, поят и кормят его, играют ему на рояли, слушают его жалобы, и в него влюбляется хозяйская дочь-красавица».

Нередко одинокому юноше литература с готовностью предоставляет самые сомнительные варианты избавления от сиротливого одиночества. Пушкин сводит Ленского с Онегиным, в качестве наставника Растиньяку Бальзак подбирает Вотрена. Печальный итог отношений пушкинских героев мало удовлетворяет юношу-читателя. Он предпочитает более сильные страсти, даже если о них повествует профессиональный преступник. Никакие поэтические образы и цветистые метафоры не сравнятся с лекцией об истинной дружбе, которую Вотрен читает своему подопечному: «У меня страсть жертвовать собой другому человеку. Я глубоко заглянул в жизнь и признаю только одно подлинное чувство: взаимную дружбу двух мужчин. Много ли найдете вы людей такой закалки, чтобы они, когда товарищ скажет: „Идем, зароем труп!“ – пошли, не проронив ни звука, без надоедливой морали? Я делал это».

Повторимся: юноше и молодому человеку нужен совет доброго наставника. Это аксиома. Но кого назначить на эту ответственную роль? Вотрен не годится – слишком криминален. Родительские рекомендации настолько патриархальны, что произносить их при постороннем все равно что в очередной раз цитировать «Домострой». Байрон, Мюссе или Шенье запутывают нашего юношу противоречивостью советов и запугивают озлобленностью оценок.

Своей льстивой откровенностью, тяжеловесными обобщениями, проповедью добродетелей и провокационностью философских экспериментов, применением психоанализа к очевидным вещам литература дезориентировала юношу. И тут подоспел возраст, когда следует делать самостоятельный и непременно опрометчивый выбор. Юношу потянуло к самостоятельному чтению.