Читать книгу Доула. Начало пути. Повесть - Андриана Юдина - Страница 3

– Соломонова! Олеся! Ну что такое, на всех мои уроках спит!!! – Ольга Михална, я не сплю, я задумалась! – Олеся, как не стыдно! Неужели совсем не интересна гинекология? Ты же сама женщина, у тебя две дочки растут, и такое пренебрежение к важному предмету! – Ольга Михална… – Олеся!!! У тебя учебник открыт не на той странице, ты меня не слушаешь совсем! Ты слышала мой вопрос? – Ольга Михална, я с ночной смены, отвлеклась немного, сегодня ночь непростая была… Повторите, пожалуйста, вопрос. – Олеся, я-то чем виновата в твоей ночной смене? Переходи на вечернее! Вопрос был по предыдущей теме: признаки второй стадии родов. Что-то можешь сказать? – Да, конечно! Признаки начала второго периода родов – это потуги, полное раскрытие шейки матки и опускание головы младенца в тазовое дно. Схватки продолжаются, маточные сокращения всё больше продвигают малыша по родовым путям. Потугами называют одновременное сокращение мышечных волокон брюшины, диафрагмы и промежности. – Ещё? Важный признак?

После излития околоплодной жидкости схватки временно прекращаются. – Какие могут быть осложнения? – Ну… при тазовом предлежании плода, например… или слабость родовой деятельности… кровотечение может быть, разрыв матки… – Как предотвратить такие осложнения? – Мониторить положение плода с помощью узи-сканирования, обучать женщину правильному поведению во время родов, если принимает лекарства – предупредить об ограничении аспиринсодержащих…

Звенит глухой звонок, больше напоминающий сработавшую авариную сирену. Ольга Михайловна, в коричневом в клетку миниатюрном пиджаке и такой же обтягивающей юбке до колен, цокая каблучками, подходит к своему учительскому столу. Качая головой с отбеленными кудрями, наклоняется над журналом, ставит оценку. Вслух ничего не говорит. Она любит свой предмет, она хороший врач-гинеколог в прошлом, но у нее нет детей, и второй период родов она знает только снаружи. А Олеся знает его изнутри…

Студенты собирают сумки, толкаются в дверях – нужно переходить в другую аудиторию. Олеся тоже берет аккуратный бежевый рюкзачок с учебниками, и медленно выходит из аудитории, пропуская тех, кто входит. В столовую все равно не достояться за 10 минут, она достает запеченую сосиску в тесте, присаживается на подоконник. Смотрит в окно, на длинные ветки с липкой беззащитной зеленью, выбухнувшей из почек… Скоро будет совсем тепло… уже пахнет вовсю нвой жизнью, новыми надеждами, мальчишки уже без курток ходят… Скоро Аришке 6 лет, надо к школе готовить. Олеся улетает в другую весну, где она еще не знает, что такое второй период родов…

– Ваня, я беременна!!! На этот раз точно!!! Ты рад?

– В смысле? А какой срок? К врачу ходила? Сейчас же делают этот… мини… Ну, который вакуумом…

– Ваня?.. Каким… вакуумом? Ты говорил, что очень любишь меня? Вчера?..

– Лесь, я тебя люблю, тебя, а для детей еще совсем не готов. Я еще сам не пожил! И на что?!

– Ваня…

– Олеся! Если ты сейчас решишь этот вопрос, все будет как прежде. Если нет – я не знаю, чем тебе помочь.

– Вань…

Олеся улыбалась, счастливо сияя голубыми глазами, обняв свой пока еще плоский живот сверху и снизу. Ваня был ее первой любовью, первым мужчиной, они были вместе уже три года. Ни разу ей не пришло в голову, разобраться, почему они живут в ее крошечной коммунальной комнате, в то время как Ванина мама живет в четырехкомнатной квартире напротив Владимирского собора. Ведь это квартира Ваниной мамы, не Олесина. Поэтому, наверное… Три года – большой срок, Олеся привыкла к тому, что она «с Ваней». А то что все продукты в холодильнике куплены на ее деньги, и пододеяльники, и носки даже Ванины… Они же вместе, они же семья! Казалось, само собой понятно, что вот-вот они поженятся…

Ванина мама приехала на другой день. Ну, точь в точь, «Москва слезам не верит»! В норковом полушубке с красивыми переливами светло-серого в серебристо-белый, без шапки, с красным шарфиком на шее. Сапоги выше колен перетекали в обтягивающие черные брюки. Волосы заботливо уложены, волосок к волоску, макияж как для похода в театр, неяркий. Зачем этот шарфик красный, думала Олеся, если губы с темно-коричневой помадой… Тогда бы и шарфик бордовый…

– Олеся, я ценю твои умственные способности, так рассчитать не каждая сможет. И квартира в центре исторического Петербурга, и коттедж двухэтажный в Парголово, отлично все продумала. Но только я эти розовые слюни подтирать не буду. Хочешь устроить свою жизнь – наилучшие пожелания! А моему сыну еще учиться нужно, на ноги вставать, а не о пеленках думать! Если нужны деньги на врача – я готова помочь, и даже подсказать, к кому можно обратиться, чтоб потом волосы на голове не рвать. Но вот эти манипуляции с намеками на загс – это не пройдет, не надейся!

Олеся все так же улыбалась, обнимая свой живот. Зачем она приехала, эта женщина? Разве этот спектакль стоил того, чтобы ехать через весь Питер, нагибаться перед крошечной дверью, ведущей из кухни коммуналки в ее, Олеси, комнатку? Здесь она не нужна, эта женщина… И деньги ее никому здесь не нужны…

Ваня унес даже книги, которые они вместе покупали. Даже полку для книг…

Ни одной минуты Олеся не размышляла, сразу отодвинувшись внутри от этих предателей. Сосредоточилась на предстоящем Празднике встречи с малышкой.

Аришка родилась с карими глазами, точно как у Ваниной мамы, и глаза эти были самыми любимыми для Олеси… А улыбка была Олесина, Аришка улыбалась даже во сне…

С Сережей они познакомились на свадьбе Наташи. Олеся и Наташа вместе росли в детдоме, были роднее чем сестры. Наташа ничего про своих родителей не знала, и для нее Олеся была самым близким существом на свете. Свадьбу играли молодежную, кто что принес с собой, вот и свадьба. Главное, что Сашка хороший, настоящий!

Сережа, Сашин друг, выглядел уверенным и авторитетным среди своих друзей. Поднимал тосты, говорил красиво, многоступенчато. Впечатлил своей эрудицией. Казался надежным… Это потом Олеся поймет, что друзья ему нужны для бесплатной выпивки, и весь этот авторитет – суть позерство и манипуляция теми, кто в нем нуждался.

Когда Олеся сказала Сереже, что она беременна, ответ был еще проще, чем у Вани: – Ну и зачем ты мне это сказала? Это твои женские дела, сама их и решай. Я ерундой этой не буду заниматься, меня друзья ждут! Пока!

Ерундой… Настена в животе не знала, что ее назвали «ерундой». Олеся чувствовала настоящую тревогу. Как Аришка-то будет, пока она доходит на последних сроках? Только 2 годика ей исполнится, еще на ручки просится… Надо с кем-то договариваться. Отцу нельзя оставить. Мать она не видела с 10 лет. С Сережиной мамой даже говорить не стоит, она со своим сыном не знает что делать…

Второй период родов был стремительный, после стимуляции схватки не давали передохнуть – в 11 сошли воды, в 15—15 уже надели бирку на ручку. За открытым окном стоял август, дождей пока не было, еще можно успеть походить в легком коротком платьице…

Олеся позвонила Сергею: – Дочка у нас с тобой родилась! – У кого «у нас»? Я тебе сказал, не отвлекай меня, когда я с друзьями! Сто раз говорил!

А глаза-то у Настены зеленые, прозрачные, и разрез глаз миндалевидный. В Сережу. Красотка получилась… Говорят, когда девочка на папу похожа – счастливая будет!

И с точно такой же улыбкой, как у Олеси! Теперь две улыбки спали в кроватках…

…Олеся смахнула слезу, скомкала пакетик из-под сосиски, поискала куда бросить – ладно, потом, пока в кармашек рюкзака. Плакать совсем не время, сейчас тушь потечет, да и студентов вокруг много, начнутся вопросы – что случилось, кто обидел. Никто не обидел. Весна… На последнюю пару Олеся решила сегодня не идти, а забрать девчонок из садика пораньше.