Читать книгу Родная кровь - Анжела Кристова - Страница 2

Я шла вниз по склону холма, по коленки утопая в снегу. Кругом лес и тишина. Холодно. Тропка совсем заметена, я угадывала только направление. Торопилась, спотыкалась на мерзлых кочках. Сапоги были мне очень велики, и каждый шаг я делала с большим трудом. Солнце уже высоко и скоро меня хватятся. Может попробовать бегом? Нет, это совсем плохая идея. Я и идти-то нормально не могу.

Вдруг совершенно неожиданно из-за деревьев на меня выскочил огромный цепной пес. Налетел в одно мгновение, с разбегу толкнул в грудь и сразу завалил на землю. Я закрыла раненными руками голову и лицо. Мокрый нос тут же уткнулся в кровавые тряпки. Раздалось утробное рычание. Секунда, и на меня накинулась еще одна собака. Все в молчании. Только слышался утробный рык. Сейчас начнут рвать… Почувствовала, как их клыки дергают за тулуп. Послышался треск – разошлось по шву!

Прижала к груди и ноги. Нет, не должны разорвать. Я же не убегала. Раз псы, значит, вскорости будут и хозяева…

И точно! В следующее мгновение я услышала топот копыт и гортанные окрики. Кто-то спрыгнул с лошади и оттащил за ошейники собак.

Осторожно, стараясь не делать резких движений, чуть подняла голову и посмотрела сквозь спутанные волосы.

– Леара! А я как раз тебя ищу!

Все плохо. Ой, как плохо! Хано в поселке!

Молодой орк присел на корточки рядом и, чуть помедлив, ухватил меня за копну спутанных волос.

– Что с твоими руками? – Орк разглядывал мои кисти, не отпуская волос.

–Я… Их… Отморозила… – Кое-как смогла выговорить. Меня начала сотрясать нервная дрожь. Оказаться так близко от морды орка было жутко. Зубы мои застучали.

Больше вопросов не последовало. Хано перехватил меня сначала за ворот тулупа, а потом, легко подняв как козу за веревку, которой я была подпоясана, кинул поперек седла.

Нет! Только не так! Куда он меня везет? Все же увидят!

Орк легко запрыгнул в седло сразу с земли и снова перекинул мою тушу, теперь усадив вертикально перед собой.

– Хорошо, что я с рассветом вернулся. Староста мне сразу же доложился, что тебя не видно. Решил, что вы сбежали! Собак хотели по следу пустить. Слушай! Как тебя здесь берегут! Может ответишь, почему такая забота?

Орк с такой силой прижал мое тощее тело к себе, что у меня хрустнули ребра, я вскрикнула. Орк чуть ослабил хватку, а я смогла только пропищать: «Пи».

Нужно ответить, будет очень нехорошо, если я издам один лишь писк… Но сердце барабаном стучало в моих ушах, и я даже своего писка не услышала. Ждал орк ответа или не ждал… Его лошадь как ошалелая крутилась на одном месте. Я поднапряглась и что-то замычала, совсем неразборчивое. Орк хрюкнул. Сжал колени, и лошадь понеслась к поселку. Пара минут, и вот уже поворот на центральную улицу нашего поселения.

Месяц мы здесь живем. Не по своей воле.

В молчании шагом въехали на главную улицу свенского поселка. Все дома – за высокими заборами. За кольями высоченного частокола, даже с седла не видно было хотя бы крыш. Только дымок от печных труб. Свены топят хаты. Живут богато, сыто. На главную улицу выходят ворота, сейчас чуть приоткрытые, ворота всех жилищ. В щели проглядывают лица, любопытно же –так быстро поймали. Вон, везут на первом коне.

Я не смотрела по сторонам. Старалась даже голову не поднимать. Собаки меня все же немного поваляли, сорвали платок и растрепали косу. Тулуп сидел криво, его держала только веревка. Мое тело от падения с коня удерживал орк, крепко обнимая, что соответствовало правилам. Его грубую лапу и железную хватку я ощущала на своих ребрах. Держал он меня одной левой; в левой же были и поводья. Но при этом держал так, что было не повернуться, не вздохнуть поглубже.

Его вторая рука свободно свешивалась сбоку. Хорошо выезженная лошадь, только въехав на улицу, перешла на шаг. Я, и не поднимая головы, ощущала всей кожей, что все смотрят на меня. Щеки и уши горели огнем. Мне стало жарко, я даже вздохнула сильнее, хватка чуть ослабла. Зато клыкастая морда орка приблизилась к моей шее, и я ощутила на своей коже горячее дыхание.

Проехав по улице, мы выехали на небольшую площадь. В центре – деревянный столб, сбитый из трех скрепленных вместе толстенных осин. Новый. Недавно поставили. Что стало с прежним выяснять как-то не тянуло – это было место публичных расправ и судилищ. Я была уверена, что сразу меня к столбу не поволокут, ведь не доказано, что я пыталась бежать. Ну, если только староста поторопился и объявил о нашем побеге заранее.

Меня сдернули с лошади и, не дав толком оглядеться, поволокли в общинный дом –длинный, собранный из кругляков, сарай, пустой внутри. Этот общинный дом стоял отдельно от всех других строений.

Двери не было, вход занавешен шкурой оленя. Я остановилась перед ней, и меня ощутимо толкнули в спину. Следом вошел Хано. Я оглянулась и увидела только, как полог шкуры закрыл вход перед носами самых смелых и любопытных. Свены…Толпа народа осталась на улице, а я внутри. Орк подтолкнул меня в самый конец строения. Пусто и абсолютно никого, только втер гуляет по большому пространству.

Я побрела, куда показали, и все время оглядывалась: окна есть и все без стекол, доски все струганные лишь наполовину, по углам что-то навалено.

Уже пришли.

В самом конце строения шкурами было отгорожено отдельное помещение. Орк втолкнул туда.

Войдя, оглянулась. Это маленькое помещение все было завалено разными пестрыми шкурами. Шкуры висели на стенах и даже на потолке. Окон здесь не было. Света тоже.

Следом вошел Хано и, хлопнув в ладоши, зажег огонь. Свет мгновенно вспыхнул в нескольких маленьких лампадках, развешанных на цепочках по помещению. И его сразу стало очень много. Запахло…, странно, – травами? Вдыхать терпкий запах было страшно. Пара вдохов, и я начала судорожно кашлять. Зажала покалеченными руками рот и нос, повалилась на колени.

Орк молча наблюдал, как я стараюсь справиться с удушьем. Вдруг резко приблизился и ухватил меня опять за волосы, поднял голову:

– Так почему тебя искал староста, Леара?

– Я опоздала на работу… руки… – подняла обмотанные конечности и, пересилив свой страх, посмотрела в глаза орку.

– Так… А почему?

– Я обморозила руки и поняла это только сегодня утром, провозилась с ними. Вот.

От ощущения, что вру и пытаюсь выкрутиться, стало еще хуже. Уши и щеки начали буквально пылать под хмурым внимательным взглядом. Мне поплохело настолько, что я вновь почувствовала слабость, и в глазах опять заплясали черные крючки, а еще –защелкало в голове.

Он догадался, что я пытаюсь его обмануть. Это точно верная смерть. А в моем случае меня сразу и не прибьют. Вон, как смотрит…

Я в панике решала дилемму: или мне упасть в обморок, или же попытаться взять себя в руки. Как это сделать, я точно не знала, но не раз слышала от родных: «Леара, соберись, перестань трястись, возьми себя в руки!». Так говорили мне, когда я, размазня и криворучка, что-то роняла или не могла найти, бегая по дому в панике.

Взять себя в руки не вышло, и я поглубже вздохнула терпкий воздух помещения с намерением потерять сознание. Орк с чувством тряхнул меня так, что стукнулись зубы.

Я раскрыла ничего не видящие глаза. Что же он со мной сделает? Не в меру развитая фантазия выдала в голову картинку– кусок красного мяса. Меня еще больше замутило, в глазах быстро-быстро забегали черные мушки – туда-сюда, туда-сюда –мушки и точки, крючочки и звездочки. Все вместе и очень много… Еще и зашумело в ушах. Я во всех красках представила, как орк меня ест! Сейчас, еще чуток, и я отключусь…

Орк вновь дернул меня, развернул к себе лицом. Цапнул за подбородок и поднял лицо. Пришлось смотреть ему в глаза.

– Скажи мне, а что ты такое несла на плече в момент, когда тебя настигли собаки?

В первое мгновение, да и во второе тоже, я ничего не расслышала, лишь с опозданием поняла, что это ко мне обращаются с вопросом. Пришлось напрячь голову, с трудом вспомнила, о чем это он… Кусок кровавого мяса померк в моем воображении. Всплыл мрачный образ не умершего ночного гостя и вспомнилась его вонь. Вот гадость! Меня вновь затошнило. Я сделала судорожное глотательное движение и вновь чуть-чуть вздохнула.

Нужно попытаться понять, о чем это он спрашивает? На моем плече, на моем плече… Что было? Неумерший…

В голову пришло что-то такое, связанное с чужаком… Что-то нехорошее. Никак не могу собраться! Ах, да! Вспомнила! Меховой тулуп неумершего! Вот, что было у меня на плече! Я все забыла, выбило из головы. А потом только мысли о том, что совсем рядом Хано, заняли мою слабую голову.

Вздохнула. Помолчала. Еще два глубоких вздоха. Орк ждал.

– Это я нашла утром возле нашего жилища, – проблеяла я как овца. Голос опять меня подвел. – Валялось, все в крови и… Еще вот это. – Я попыталась просунуть замотанную в тряпки руку себе за пазуху. Взгляда не отвела, смотрела как мышь в глаза голодному змею. Орк неожиданно сильно дернул за веревку, что утягивала и держала на моем теле одежду. Веревка разом лопнула, тулуп пополз, открыв взору орка замызганную сорочку и узелок тряпки, привязанный за кожаный шнурок на шею. В тряпочке были спрятаны зеленые медяшки из кошеля чужака.

Хано в молчании рассматривал мое богатство – денег было и правда много для местности, где я сейчас проживала; очень много. Корову можно купить и стогов пять сена, на прокорм ее же!

Толкнул меня на шкуры:

– Сиди тут…

И вышел за полог из шкур. Раздались удаляющиеся шаги. Свет в лампадках тут же потух, а я повалилась на шкуры. Уставилась на полог, который вел на общую часть общинного дома.

Ладно. Буду тихо сидеть, сколько вытерплю. Потерплю, сколько смогу.

Через минуту я уже спала. Крепко. На мягких шкурах. Думать, что со мной станет дальше, не хотелось. Совсем.

Растолкали меня почти сразу. Казалось, что я только прикрыла глаза, и нате! Будят! Кто? Хано. Я очумело захлопала глазами, разглядела орка и начала икать. Орк скривился и тряхнул меня:

– Волки выли? Ночью…

– Да, – ик, – выли.

Я еле справилась с речью.

И проговорив с большим трудом только это, я заткнулась. Мучительно размышляла, а что говорить дальше. Вопросов больше не задавали. Ждали… Чего? Продолжила осторожно:

– Но я не выходила до утра. –Ик! –Утром вышла и увидела тулуп. –Ик!

Из моих глаз брызнули слезы – так сильно я старалась снова не икнуть! Помогло. Я чихнула. Вытерла нос правой культяпкой. Зачастила, пока икота не напала снова:

– Я хотела его продать в поселке и еще руки лекарю показать… – Словесный поток полился из меня, не останавливаясь. А еще я взглядом идиотки преданно уставилась в глаза орку. Чернодер его знает! Умеет ли он определять человеческое вранье или нет? Выхода нет. Раз начала, начала врать, нужно продолжать. Подумав, добавила – может за медяшки вылечит? – и заткнулась. Лучше уж помолчу! А то брякну лишнего, придется выворачиваться, придумывать. А я – глупая, и ничего в пустую голову не лезет, кроме как мысли, а не съедят ли меня?

Хано молчал недолго и неожиданно выдал:

– Врешь, я чувствую, что врешь. К тебе в жилище уже поехали. Ничего не хочешь дополнить?

Дополнять не хотелось. Я опустила голову. Растрепанные космы закрыли лицо. Мне совсем расхотелось говорить.

– Молчишь… Ну, ладно.

Хано неожиданно вцепился своими лапищами в мое плечо и дернул сорочку. Раздался треск ткани.

– Ты красивая! – проговорил он. – Староста тебя уже весной отдаст Чернодеру. Следом год за годом пойдут на заклание и твои сестры. Ты это знаешь?

– Не трогай меня! – начала вырываться, но выходило это плохо. Орк уже разорвал сорочку и нащупал холодной лапой то, что у других называлось грудью. Задышал глубоко, заерзал рядом.

– Не хочешь! – неожиданно толкнул, и я повалилась спиной на шкуры. – Почему? Надоело жить?

– Нет. Жить не надоело. Я постараюсь избежать божественной свадьбы. – Губы мои затряслись.

Я на это могла только надеяться, потому как недавно выяснила уже точно, что больше чистокровных людей, не смесков, в нашей общине нет.

Нас и привезли в эти края только затем, чтобы или смешать кровь, или отдать мертвому богу. Немертвые… Вот откуда я знаю это! Немертвые – это те, кто не совсем жив или, вернее, не совсем мертв!

Я склонялась к варианту смешать кровь. Сыну старосты я приглянулась. Лет, правда, мало, но староста согласен был подождать и постеречь меня для своего парня. Желательно было еще получить мое согласие, которого я пока не давала. Согласие нужно было дать до дня весеннего равноденствия. Последний срок – неделя до торжества. Иначе только бог в мужья и точка, жирная. Но я упорно молчала. Меня спросили еще раз. Отправили на работы. Я работала, терпела и молчала. Время еще было. Вся зима и полвесны впереди. Куда я тороплюсь? Разумно подумала, что в моем случае всегда лучше иметь выбор, пускай и не такой уж большой, но выбор по своей воле: сынок старосты, свен, или же мертвый бог Чернодер, свенский вариант божества.

Кому поклонялись орки, я не знала.

Орков в поселении свенов было не так уж много. Но их все боялись и… Как это?… Уважали, вот!

Семья старосты советовала мне не тупить и выбирать сынка старосты. Тем более, что выбор в пользу мертвого бога обычно добровольно не делали. Но я раздумывала. Что-то мне подсказывало, что в моем случае выбор в пользу сынка старосты мне много годков семейного счастья не добавит по причине скорой моей кончины.

Но вмешался случай в лице (точнее – в морде) орка. Я ему чем-то приглянулась. Чем? Может он полакомиться моим мясом хочет? Вот прямо сейчас…

То, что орки едят людей, мне дед рассказал. Испугал. До икоты. Вот и сейчас, сидя под пристальным взглядом орка на шкурах, я то и дело вздрагивала, и икота все никак не проходила.

Орки ели людей?! – Ну да! А тогда зачем им люди? Свены им родня по крови, а люди точно нет. Чистокровные, такие как мы, – я вспоминала, что рассказывал мне дед.

Кости людей орки скармливали своим собакам. Сами ели только мясо – вкусное, особенно детское. Вот только что-то не похоже, что Хано собирался покормиться мной или же покормить своих собак моими костями. Костей конечно много. В основном я из себя и представляю набор мелких костей. Но… В таком случае ему было вполне достаточно не мешать псам рвать меня на дороге.

Думать, зачем я ему понадобилась, было до того жутко, что мысли, только зародившись и еще не оформившись во что-то ясное, сразу вылетали из моей головы все сразу. Залетать обратно тоже не спешили.

Если не съесть, то зачем? Ой! Только не это!

Нетрудно было догадаться, что свены были потомками живших здесь в давние времена людей. Потомками людей и… орков.

Вот я и сидела на шкурах в лапах орка и думать боялась, что последует дальше. Смогла только вымолвить:

– Не надо… Я не согласна.

Откуда в моей больной голове взялась эта мысль, что без согласия он меня не тронет? Вот не знаю, я не грамотная. Я вообще –не умная. Я тупая. Мне бы поесть и уснуть в тепле! А я выбираю, чьей наложницей мне быть. Странное тоже слово и лишь недавно мной заученное – спасибо деду! То, что меня примут на равных в семью старосты – я не питала на этот счет никаких иллюзий. Вот моих детей, если родятся, их может и примут. Я же буду… Все! Не хочу об этом думать! Тем более сейчас.

А между тем время шло… Я тут сижу, и далеко не одна. Правда свидетелей что-то не видно. Орки – они такие, они при свидетелях людей едят. Ну, а что еще орки делают с людьми, при свидетелях или без них, –моя не в меру развитая фантазия пасовала. Больным воображением предлагались на выбор такие варианты: съесть живьем в сыром виде, съесть мертвую в вареном виде… Что еще со мной можно сделать? Дальше я совсем терялась в догадках. Мысли приходили с опозданием, и все – одна другой страшнее.

Между тем орк (при том далеко не самый последний орк в их стаде, орде –это моя голова точно знала) продолжал меня разглядывать. С минуту рассматривал мои пупырышки, потом тощие руки и, наконец, перевел взгляд на живот. Понять, что ему там приглянулось, не получалось. Я подумала, что ребра и требуха не совсем вкусно в смысле обеда. Да и до обеда еще далеко. Меня ведь откормить надо сначала.

Попытки то ли раздеть меня, то ли одеть продолжились. Разорванную сорочку он, наконец, стянул с моих тощих плеч.

– Перестань трястись как осиновый лист! Не трону. И старосте прикажу тебя не трогать. Весной привезу невесту Чернодеру.

Пошарил своими лапищами у себя за спиной, сунул мне рубашку.

Я в полном непонимании уставилась на Хано. Какую невесту? Бедная моя больная голова! Про пораненные руки я совсем позабыла. Мне в этом, собственно, помогли сами руки – они уже ничего не чувствовали. Даже дергаться перестали.

– Одевай рубашку и таскай не снимая. Никто не тронет.

Сказав это, орк рывком поднял меня на ноги и, посмотрев немного, как я пытаюсь одеть хотя бы на голову рубашку своими замотанными культяпками, сам натянул на меня одежку.

Ух! Пронесло. Сама не знаю –что, но пронеслось это что-то мимо с оглушительным свистом.

Орк вытолкнул меня в пустое помещение общинного дома и, уже таща меня, как козу за веревку, за напяленную рубашку, на ходу надел еще и мою разодранную собаками шубку на плечи. Выволок на яркий свет.

Батюшки! А уже и день в разгаре! Сколько же я так просидела на шкурах?!

Молчаливый, весь разукрашенный рисунками на коже лекарь, осторожно размотал мои стянутые тряпками кисти. Сначала правую. Во взгляде промелькнуло недоумение. Тряпки… Ну да, чем это было раньше, и мне неприятно было вспоминать. Жалко очень юбку. Ну, догадался. И чего? Недоумение в его взгляде быстро исчезло, и возник такой откровенный вопрос, что лекарь поднял на меня свой взор и, не найдя ответа в моих испуганных заплаканных глазах, перевел очи на стоявшего за моей спиной орка.

– Где она могла так пораниться?

Я посмотрела на кисть. Порезы как кровоточили, так и продолжали сочиться алой кровью. Снятые куски моей нижней юбки пропитались кровью – хоть выжимай!

Хано не ответил. А значит, делаем выводы, он не знает! В жилище у меня никого постороннего не нашли. Поэтому молчим. Молчим. Молчим.

Лекарь отпустил мою порезанную кисть, отвернулся к стене, порылся в своих вещах и вытащил на свет камень.

Я в первый раз в своей жизни увидела волшебство. Настоящее чудо.

Поумнела ли я после этого? Однозначно – да! Чудо свершилось на моих глазах. А я запомнила во всех подробностях сей процесс. Как камень начал сиять все ярче и ярче, до рези в моих глазах. Как лекарь что-то забубнил себе под нос. Как очень слышно вздохнул за моей спиной орк, и как моя кожа начала стремительно чесаться, и пошли стягиваться порезы. На моих глазах все заросло почти без следа.

Залечив быстро мою правую руку, лекарь размотал тряпки на левой кисти. Взгляд, брошенный на меня, меня сильно изумил. Очень. Такими большими глаза нашего лекаря я еще ни разу не видела.

– Кто ее так?

Второй вопрос тоже остался без ответа. Зато на этот второй вопрос за моей спиной слышно хрюкнул орк. Однозначно хрюкнул. Я вся сжалась. Захотелось уменьшиться в размерах до зернышка. Вместо этого в моих глазах потемнело. Я внезапно вспомнила, как меня тащил в темноту волк за прокушенную кисть. Воспоминания нахлынули стремительным потоком, и меня ими попросту смыло. Точнее смыло мое сознание.

Ох, и как же мне не хотелось открывать глаза! Я уже некоторое время была в сознании и сидела, да, точно сидела, на чем-то мягком. Шкура. Ой!

– Открой глаза.

Сказано было понятно. Голос, конечно, не совсем тот, который я бы предпочла услышать. Но, открыла.

Ну да! Голос и орк, его обладатель. А я сижу на шкуре. Все ощущения правильные. Осмотрела себя. Руки лежат на коленях. Спина прижата к шкуре. Шкура натянута на стену. Что еще? А, вот… Где я?

Огляделась.

Хано, ничего не сказав, пересел так близко, что его морда оказалась рядом с моим лбом. А коленки у подбородка. Еще и нагнулся к самому моему лицу. Обнюхивает? Зачем? Я как замершая сосулька смотрела в его мутные желтые глаза. Сердце с перерывами стучало: я его то слышала, то нет. Орк смотрел на меня в упор странным взглядом и неожиданно ухватил меня за правую кисть и больно согнул пальцы. А еще выдал при этом:

– Все время сжимай вот так пальцы – разрабатывай движения в руке. Через боль. Все время, пока не спишь. Тоже самое делай с левой рукой. Все! Пошла вон!

Я стрелой вылетела из жилища нашего лекаря.

Внучка ушла. Дед Орис поставил в печь горшок со снегом и куском волчьего мяса. Потом неожиданно прислушался. Лай. Собачий лай, а еще топот копыт.

Чужак тоже услышал звуки. Весь подобрался, подтянул ноги ближе к телу, стиснул меч в правой руке.

Немного выждав, прислушиваясь к звукам с улицы, тихо проговорил:

– Есть где мне спрятаться? Деньги взял –спрячь меня…

Дед Орис вскочил и заметался по жилищу. Бегал недолго. Сняв волнение, принял решение:

– На крышу попытайся залезть. К трубе поближе. Там теплее, ну и больше некуда.

Кое-как вышли на мороз. Опираясь на старика, Свеярд прошел за жилище и разглядел дыру в крыше.

– Как ты предлагаешь мне туда попасть? Взлететь?

Старик что-то пробурчал себе под нос. Прислонил чужака к стене жилища и ушел в дом. Пропадал долго. Свеярд решил больше не ждать, а идти-ползти в лес. Благо, что деревья начинались прямо у жилища этих людей. Откуда они в таком количестве тут?! Это уже теперь не главный вопрос. Самому бы выбраться! Ветер дует с севера, и если идти в противоположную сторону, то собаки не поймают его запах. Может и повезет уйти живым. Хотя нет. Не повезет. На таком сильном морозе он растеряет все целебное тепло за несколько минут и умрет раньше, чем его найдут в лесу орки. А в том, что найдут, Свеярд не сомневался. Уж очень неудачно он вывалился. Да еще с таким тяжелым ранением. Девчонка даже не успела дойти до селения. Собаки лают, кони ржут где-то совсем рядом. Минута-другая и сюда обязательно прискачут.

Свеярд с усилием развернул тело в сторону леса. Собрался с силами и сделал первый шаг. В следующее мгновение ему на голову упала с крыши веревка.

Дед Орис из последних сил втянул чужака на крышу, но до дыры в крыше Свеярд не дополз. Провалился –крыша не выдержала тяжести тела. Образовалась еще одна огромная дыра. Упал на чердак. По захламленному полу кое-как дополз до печной трубы. Прижался боком. Уже хорошо, что труба чуть теплая. Он вытянет нужное тепло. Согреется и начнет себя лечить. Поесть бы чего еще!

Я шла к нашему жилищу. Все смотрели на меня. Все. Вон, дом старосты. Ворота открыты. Еще вчера я раздумывала, какая жизнь меня, возможно, ждет за стенами этого дома в ближайшем будущем. И вот теперь я уж точно не окажусь в роли рабочей лошадки в стойле этого семейства.

Так повезло мне или не повезло? Вот в чем вопрос. Моя больная, не умная, голова ответа пока не знала. Что-то гадкое в самой глубине, под ребрами, подсказывало спазмом кишок, что не повезло. Причем сильно.

Хорошо, отбросим сомнения! Ну а если повезло, то почему такое гадостное чувство? И в чем мне повезло? Ничего этого я не понимала.

Лекарь меня вылечил. Руки, правда, не сжимались в кулак полностью, как раньше, и пальцы гнулись с большим трудом. Ну да ладно! Все равно так намного лучше, чем с покусами и порезами!

А еще орк. Он меня отпустил в своей рубашке. Это хорошо или совсем плохо? Рубашка так мне велика, что волочится по земле вровень с моими сапогами. Вся одежда на мне –чужая и не по росту. А еще теперь и рубашка чужая. Яркая, цветастая. И все, все на меня смотрят.

Я шла домой. Дошла. Меня встретил дед Орис и моя семья. Я зашла в дом, уселась за стол и в первый раз за сегодня поела. Обед. Меня накормили волчатиной. Какая же она была вкусная! Если бы дед не отобрал у меня ложку, я бы все ела и ела, пока не умерла бы рядом с горшком варева.

Собралась уже открыть рот и спросить, но дед глянул на меня выразительно, и я рот захлопнула. Уже темнело. Рано. Зима. Опять топили печку. Странно. Раньше дед вечером не разрешал даже варево греть, а тут – уже и так очень тепло, а он все подкладывает и подкладывает поленья.

Я наелась и согрелась, и завтра мне очень рано вставать и идти работать.

Орк рявкнул: пошла вон, и совершенно ничего не сказал про то, должна ли я вообще работать. Уже проваливаясь в сладкий сытый сон, я все силилась припомнить, что же еще мне сказал орк. Но не вспомнила. Уснула.

Ночью еще сильнее похолодало. Так, что утром дверь в натопленный дом примерзла, и мы, вдвоем с дедом, пытались ее открыть несколько минут.

Уже дойдя до поселка, я вспомнила, что так и не спросила, куда делся наш не умерший чужак. Ладно. Вечером спрошу.