Читать книгу Мнимая реальность - Англия Полак - Страница 7

Кто-то хлопнул Рэйна по плечу, от чего он дернулся и поднял голову. Заботливая рука поставила перед ним кружку с горячим кофе.

– Ты чего, всю ночь здесь провел? – Сочувственно спросил Пит.

– Да, я тут бумажки просматривал. Видимо, задремал, – Рэйн отхлебнул кофе и довольно промычал.

– Тебе бы жениться, Рэйн, – хихикнул Пит.

– Нет, спасибо. Мне вполне хватает Сэнди.

– Она вчера опять была с тобой? – Пит сел рядом.

Рэйн кивнул.

– У вас снова это было?

Рэйн опять кивнул. Пит недовольно цокнул языком:

– Слушай, ты мне друг. А друзьям я плохого не посоветую. Завязывай ты с ней.

– Да там завязывать то не с чем. Просто секс, – Рэйн пригладил взъерошенные волосы.

– Я об этом и говорю, – Пит нагнулся к самому его уху и прошептал. – Сэнди, конечно, девушка привлекательная. Но не стоит на ней зацикливаться. Ты знаешь, что…

Монолог Пита прервал телефонный звонок. Рэйн снял трубку.

– Да? – Он сделал жест Питу помолчать. – Хорошо, выезжаем.

– Что случилось?

– Звонил Виткес. Погиб еще один пациент.

Мужчины прыгнули в машину. Рэйн надавил на газ.

– Тебе лучше прекратить с ней встречаться, – снова начал Пит.

– Ты о чем?

– О Сэнди.

– Пит, давай я сам решу, что и когда мне прекращать, – буркнул Рэйн в ответ.

– Ты не понимаешь. Она поиграет с тобой и бросит, как котенка. Я не хочу, чтобы ты потом страдал.

– Я взрослый мужчина.

– Сэнди переспала с большей половиной участка. Кроме меня и еще пары старичков. Тебе самому не противно?

Рэйн пересек ворота больницы и заглушил мотор:

– Давай потом поговорим.

Они вышли из машины и двинулись к зданию. На лестнице их ожидал доктор Виткес. Он был немного взволнован, что совсем не сочеталось с его холодными чертами лица.

– Здравствуйте, доктор Виткес.

– Добрый день, детектив Рэйн.

Рэйн кивнул на Пита:

– Это детектив Ларсен.

– Приятно познакомиться, детектив Ларсен. – Кивнул доктор и протянул руку. – Идёмте.

Рэйн и Ларсен проследовали за Виткесом по уже знакомому пути.

– Сегодня утром один из санитаров обнаружил Рональда Ореста мертвым, – начал Виткес, когда они остановились перед дверью в палату.

Виткес пропустил детективов вперед. Перед ними на полу лежал холмик, накрытый белой простыней. Рэйн надел перчатку и, присев на корточки, откинул ткань. Под тканью лежал труп Рональда.

– Его никто не трогал?

– Нет. Санитар только прикрыл его простынкой. Я решил сначала позвонить вам.

Рэйн поднялся.

– Хорошо. Пит, вызывай коронеров и экспертов.

– Ага, – отозвался детектив, доставая телефон.

Рэйн стащил перчатку, и, свернув ее, бросил в ведро.

– Доктор Виткес, постарайтесь не выпускать пациентов из палат, пока мы тут все не закончим.

– У нас по расписанию завтрак, а после него тренинги. Я не могу нарушать режим.

Рэйн поджал губы:

– Как скажете. Тогда выведите всех в зал и никого сюда не впускайте.

– Конечно. Том, Билл! – Окрикнул доктор.

– Пит, проследи. А я пока побеседую с доктором Виткесом, – тихо проговорил Рэйн.

Они поднялись на лифте на пятый этаж. В сопровождении охранника, не выпускавшего их из виду, миновали коридор и вошли в кабинет. Виткес достал из ящика папку и протянул её Рэйну:

– Рональд нарисовал это вчера.

Первые несколько рисунков были похожи на бессмысленную мазню, которую обычно принимают за современное искусство. А вот остальные заинтересовали Рэйна. На первом рисунке Рональд нарисовал мужчину, стоявшего у окна. Это был Берни Лазури. Он нарисовал его таким, каким нашел Том Уильямс. На втором рисунке был изображен Джон Диккенс. Рональд в точности передал тот жуткий момент, который и привел его к смерти. На третьем рисунке детектив Рэйн увидел себя – во время первой встречи с доктором Виткесом. На четвертом – снова Рэйн, стоящий в холле с блокнотом, чем-то ошеломлённый, с бесцельно блуждающим взглядом. И наконец, на последнем рисунке был сам Рональд, лежащий на полу.

– Вы изучали рисунки, доктор Виткес?

Он кивнул.

– Что-нибудь странное заметили?

– Да. Я заметил его перемену настроения. Рональд был пейзажистом. А пейзажисты редко когда пишут портреты. Причём сразу столько, – Виткес встал напротив Рэйна. – Очевидно, что-то повлияло на него.

– Что же это могло быть?

Виткес пожал плечами.

– Все возможно. Потеря друга. Новое знакомство. Симпатия. Привязанность. Честно скажу, когда я смотрел на его рисунки, они меня немного встревожили. В них чувствуется какое-то напряжение.

– Да, я это тоже почувствовал.

– Рисунки слишком резкие, холодные. Я бы сказал, Рональд испытывал глубокий стресс, когда писал их.

Рэйн снова пролистал рисунки.

– Вы заметили, доктор Виткес, что Рональд нарисовал еще одного персонажа? Он, кстати, есть на всех рисунках. У Лазури и Диккенса за спиной. У вас в кабинете, в холле. Напротив Рональда. Кто это мог быть? Что хотел этим сказать Рональд?

– Может, это души умерших, что бродят по больнице? – Предположил доктор.

Рэйн задумался.

– Какие лекарства принимал Рональд?

– Карбонат лития. Рональд страдал маниакально-депрессивным психозом. Вы же знаете, художники очень мнительные, чувствительные люди. И в одно утро Рональд изменился. Стал нести бред. Вроде того, что зло должно прийти, что оно уже рядом. И так далее…

Рэйн кивнул:

– Я могу взять рисунки?

– Да, конечно.

– Ну, пойдемте.

У палаты Рональда раздавались голоса и щелканье фотоаппарата. Рэйн передал папку с рисунками Питу и заглянул в палату. Тело уже упаковали в темный мешок и погрузили на носилки.

– Узнал что-нибудь? – Спросил Пит.

– Как всегда. Ничего.

– Слушай, можно я поработаю с нашим доктором? А то он мне что-то не нравится, – пробубнил Пит, открывая папку. – Это что?

– Рисунки Рональда.

– Осталось их только в рамочку повесить, – хмыкнул Пит и обратился к доктору, стоявшему неподалёку. – Доктор Виткес, а часто в вашей больнице такое происходит?

– Прежде никогда не было.

– А что же сейчас изменилось?

– Откуда мне знать? – возмутился Виткес. – Я бы и сам рад узнать причину.

Пит лишь неопределённо кивнул в ответ.

Тело Рональда увезли. Рэйн вошел в палату, озираясь по сторонам:

– Ну как, ребята?

– Отпечатков не так много, – протянул мужчина в очках.

– Детектив Рэйн, – окликнул Том. Он переминался с ноги на ногу. Парень заметно нервничал. – Можно вас?

– Что-то случилось? – Насторожился Виткес.

– Нет, доктор, – санитар коротко взглянул на него и перевел взгляд на Рэйна. – Я хотел кое-что сказать. Когда я обнаружил Рональда, он был еще жив.

– То есть, как это жив? – Удивился доктор.

– Я опустился к нему, чтобы прощупать пульс. А он вдруг схватил меня за рубашку и сказал…

– Сказал?! – Перебил Виткес. – Это невозможно! Ты ошибся.

– Нет, доктор. Рональд говорил.

– Такого просто не может быть!

– Да почему не может? – Не понял Рэйн.

– По словам родственников, когда Рональд начал нести бред, они сказали, что закроют его в больнице, если он не перестанет. Тогда-то Рональд и перестал говорить. Он просто-напросто вырезал себе язык. Так что это невозможно.

– Доктор, я отчетливо слышал, как Рональд сказал: «Он здесь». А потом он передал мне это, – Том протянул листок, сложенный в несколько раз. Рэйн развернул бумагу, и его глаза моментально округлились. На бумаге было изображение Луны. Ее лицо в полупрофиль, с устремленным в сторону взглядом. Рэйн несколько минут молча разглядывал рисунок. Ноги сами привели его к месту, где недавно было тело Рональда. И вдруг он понял. Вернее, ощутил, что должен сделать, чтобы понять, что хотел сказать Рональд. Рэйн осмотрел кровать, заглянул под неё, а затем попытался сдвинуть с места.

– Они привинчены к полу. В целях безопасности, – вставил доктор Виткес.

– Нужно отодвинуть кровать. Принесите отвертку! – Скомандовал Рэйн.

– Что ты задумал, Рэйн? – Прошептал Пит. Ему совсем не нравилось безумное выражение лица напарника.

Когда отвертка оказалась у него в руках, Рэйн снова скомандовал:

– Пит, помоги мне!

Мужчины взялись за спинки кровати, и та со скрипом сдвинулась в сторону.

– Будь я проклят, – прошептал Пит.

Рэйн подошел к стене и присел на корточки.

– Кажется, у нас есть второй кусочек головоломки, – с улыбкой протянул он, разглядывая надпись.

Монотонные шаги глухо отдавались в коридоре. Детективы двигались вдоль бесконечной серой стены. Нос щекотал некий сладковатый запах. В свете тусклой лампы все казалось мрачным и зловещим. Они остановились перед дверью с большой металлической ручкой, толкнули её, и вошли в просторное помещение. Здесь запах был куда сильнее, а свет ярче. В глазах зарябило. Справа от двери стоял холодильник, где обычно держали покойников. Слева – стол, за которым сидел мужчина. Склонившись над клавиатурой, он что-то быстро печатал. За его спиной стоял шкаф с папками и книгами, а рядом – небольшая столешница с кофейником и микроволновкой.

Мужчина поднял глаза, улыбнулся и подошёл к гостям, чтобы пожать им руки.

– Привет, детективы.

– Блум, ты здесь еще и обедаешь? – Брезгливо поинтересовался Пит.

– Мало того, я здесь ещё завтракаю. А иногда и ужинаю, – рассмеялся Блум, достал сотовый телефон и набрал чей-то номер. – Сэм, ты сможешь подойти? Тут детективы пришли. Ага, понял. Конец связи. Ну, рассказывайте.

– Это ты нам расскажи. Есть что интересное?

Блум подошел к холодильнику.

– Много интересного, господа, – он выдвинул ящик и откинул простыню. – После смерти, в связи с прекращением обменных процессов, тело по физическим законам источает тепло до тех пор, пока его температура не сравняется с температурой окружающей среды. Охлаждение начинается с открытых частей тела. На скорость падения температуры влияют температура окружающей среды, влажность, движение воздуха, а также внутренние факторы: упитанность, индивидуальные особенности организма, причина смерти, наличие и характер одежды и другие. Нормальной температурой тела считается 36,6– З6,8°С. От неё и ведется отсчет. Но у этого мистера температура тела не изменилась. Вы можете сами убедиться в этом. Он все еще теплый.

– Его нашли только утром. Может, он еще не успел остыть, – предположил Пит.

– Трупное окоченение обычно появляется через два-три часа. Сразу же после смерти наступает расслабление мускулатуры, которое приводит к отвисанию челюсти, конечностей, к подвижности в суставах. Мышцы становятся мягкими на ощупь. Но ввиду отсутствия всех этих признаков я бы сказал, что этот мужчина просто спит.

– Ты хочешь сказать, что этот человек жив? – Удивился Рэйн.

– Нет-нет. Он мертв. Но по непонятным мне причинам и вопреки всем физиологическим законам его тело сохраняет прежние функции.

– Это как так? – Пит почесал затылок.

– Вот так вот. Установить точное время смерти по высыханию так же не представляется возможным.

– Высыхание? – Скривился Пит. – Это что еще за дрянь?

– Частичное высыхание наступает в первые минуты после смерти и зависит от испарения тканевой влаги. Проявляется быстрее в местах, которые при жизни увлажняются естественным путем. Это белочные оболочки и роговицы глаз, что заметно по помутнению, потере блеска и появлению горизонтальных или треугольных, при открытых глазах, пятен у уголков глаз. Эти пятна серовато-желтого цвета появляются через два-три часа и называются «пятна Лярше». Высыхание заметно и на кайме губ, а так же в тех местах, где эпидермис тонкий: на мошонке, на слизистой женских половых органов и головке мужского полового члена.

Пита передернуло, когда Блум указал на сморщенную плоть Рональда.

– А можно как-нибудь без этого? – Он отвернулся.

Блум усмехнулся и продолжил:

– Высыханию подвергаются посмертные повреждения, образуя этим пергаментные пятна. Из-за их плотной желтовато-буроватой корочки они напоминают ссадины. Высохшие участки кожи на мошонке, половых органах, а так же пергаментные пятна в местах сдавливания на груди при непрямом массаже сердца или случайных ударах, при манипуляциях с трупом могут быть приняты за прижизненные повреждения и приводят экспертов к неправильным выводам.

Чтобы понять происхождение пятна, оно смачивается водой и к его поверхности прикладывается мокрая салфетка, пропитанная уксусно-спиртовым раствором. Пергаментное пятно через два-три часа полностью исчезнет, а ссадина останется. Можно ещё сделать разрез на границе пятна с неизмененной кожей. Выявление одинаковой окраски прилежащих тканей свидетельствует о пятне трупного высыхания, ибо при прижизненном повреждении прилежащие ткани будут темно-красного цвета. Ясно?