Читать книгу Девственник. Роман - Анжела Конн - Страница 8

Соня не находила себе места. Язык не поворачивался сказать сыну, что отец оставил их. Бросил, как ненужную вещь, использованную и никчемную. Это же сильный удар для мальчика! Не окрепший ни душой, ни телом… Как ни старалась Соня оттянуть время разговора с сыном о том, что отец покинул их, оно неумолимо наступало. Сначала объясняла его отсутствие более дальней поездкой, чем в прежние разы, затем сослалась на то, что его задерживают по каким-то обстоятельствам… И только тогда, когда все доводы не появления Сергея дома были исчерпаны, женщина сдалась. Надо сказать, хочешь не хочешь. Нет, она знала: сама справится с тем, что брошена, но как преподнести ребёнку предательство отца, который оставил сына ради своей «великой» любви. Как же мучительно это признание…

Час откровения пал на воскресный вечер, когда Алёша вернулся домой с прогулки. Мать с сыном уютно устроившись за кухонным столом, пили чай. Соня, подперев кулачком круглое лицо, смотрела, как сын уплетает любимый яблочный пирог, рассказывая о предстоящих экзаменах. Аромат сдобы и корицы располагал к более приятной беседе, однако другого случая не предвиделось. Как он вырос, – любовалась мать, – крепкий, высокий, на отца похож… И всё равно ребёнок…

– Сынок, мы с тобой теперь будем жить одни… – выдавила она еле слышно, и увела взгляд.

– Одни… А отец? – В серых глазах запенился гнев… И не понять, что в них больше – злости, недоумения, отчаяния… – Ушёл? К ней, к Агате?

– Ты знал? Ты знал! – Соня нависла над сыном. Он ткнулся ей в грудь, обнял, зашептал:

– Мам, ну не мог я тебе сказать, прости. Давно знал… Отрыдав хлынувшие слёзы, Соня, глядя в безучастное ночное окно, жёстко процедила:

– Пусть катится… Проживём…

Алёша внутри себя ждал дня истины. Он предвидел уход отца из семьи. Или просто боялся, что так произойдёт. Как бы ни было – худшие предположения его сбылись. Переметнулся! Не тот у отца характер, чтобы лишить себя желанной женщины ради семьи и взять обратный ход… Вот мама – другое дело. Впрочем, кому нужны суррогатные отношения… Лицемерие, недомолвки, обман… В маленьком городке слухи разлетаются со скоростью света. Она очень открытая, естественная, ранимая… Лучше уж сразу…

– Проживём, – голос сына отозвался эхом, – а что родители Агаты? – перевёл он разговор в иную плоскость, щадя Соню. Мать, вынырнув из нутра, отравленного горечью, пустым взглядом окинула его, уловив, несмотря на спутанность мыслей, его дипломатичный ход. Сын мужает на глазах. Произнесла сдавленно:

– Что? А что может быть! Мать в больнице, с инсультом… Отец в себя не может прийти… Друг называется… свинью подложил, так подложил…

– Де-ла-а-а… – протянул Алёша. Лицо его пылало, уши налились маковой аловатостью, – слушай, мам! Давай поставим точку. Бог с ним… – Соня согласна кивала. Что ещё она могла сказать… Одно радовало – у неё взрослый, умный сын. Его никто не отнимет. В этом она уверена. Кончит школу, осталось немного, поступит в вуз… Как хорошо! Прочь плохое. Начнётся новая жизнь.

Однако новая жизнь не спешила начинаться. Особенно трудно приходилось ночью, когда Соня в раздумьях о своей невесёлой доле плакала до утра, боясь, как бы сын не увидел её слёз. Утром с опухшим лицом уходила на работу, торопясь покинуть дом. Как-то дольше обычного задержалась у зеркала. И то потому, что сын спозаранку ушёл в школу. Собственный вид потряс: до чего дошла… Теперь ей стали понятны сочувственные взгляды коллег и знакомых – до дна дошла… Если не найдёт силы вытащить себя из мрака, куда загнало предательство мужа, ей конец. Прежде всего – перестать себя жалеть! Разозлиться! И начать действовать! Надо же! Он блаженствует, а она губит себя… Хоронит заживо. Ну нет, хватит. Какой пример подаёт сыну…

Вечером, придя с работы, Соня наполнила ванну водой, плеснула туда несколько капель масла лаванды и иланг-иланга, купленных в аптеке по дороге домой, и улёгшись в тёплую пряность запахов, отдалась приятным ощущениям, стараясь смыть с себя раз и навсегда обиду и уничижение женской сущности, вызванное предательством мужа и уходом его к другой.

Однако мысли упрямо преследовали, несмотря на решительную установку. Старалась успокоиться, напевая любимые мелодии, но жалость к себе и сыну не оставляла. Наконец, после нескольких крепких слов, сказанных в адрес бывшего мужа, заключила: пережить то время, когда кажется, что всё потеряно – обязана. Капли релаксирующих масел стали оказывать расслабляющее действие. Женщина успокаивалась в парах благовоний. У неё всё впереди. Сорок пять с хвостиком – это не возраст.

Бранными словцами Агату не обкладывала, так как была уверена, что виновник произошедшего – бывший благоверный. Последнее слово вызвало ехидную улыбку, благоверный… как же! Какой бы легкомысленной девушка не оказалась, виноват он, и только он. Умудрённый жизнью и опытом, глава любящей семьи, чувствующий за неё ответственность… Куда всё это делось? Поддаться сиюминутной слабости… Вот не верит она в его «великую» любовь! Никогда не думала, что её любимый окажется дешёвкой…

Проснулась утром с ощущением, что не всё так плохо. Ведь самое ужасное уже произошло. Вчера в ванне она прокрутила эту плёнку и сожгла её дотла. Всё плохое позади. Дно… На то и дно, что от него можно оттолкнуться.

Она вспомнила себя неискушённой, совсем девочкой; рано потеряла отца, потом не стало мамы. Тогда преодолела боль, страх, несмотря на юный возраст. Нашлись силы. Неужели сейчас не справится?! На неё смотрело теперешнее её отражение, и оно Соне не нравилось. Пока… В себе она уже не сомневалась. Чего бы то ни стоило – всплывёт. Чуть-чуть усилий…

Визит к подруге стал её первым шагом к освобождению от страданий. Соня звонила несколько раз, справляясь о здоровье Марии, но не навещала её. Обида не давала переступить порог дома, в котором причинили боль. Но друзья тоже страдают… Прежде чем пойти, настраивала себя. Разговаривала по телефону с Антоном не раз.

Мария уже выписалась из больницы и была под наблюдением врача и заботой мужа дома. Речь её постепенно восстанавливалась. Встреча с подругой не прибавила радости Соне; она увидела, что внезапный удар изменил женщину и внешне, и внутренне, но слава богу, не настолько, чтобы не выкарабкаться. Не показала виду, напротив, стала подбадривать её:

– Поправишься, Мария! Думай о себе. Не пытайся изменить что-либо. Это бессмысленно, ведь все – взрослые люди…

Побывавшая у порога невозврата и чудом не переступившая его, Мария кивала в ответ. Наверно думала о том, что самой Соне не мешала бы помощь. Увлажнившиеся глаза её говорили об этом красноречивее слов. Она сочувствует Соне, видит бог!.. Но бередить свежую рану не стала, успеют ещё наговориться. Всему свой срок. Только перед уходом попросила навещать её.

Провожая к калитке, Антон спросил Соню:

– Ты-то как? Он смотрел на неё прямо, без жалости и антимоний. Это понравилось Соне. Она понимала, что и он пережил не меньшее потрясение, как и каждый из них. В другой обстановке он повёл бы себя иначе, но болезнь жены вынуждала его взять себя в стальной кулак, чтобы суметь поставить её на ноги. Соня по-женски пожалела мужчину. Видела, понимала его внутренний протест случившемуся. При прощании голос её дрогнул. И только… Нюни распускать не в её характере. Ни жалости, ни слёз… Крепко сжимая его руку в своей, с чувством выдохнула:

– Всё утрясётся, Антон. Сейчас главное, чтобы Мария выздоровела. Ты держи меня в курсе, если что… я рядом. Остальное переживём. Не жалей меня… Может, в чём-то и моя вина…

Антон смотрел ей вслед, пока Соня шла по тропинке к остановке. И только тогда, когда силуэт её исчез за деревьями, он в бессилии развёл руками и нетвёрдыми шагами, в задумчивости, пошёл к дому. К жене.

Двухлетняя девочка в махровом комбинезончике лимонного цвета парила над его головой, заливалась в смехе и летела прямо в его раскрытые объятья. Он подкидывал малышку до тех пор, пока Мария, выглянув из дома, не останавливала их забавы.

– Прекрати, Антон, умаялась девочка. Иди ко мне, доченька, цыплёнок мой, – ворковала Мария, вытирая слюнки Агаты. – Замучил папка мою девочку… Отвернувшись от матери, малышка тянула к нему ручки, требуя продолжения.

Эта кроха после рождения стала счастливым наполнением и украшением их брачного союза. Жизнь крутилась вокруг неё – взросление, учёба, радости, переживания, поездки… Агата заслуживала исключительно самого лучшего от родителей, и получая это лучшее, росла скромной, послушной и любящей девочкой.

В какой период они проморгали её, он не мог понять. Да, она никогда не видела ограничений от любящих родителей, делала что хотела и как хотела, была свободна в выборе подруг, действий, передвижений. И Мария, и он не доминировали над дочерью в её предпочтениях… Но ничто не указывало на то, что невинные предпочтения приведут милую во всех отношениях девочку к таким результатам, от которых родные люди окажутся между жизнью и смертью.