Читать книгу «Кровью, сердцем и умом…». Сергей Есенин: поэт и женщины - Ани Лагина - Страница 4

Фиолетовая папка. В ней к 100-летию со дня рождения Поэта были собраны материалы, ему посвящённые. То, что публиковалось о Есенине в год его столетнего юбилея, звучало какой-то доброй нотой, прославляющей вызревший плод истинных знаний о больной, но искренней душе поэта. Недаром начало 90-х годов ХХ века окрестили временем «переоценки ценностей».

Новая информация приходила «случайно» – из газет, кем-то оставленных в электричке, из Константинова через паломников по есенинским местам, от знакомых и неизвестных членов Есенинских кружков, клубов, обществ, коих в России числится немало. Такое не повторилось ни в 105-летний, ни в 110-летний, ни в 115-летний юбилеи Поэта. Предрождественский сон-наваждение продиктовал потребность перелистать и перечитать то, что хранилось в лиловой папке… К слову сказать, в ней дремали и старые материалы (собранные до 1995 года), и то, что было всуе добавлено совсем недавно.

А давно-давно, в V веке до н.э., мудрый Конфуций изрёк: «Знаки и символы правят миром, но не слово и закон». Истина этих слов стала очевидной миру в 1996 году. Так совпало: именно в это время информация о Поэте, собранная мной в год его столетнего юбилея, была «упакована» в тёмно-сиреневый картон и уснула в нём на неопределённый срок. А между тем русские физики Шипов, Акимов доказывали и в 1996 году доказали существование Торсионного поля. Единая теория Поля помогает понять, почему слово «информация» имеет корень «форма»! Тайна космического мышления кроется в символах. Наш язык, наши мысли – это материальные субстанции, они имеют вибрационную природу, следовательно, влияют на нашу жизнь, на физические действия, которые порождены знаками и символами.

Что в канун Рождества чертил патриарх посохом на дорожке, по которой волей творческой мысли в один из своих земных часов Поэт «проскакал на розовом коне»? Может быть, это было число 100, указывающее на столетний юбилей Поэта, на 1995 год, когда в фиолетовую папку неисповедимыми путями попало столько новой информации о Есенине, что это было похоже на чудо. Для себя я делала открытие за открытием. Может, это было сакральное «7» (1+1+5) – число, указывающее на 115-ую годовщину со дня рождения Поэта, когда информация, «спавшая» в лиловой папке, должна была «ожить» в каком-то композиционном единстве? Может быть, чертились инициалы С.Е.? А может, патриарх обозначал дату земного дня – 04. 12. 2008, когда Он дал, пусть и во сне, ещё одно своё благословение?..

«Благословение» это я скорее не поняла, а почувствовала: 5 декабря 2008 года, едва открыв глаза, я приняла реальный мир с особым интересом, который указал путь к заветной книжной полке. Нестерпимо захотелось перелистать, перечитать, пересмотреть пронумерованные печатные тексты, страницы газет, рукописные сообщения о Поэте, на которых все эти годы лежал двойной оберег двух юбилейных колец.

За последнее десятилетие читатели и зрители узнали много нового о златокудром певце России. Был даже новый фильм. Многосерийный. Художественный. А художник имеет право на вымысел: добрый или злой – зависит от художника. Не сошлись параллельные миры документа и вымысла. Другим виделся мне Поэт в год его столетней даты…

Каким? Ответ на этот вопрос требует погружения в стихию мыслей, слов, поступков поэта, его взлётов и падений. Последним должны быть найдены оправдания, потому что речь идёт о том, кто заслужил славу «певца России» (недавно изречено: «Есенин сегодня и с того света объединяет нас своими песнями»).

От мысли о неизбежной, но добровольной попытке погрузиться в есенинский мир что-то запело-зазвенело внутри, в том потайном и неуловимом месте, где, очевидно, обитает душа.

Изначальное присутствие в данной есенинской истории некой мистики спровоцировало игровое начало серьёзного дела. В школьные годы мы играли в «строчки». Брали томик стихов или прозы известного писателя, задавали ему вопрос, открывали случайную страницу, читали ответ в подаренной случаем строке. И что удивительно: ни разу не случалось абракадабры. Задаю вопрос: какую тему выбрать для исследования (громко сказано), для систематизации материала (уже лучше), для суммирования информации на заданную тему (пусть будет так)? Самостоятельный анализ источников запланирован изначально, поэтому возможного обвинения в компиляции не должно быть…

Открываю сотую страницу материалов, собранных в год столетнего юбилея Поэта, случайный выбор падает на строку из стихотворения Есенина «Походить я стал на Дон-Жуана…». Выбор не лучший. Вспоминаются раздражённые голоса есениноведов о том, что пора прекратить разбираться в есенинских «персианках» и «северянках»…

Но для начала вспомним стихотворение, написанное за несколько дней до гибели автора:

Через две недели поэта не стало…

Откуда же выплыла строка данного стихотворения? Из газеты 1995 года: «В своё время была опубликована работа П. К. Губера „Донжуанский список Пушкина“. О Есенине подобной работы НЕТ, хотя сам поэт признавался: „Походить я стал на Дон-Жуана“. Но „походить“ вовсе не значит „быть“, и Есенин, с его изумительным знанием русского языка, не случайно выбрал это слово. „Походить“ он мог (возможно, хотел), но „быть“ – никогда». (Н. Чистяков. Королева у плетня // Информационный сборник «Радуница». – Рязань. – 1995).

Как импонирует мне это утверждение! Оно осветляет душу поэта, добавляет доброты в скандальную биографию этого русского Таланта.

18 мая 1930 года газета «Вестник Ривьеры» в разделе «Хроника» сообщала: «В ближайшее время состоится вечер гостящей сейчас в Ницце известной поэтессы Софьи Аничковой (Таубе). Баронесса прочтёт не опубликованную доселе анкету о любви с ответами Сергея Есенина и других известных писателей». Анкета о любви так и не была опубликована и до сих пор не найдена… Как Есенин отвечал баронессе на вопросы о любви, мы не знаем, но догадаться о содержании ответов можем, попытавшись прожить вместе с ним минуты сердечных увлечений, влюблённостей, страстей, милых привязанностей и отчаянных отторжений, душевных встреч и роковых свиданий. Анкета Таубе затерялась, но известно признание Есенина Мариенгофу в том, что любить самозабвенно, самоотречённо, до конца принадлежать женщине он, Сергей Есенин, не может, поскольку главная его любовь – искусство…

Тема будущей книги определена – «Поэт и женщины». Материализовалась и книжная обложка цвета карминной сирени – цвета картонного хранилища, откуда была извлечена на свет белый до поры до времени спавшая в нём информация. А вот заглавие «Походить я стал на Дон-Жуана…» (Сергей Есенин: Поэт и женщины)» смущает. Ведь оно обязывает писать о «персианках» и «северянках», о которых сегодня не знает только ленивый, но: «Поэт и женщины» – это не только любовные приключения, это и родные люди – мать, сёстры, это помощницы в его литературных делах, многочисленные подруги, «сёстры по перу», женщины с Именами, которые встретились поэту на его жизненном пути… Это и мемуаристки-лжесвидетельницы. Сегодня есть возможность разобраться и в мотивах не всегда правдивых воспоминаний женщин о Поэте.

В контексте богатого спектра взаимоотношений Есенина с женщинами рассказ о тех, в кого влюблялся поэт, и о тех, кто любил его, не будет выглядеть как дань праздному любопытству. Сложность и простота, запутанность и ясность, доброта и злоба, нежность и ненависть, просветление и бездна – всё, переплетясь, нашло отражение в непростом характере Поэта и… оправдалось его Именем. Только при таком подходе к теме «Поэт и женщины» мозаика из отдельных отношений (родственных, любовных, дружеских, профессиональных) даёт общий неповторимый узор не только мужской, но и творческой его судьбы, что чрезвычайно важно при интересе к личности Есенина. Рассматривать эту личность и любовную лирику поэта через призму донжуанства так же неверно, как вполне отождествлять лирического героя и автора.

Ответ на вопрос, как назвать книгу о Поэте и женщинах, не оскорбив его памяти, нашёлся легко. Однажды Есенин объяснил своей знакомой, что, на его взгляд, «любовь бывает трёх видов – кровью, сердцем и умом»… Именно такое название – «Кровью, сердцем и умом» – оправдывает тот разговор о Сергее Александровиче Есенине, который задуман. Через призму такого заглавия любой «женский» эпизод короткой жизни поэта будет рассказом о любви (или нелюбви) в многоликих её проявлениях.

Тема любви звучит уже в самых ранних стихах Есенина, которые можно отнести к проиведениям фольклорного, иногда стилизаторского характера:

В стихах о любви (1918 – 1919 гг.) обозначились есенинские мотивы, сливающие воедино поэзию любви с поэзией природы, передающие высокую целомудренность чувства. Таково стихотворение «Зелёная причёска…»: девушка сравнивается с берёзкой, её косы – с ветвями, расчёсываемыми лунным гребешком…

В таком духе, вероятно, должна была быть выдержана задуманная Есениным в начале 1918 года, но не осуществлённая им книга «Стихи о любви».

Работа с «архивом» из фиолетовой папки выстраивала цепочку имён: Анна Сардановская, Лидия Кашина, Мария Бальзамова, Лидия Мацкевич, Елена Пониковская, Анна Изряднова, Софья Зарифова, Мина Свирская, Зинаида Райх, Екатерина Эйгес, Надежда Вольпин, Евгения Лившиц, Галина Бениславская, Айседора Дункан, Августа Миклашевская, Анна Берзинь, Ольга Кобцова, Шаганэ Тальян, Рита Лившиц, Агнесса Рубинчик, Ирина Шаляпина, Софья Толстая (и это не все женщины, которые в большей или меньшей степени «потревожили душу» поэта). Если же говорить о любви не только «сердцем», но «кровью» и «умом», то список женских имён расширяется… Материала набирается на целый «информационный роман»!

«Нина Осиповна Грацианская из Ростова вспоминала, что в 1922 году, когда она упрекнула Есенина в исключении из драматической поэмы «Пугачёв» женских ролей, он ответил: «О женщине ещё скажу, это обещаю, обязательно скажу…». (Белоусов В. Сергей Есенин. – М.: Знание. – 1965. – С.22).

И сказал – в своих стихах. Не хотелось бы к теме «Поэт и женщины» относиться с праздным любопытством, с интересом на обывательском уровне. Больше всего хотелось бы понять, почему те или иные женщины, встретившиеся на пути Есенина, сумели зажечь сердце, взбудоражить кровь, воспалить ум Поэта – переплавить его чувства и мысли в стихи!

Каким магнитом были объединены в «Лиловом архиве» разрозненные публикации о Сергее Есенине, одному Богу известно. Ещё вчера и думы не было о том, чтобы сидеть и перелистывать листочки из лиловой папки, а сегодня весь день переполнен энергией творческого действия. Компьютер включен с утра. Уже отпечатаны первые страницы. За окнами темнеет. 5 декабря 2008 года… Декабрь, а на улице льёт дождь, словно природа кого-то оплакивает…

Пора отдохнуть. Вдруг опять приснится волшебный сон?

В народе говорят: «Не судьба что-то сделать» – не судьба выполнить задуманное, не судьба исполнить загаданное. А я уже точно знаю: мне судьба написать книгу, посвящённую С.Е.

Перед сном можно и телевизор посмотреть, новости послушать…

И снова на экране Его лицо! И слова диктора. Не верить им нельзя. Всё существо противится тому, о чём сообщают… Не может быть! Но «Новости» бесстрастны: «5 декабря 2008 года ушёл из жизни патриарх всея Руси Алексий II…».

И это правда, как правда то, что вчерашний мой сон не плод художественного воображения. Теперь по-новому осмысливается предрождественское видение…

Искренность Есенина, подпитанная народной правдой, духовным опытом предков, – ключевое понятие в рассуждениях о жизни и лирике Поэта. Именно она, искренность, не позволила написать Есенину «настоящую атеистическую поэму», именно она заставила его признаться в том, что больше всего на свете он любил искусство. Этим искренним признанием он как бы просил прощения у всех настоящих и будущих своих женщин, не желая их обманывать и не желая обманываться самому.

Сто с лишним лет назад явилась в мир и, пройдя земной путь, ушла в Вечность душа, мятущаяся, переболевшая болезнями своего земного времени, но чистая и искренняя перед людьми и Богом, душа, обладатель которой был «духовно зряч». Во времена раскола, развала, произвола Поэты с есенинской душой теряют «дорогу на земле», ищут «дорогу в Небо». В этом их высшая ценность.

Об идейном содержании искусства таких поэтов Плеханов писал: «У них… вместо причинности – творческий произвол художника, вместо идеи – настроение, вместо знания – мистическая интуиция, …вместо социальной борьбы – духовная свобода, устремление ввысь… – таково идейное содержание искусства тех, кто ищет дорогу в небо, потому что потерял дорогу на земле».

Видимо, ждала на каком-то полустанке небесной дороги душа Поэта другую душу – душу пастыря святой Руси – земли, воспетой им, рязанским Лелем, чтобы объединиться в порыве любви и заступничества оттуда, из горнего мира, за землю Русскую, за страждущих и ждущих праведной помощи…

Бердяев утверждал: «Небесная история и небесная судьба человека предопределяют земную судьбу и земную историю человека. Есть пролог на небе, в котором задана мировая история, поставлена тема её. Что представляет собой эта небесная история? Это и есть истинная метафизическая основа истории. Небо и небесная жизнь, в которой зачат исторический процесс, есть ведь не что иное, как глубочайшая внутреннняя духовная жизнь, потому что, поистине, небо – не только над нами и не только в каком-то отдалении от нас, как трансцендентная сфера, почти не достигаемая, – небо есть и самая глубочайшая глубина нашей духовной жизни… В этой глубине заложен духовный опыт, отличный от земной действительности, как более глубокий слой бытия, более обширный по захватываемым им планам. Этот глубинный слой и является источником истории». (Бердяев Н. А. Диалектика божественного и человеческого. – М.: «АСТ»; Харьков: «Фолио». – 2003).

«Земная действительность» Есенина была связана многими нитями с женщинами, которые вписывали свои главы в биографию Поэта.

Разговор не только о творчестве, но и о «земной действительности» Есенина будет оправдан лишь в том случае, если мы будем помнить о «самой глубочайшей глубине» его внутренней духовной жизни.