Читать книгу Родная кровь. Книга вторая. Повороты судьбы - Анжела Кристова - Страница 7

Я просидела на постели, не смыкая глаз, всю ночь. Уснула уже, когда начался рассвет. И мне приснился сон. Странный сон. Мне снился Хано. Красивый, руки ко мне протягивает и не улыбается, взгляд, напряженный. А еще голос:

«Иди ко мне, Леара! Иди, протяни мне свою руку!»

Руку? Нет!

Я проснулась.

А дверь уже открывалась. Я вся подобралась. В комнату ко мне входили тепло одетые и вооруженные люди. Мрачные. Собранные и молчаливые. Четверо мужчин. Я обратила внимание на запах. Люди пахнут особенно – потом и кровью, а еще злобой. Да-да! Злоба пахнет по-особенному – гадко и сразу, еще не глянув в глаза, понимаешь, что вот он, стоит напротив тебя и тебя уже ненавидит всем сердцем. Спросишь, а за что? А не за что! Уже за то, что ты есть. Это люди. Только они так могут, ненавидеть всем сердцем. А еще она умеют безжалостно убивать. Даже не задумываясь, что делают!

Я почувствовала, что пришедшие в комнату люди готовы убить.

Мне на постель кинули меховой черный плащ и толкнули под ноги сапоги.

– Одевайся.

Вот и все. Ни привет тебе, ни до свидания. До свидания говорить было некому. Уже, когда спускалась по лестнице, обратила внимание на спину служанки в коридоре, а еще на поднятые и прижатые к стене руки. Ее руки. Она стояла лицом к стене. А еще она боялась, и вся тряслась от ужаса.

Я подумала лишь об одном, что будет с ней, когда меня проведут мимо?

В общем холле гостиницы в таком же странном положении я заметила двух свенов, и еще одну служанку. Я точно знала, что мою дверь охраняли поставленные лордом Свеярдом люди, которых я сейчас не видела. Где они? Вопросы, одни вопросы. Но похоже я догадываюсь, что и служанка и эти охранявшие меня люди не переживут это утро. Почему? Не знаю. Может то чувство ненависти и запах, исходящий от пришедших за мной людей мне сказали об этом.

Первым шел воин, он пинком ноги открыл дверь на заметенный снегом двор. Метель. Я подняла голову Небо серое, тучи снежные, а еще ветер со стороны реки. Значит, метель только усилится. Плохо. Для меня плохо.

И почему у меня такое чувство, что меня увозят не то что, не спросив моего мнения, а похоже, что не спросив мнения лорда Свеярда. Это не его люди, а тогда чьи?

Ага! И лошади чужие. То есть, лошади не орочьи. В средствах передвижения я теперь хорошо разбиралась. Эти животные выращены в краях людей. Военные. Кем бы эти четверо не были, но мне лучше и дальше помалкивать.

Подвели пятую лошадь. Я в молчании забралась в седло. Поводья мне не дали. Выехали со двора гостиницы, два всадника и я. Через несколько минут нас догнало еще два воина. Приблизившийся близко к моей лошади воин как раз убирал в ножны свой клинок. Я даже на холодном ветру, зимой, учуяла запах свежей крови.

Всадники устремились вниз к реке. Скользко очень, а мы галопом по каменной мостовой. Копыта моей лошади все время скользили. На открытом месте было особенно ветрено. Метель, как я и предполагала, усилилась. Я обернулась назад. Все. Через несколько минут следы копыт заметет.

Моя лошадь как раз поравнялась с парапетом чугунной ограды набережной. Крутой спуск к замершей воде, и лошадь нагнула шею и заскользила вслед за первыми двумя спустившимися на лед реки. Снега здесь почти не было, ветер сдувал с ледяной поверхности. Очень скользко. Я опять обернулась, капюшон плаща поехал с головы и тут же мой взор от набережной закрыл молчаливый всадник, ехавший последним. Прозвучало:

– Отвернись.

На голову снова натянули капюшон. А еще моя лошадь в следующий миг чуть не упала. Заскользила по ледяной поверхности, и кое-как утвердившись на четырех разъезжающихся ногах, встала. Всадник, что ехал последним, спешился и опустился под ноги моего коня. Я посмотрела. Воин достал откуда-то ткань и сейчас обвязывает копыта моему коню.

Остальные трое сопровождающих в молчании проделали тоже самое с копытами своих лошадей. Готовились к этой поездке. А вот моя лошадь… похоже взята в городе. Слабая, мелкая и пугливая. Лошади молчаливых воинов были крупнее. Не прошло и пяти минут, как все пять лошадей были обуты в тряпки и дальше мы двинулись без задержек.

Пересекли по диагонали русло замерзшей реки, поднялись по пологому заснеженному склону и въехали в лес.

Так. В этой стороне я еще ни разу не была. Куда мы направляемся? И кто мои сопровождающие? Не похоже, что меня собираются убить. Могли бы все проделать в гостинице. Тогда зачем я им? Ох! Ну, неужели им больше нечем заняться на войне, как умыкать из под охраны никому не нужную одинокую сироту!

У меня нет больше семьи и меня некому защитить! Свеярд на защитника не тянет. Если только…. Видимо, как раз лорд Свеярд причина моей нынешней поездки.

Ну и как это понимать? Зачем я им?

Таким невеселым мыслям я предавалась, пока всадники мы ехали по заснеженному лесу. Через два часа, когда я совсем окоченела, мы приехали к большой поляне. Костры, множество горящих костров. А еще много военного народу. Люди. Одни люди. Я так отвыкла от людей. Мне сейчас ближе были орки. Привыкла. Даже свенов я знала и понимала сейчас лучше людей.

Проехав между горящих костров, мы остановились и меня сняли с лошади.

Пока я пыталась осмотреться, меня тоже осматривали. В яме, по-другому не назвать выкопанное в грунте помещение, было трое военных. Люди были одеты в доспехи, но никаких знаков отличий на латах я не углядела. Один – мой сопровождающий, тот, что все время ехал последним. Взгляд тяжелый. Втолкнув меня в проход, он сразу отвернулся. А еще тут было двое мрачных, заросших щетиной человека, одетых в сваленные, затертые овечьи тулупы. Под теплой одеждой я также заметила железо – все одеты так, как будто через полчаса в бой. Вооружены громоздкими длинными мечами. Зачем им в этой земляной дыре такие длинные мечи? Тут ими не размахнуться. Оба встретивших меня военных были крупными, я бы сказала массивными: нечесаные головы почти касались низкого потолка. Меня провели в центр помещения, и сдернули капюшон с головы.

– Это она?

– Да. Ее Синий Герцог собирался переместить на внутренние территории. Под охраной была все время.

Ко мне подошел темноволосый мужчина, внимательно посмотрел в глаза:

– Что в тебе такого, кроме смазливой внешности, что сам лорд Свеярд озаботился выправкой твоих документов?

Я пожала плечами:

– Я не знаю. Но я не хочу, чтобы меня нашел лорд Свеярд.

Темноволосый усмехнулся:

– Интересно. А почему?

Я подумала и выдала:

– Ну, разве не трудно догадаться?! – молчание было мне ответом, люди переглянулись. И я продолжила. – От меня отказалась родня, мне некуда идти. Здесь я тоже всем чужая. Я человек, чистокровный. Вот лорд Свеярд и подумал, что может устроить мою судьбу… по-своему.

– А ты не хочешь, чтобы он устраивал твою судьбу? – перебил меня темноволосый.

– Нет. Не хочу, – и продолжила. – Я могу быть вам полезной. Я долго жила среди орков. Я знаю два языка и могу сама о себе позаботиться. И я не убегу. Мне просто некуда бежать! – И замолчала.

Темноволосый повернулся ко второму мужчине. Тот тоже рассматривал меня и что-то жуя, криво усмехнулся:

– Арленд! Тебе мало проблем? Нам даже негде ее запереть! – второй стремительно отделился от земляной стены и в одно мгновение оказался рядом – Орочья подстилка! Смотри, в каком хорошем состоянии!

– Почему сразу орочья?! – я искренне возмутилась. И продолжила, – лорд Свеярд мной заинтересовался! Я сама не пойму почему! А теперь еще и вы меня выкрали!

Молчание было мне ответом. Я кожей чувствовала – сейчас решается моя судьба. Нужно что-то еще сказать, а что? Я ничего не знаю о цели моего пребывания здесь. А вообще где я?

Я оглянулась. Они здесь не просто так сидят, они по делу. А по какому? Ловят свенов, прячущихся в лесах? Нет. Почему нет? Да не знаю я! Но эти точно никого не ловят, иначе они бы были в прямом подчинении у таких, как этот лорд Свеярд. Они явно не с той стороны стоят. Тогда с какой? Вернее, с какого боку!

Меня схватили за подбородок и развернули к свету. Рассматривали. Решали, что делать со мной. Сейчас придумают.

Я дернула головой и отклонилась неожиданно. Державший мой подбородок мужик отпустил меня. Не сам, я ловко освободилась.

– Я знаю, где находится храмовый комплекс жрецов мертвого бога.

Трое людей переглянулись. Тот, которого звали Арленд отошел к стене и, повозившись в углу, вытащил рулон кожи. Рядом с тем местом, где я стояла, поставили пенёк, раздался треск высекаемой искры, и зажглась еще одна масляная лампа. На пеньке развернули рулон, который при ближайшем рассмотрении оказался затертой, грязной и неточной картой.

Я пригляделась и не сразу, а чуть погодя, нашла что-то знакомое. Писано на венском, но так неразборчиво.

Все молчали. Я наклонилась ближе и увидела реку и город Юрмот. Он был обозначен как Квазирсот.

Ткнула в зарисовку города:

– Это Юрмот, а мы находимся здесь.

Арленд нагнулся к карте и чуть погодя поднял взгляд на меня:

– Так. Где храм мертвого бога? Ты знаешь? Укажи место на карте.

– Я не смотря куда, поставила палец, проговорила:

– Тут. – И посмотрела. Все верно. Еще бы понять, поверят ли мне. И если поверят, то что сделают со мной?

Арленд ушел опять в угол и, порывшись там, вернулся с карандашом. Присел рядом с картой и обвел кружком указанное мной место.

– Может ты знаешь дорогу в те края?

– Не знаю. Я там не бывала.

– Откуда тогда? – Арленд поднял на меня глаза.

– Я знаю, мне показывали, на карте. Только та карта была подробнее и свежее.

– Чья карта?

– Орочья.

Арленд не отстал от меня. Переглянувшись с молчавшими все время воинами, он опять прошел в свой угол и на этот раз принес мне кусок кожи. Растянул ее на втором принесенном пеньке и скомандовал:

– Пиши под диктовку, на орочьем: маэр вишуа дрон те рои мрат. ташира орхи

Я нагнула голову и хоть и с трудом, но написала карандашом текст на коже. Вышло криво, но вполне читаемо, пока не проведешь рукой – карандаш, он легко стирается.

Арленд вгляделся в мои каракули, не глядя мне в глаза, приказал:

– Переведи!

– Род Вишуа правит племенами серых орков. Так будет всегда!

И внезапно, прежде всего, для меня, раздался магический треск. Я дернулась, а Арленд стукнул ладонью по написанному мной тексту. Когда убрал ладонь, надпись карандашом исчезла.

Я очумелым взглядом вылупилась на рулон кожи. Такая же грязная и потертая, как и карта. Похоже – это магический свиток. О таких мне Ульриха рассказывала.

Меня оставили в отряде, даже выделили спальное место, отделенное от всех стеганым рваным одеялом в углу еще одной выкопанной в мерзлой земле землянки. Кинули на холодную землю копну мокрого сена и дали тряпку укрыться. Рядом находился воин из тех четверых, что меня привезли в этот лагерь. Как звать не знаю, мне не представлялся. Но и не спал. Я трижды за ночь проверяла. Как суну нос в общее помещение, так натыкаюсь на его мрачный взгляд.

Насущные потребности организма. Как же я страдала! Ни умыться, ни уединиться! Занавесь из одеяла не в счет. Мне выйти на воздух не давали!

Я промучилась день и всю ночь. Под разноголосый храп и сопение уснуть тяжело! Вонь, глаза режет от чадящих свечей, и очень хочется прогуляться!

Своему сторожу я три раза объясняла, куда мне надо! Бесполезно. Хмуро меня осматривает и мотает головой. Может немой? Но точно слышит, а значит должен понять и выпустить! Нет и все! Я решила пройти мимо него и чихать мне на его запрет! Дошла до лаза наверх и… пошла обратно. Пока шла, поддерживаемая для надежности за космы, перебудила всех в землянке: кого ногами затоптала, кого криком побудила.

– Нет! Выпусти меня на воздух! Оуууууууууу! Больно же!

Копну моих волос сторож отпустил только, когда усадил меня на сено. И даже рот открыл, изрек:

– Сиди тихо до рассвета.

Я досидела. Была мысль нагадить им прямо тут, но мешала совесть. Неприятная вещь! А еще пришла здравая мысль, что лучше потерпеть, а то еще неизвестно, сколько мне в этом углу обретаться. Заставят убирать за собой или еще оставят сохнуть! Скоты!

Кстати, воняло в яме похожим. У меня от этой вони кружилась голова.

Я как-то незаметно уснула. Разбудил меня мой сторож. В темноте прямо в руки мне сунул ведро.

Проблема решилась.

Но просидев в землянке трое суток не вылезая на свет, я так озверела, что готова была кусаться. Меня не выпускали. Стерегли. Сторожа менялись и совсем не спали. Ведро забирали и давали поесть. Кошмар!

Меня выпустили на воздух только спустя три дня. Ночью. В сильную метель. Я глотнула морозного воздуха ртом и закашлялась, из глаз брызнули слезы. Провела рукой по лицу – жирная маска, тронула голову – грязный свалявшийся колтун. Нагнулась и, схватив в ладони горсть снега, начала оттирать копоть. И усиленно задышала. Чистый воздух! Из темного неба на белую землю падал снег. Белые крупные хлопья. Оглянулась. Все на меня смотрят.

Ну и Чернодер с ними! Я отвернулась и продолжила процедуры.

Долго побыть на свежем воздухе мне не дали. Ко мне приблизился первый мой сторож и, взяв за локоток, отвел в мой закуток. Я побрыкалась, ну чтобы ему не так легко было меня заталкивать в лаз. Этим выиграла еще минутку на воздухе. Находящиеся поблизости воины весело подбадривали моего сторожа, воин зло огрызался, толкая, вернее заталкивая меня в узкий лаз. Протолкнул, скотина! Я смачно заковыристо выругалась на смеси орочьего с местным диалектом, чем вызвала новый приступ нездорового веселья.

Ой! Не нравится мне всеобщий настрой! Доведут до места и прибьют, не быстро… Да…

А еще через два дня, как только улучшилась погода, отряд выступил. Меня закинули на лошадь и сунули в руки поводья.

Я не знала точной дороги, только место на карте. Место, куда веду всех этих чужих мне людей. Урочище Реар-Бро славилось на весь приграничный край своими непроходимыми чащобами и болотами. А еще завалы вековых исполинов. Местами лес был непроходим даже для пешего воина, а не то, что для верхового. Но они шли, человек 40 народу – угрюмого и молчаливого. Дорогу в лесу выбирал командир. Если встречался крупный завал, то отряд разделялся на две группы – первая рубила проход топорами, вторая занималась лошадьми или отдыхала. Я понятно, всегда была во второй группе. Хотя… если вспомнить полученные на лесоповале навыки… Я вот и на глаз могла с легкостью отличить хороший топор от плохого.

А еще, с некоторых пор мне было знакомо оружие. Я немного умела с ним обращаться, особенно с мелким и не сильно тяжелым. Оглядывала вооружение воинов и все больше приходила к уверенности, что это случайно собранные вместе люди – охотники или по-простому, наемники. Воины удачи! У каждого был свой набор приспособлений для умерщвления живых существ. Разного качества и сохранности.

Меня взяли с собой. Иначе, как бы они уверились, что я их завела куда им надо! Идти предстояло далеко. Указанное мною место на карте ничем не отличалось от других похожих мест на той же карте. Это я точно знала, что там расположено. И похоже знала одна я.

Что будет со мной потом? Наверное, помучают и убьют. Вон как смотрят некоторые!

Мне моя судьба и жизнь были вовсе недороги. После того, как я узнала, что моя семья меня не примет назад, после всего, что со мной произошло за последние два года! Да и если взять всю мою жизнь с самого моего рождения! Мной никто никогда не интересовался, меня не учили ничему. Теперь мне было понятно такое обращение, а еще объяснимо равнодушие. Мой дед! А еще покойная мачеха. Они единственные проявляли ко мне какие-то теплые чувства. Мачеха умерла. А дед изменил свое отношение ко мне с того момента, как меня определил, как будущую подстилку Хано.

Дед умер. А я и не знала!

Теперь пробираясь тяжелым маршрутом через непроходимые леса, огибая по большой дуге поселения свенов, я всю дорогу думала, вспоминала, анализировала от нечего делать свою недолгую жизнь и делала неутешительные выводы.

Думать, сидя верхом на лошади, было удобно. Кругом – красивейший засыпанный снегом лес и тишина.

Кроме моих искренних чувств, к моим меньшим сестрами и брату никто из них меня не любил! Теперь я это точно знала. Догадывалась ли раньше? Нет! Раньше я так не думала. Никогда!

Как же так вышло? Я их так обожала, так берегла и растила! Спасала и готова была ради их жизней пожертвовать собой! Все дни была рядом. А они?

Скоро мы прибудем к месту, где расположен этот чертов храм мертвого бога, и я стану не нужна даже этим головорезам! Меня убьют. И никто! Никто обо мне не будет вспоминать!

Я подняла глаза к небу. Низкое мрачное серое небо. Светлое время суток подходило к концу, уже близятся сумерки.

Я родилась и жила в магическом мире. Где данные от рождения способности помогают достичь определенных высот и положения в обществе, дают умения и навыки, чтобы хорошо устроиться в этом мире. Помогают не просто жить, а процветать. Я не обладала от рождения никакими талантами. Все, что я умела, пока была ребенком – это следить за маленькими детьми, стирать, готовить, играть с ними. Меня с младенчества готовили быть всем им нянькой. А когда я вырасту? Наверное, мне предстояло заниматься все тем же, но уже следя за детьми моих названных сестер и братьев.

Но не случилось…

Теперь, проживя два долгих и трудных года в доме у орков я поняла, что когда Соера и Одру уводили в комнаты родителей, они там не играли, а занимались. Это мне брат и сестра врали, рассказывая, что они там играют в прятки. А я, открыв рот, их слушала и просила взять хоть раз меня с собой. Брат ржал, держась за живот, и каждый раз отсмеявшись, просил не говорить об этом матери. Теперь мне понятно почему – она ведь знала. Все знали, кроме меня, ну может быть и самых маленьких!

Со всеми ними занимались! Только не со мной. Отец… я раньше так звала этого человека, не обращал на меня никакого внимания. Мамы не помнила. Только мачеха ко мне обращалась с разными заданиями и просьбами, только она мне что-то рассказывала и показывала. Только она! Чужая мне женщина хоть и не показывала виду, но в душе думала обо мне! Я ей была благодарна, что после смерти моей родной матери она мне заменила мать и, похоже, именно она уговорила мужа оставить меня в семье.

Всех их чему-то учили, с ними занимались и часто общались на разные темы. Их готовили к этой жизни, пускай и не как магов! Ведь все мы были простыми чистокровными людьми, без примеси магической крови. Наша кровь не светилась в темноте и пахла как кровь. Сворачивалась на воздухе и густела немного спустя, закрывая рану без всякой магии. А еще у нас, как у чистокровных людей, была очень слабая, ранимая душа и большое сердце, которое часто стучало и болело, если рядом кто-то страдал и мучился. Я это знала всегда. Я же была такой! Я видела чужую боль, как свою и переживала вместе с больным его страдания, как свои.

Я всегда сидела у постели сестер, когда они болели и их маленькие горячие сухие ладошки всегда находились в моих руках. Мачеха гнала меня к себе спать, просила отдохнуть, а я плакала и молила не прогонять меня. Я так переживала! И мне казалось, что уйди я сейчас спать, и моя маленькая сестра умрет от жара. Или от боли. Или от страха оставшись один на один со своей болезнью. А так я буду рядом и прогоню злую гадкую черную смерть! Я всегда оставалась с ними. Всегда!

У меня было еще одно, не преимущество и не умение, а скорее особенность – богатое воображение. Мачеха как-то обмолвилась при мне, что у девочки развитый ум и нужно с ней заниматься. Я открыла довольно рот и… закрыла. Мачеха, проговорив это, ушла. А я запомнила: воображение! Да, этого у меня было не отнять! Я слушала разные сказки и небылицы, быстро запоминала и в моей голове рождались сюжеты продолжения веселых и страшных историй. Все выдуманное моим воображением, я выдавала на-гора и прямо в уши маленьким слушателям – моим сестрам и братьям. Мачеха усмехалась, дед Орис кряхтел и балагурил, что как вырасту, они меня пристроят в бродячий театр. Там мое место. Я была не против. Смешно теперь. Очень.

Мое богатое воображение мне не помогло избежать неприятностей. Я осталась совсем одна в этом мире.

Я посмотрела в темное небо и заплакала. Слезы струями потекли из моих глаз, оставляя ледяные дорожки на холодных щеках. Плакала беззвучно. Вспоминала родной дом и сестер. Где они сейчас? Кто о них заботится, кто с ними играет, кто стережет их сон, и кто сидит у их постелей? Я ценой своей жизни готова была выкупить их всех у смерти и, не задумываясь сама бы шагнула, за всех на жертвенный костер. Лишь бы они жили долго и счастливо!

Я думала о них все эти два года, как и всю свою прежнюю жизнь. А теперь их всех у меня забрали.

Хорошо ли их встретили родственники? Это родня со стороны матери или отца? Я не успела узнать.

И еще одно меня беспокоило, что случилось с моей родной мамой? Если верить тому письму и есть документ, что я не родная дочь торгового представителя, то тогда чья я дочь? Кто мой настоящий отец? Меня не признал, как родную, муж моей мамы, а это значит, что он и моя родная мама точно знали, кто мой отец? Похоже, эту тайну я не разгадаю. Тайну моего рождения.

От мыслей о тайне моего рождения я плавно перешла к воспоминаниям о Хано. Вздохнула.

Хано я потеряла! Оттолкнула. Убежала.

Где он сейчас? Думает ли обо мне?

Сердце предательски заныло. Я старалась вспомнить что-то плохое в наших отношениях и не находила к чему придраться. Поведение Ульрихи не в счет. Не в счет и то, что Хано не вмешался – его же не было в городе! А как появился, сразу прекратил все издевательства. И Ульриха смолчала…

Последний день, когда мы были вместе.

Я ждала его и вот он приехал. Переговорив, о чем—то с орчанкой, Хано спустился и дал мне команду собираться, сказал только, что мы едем в Юрмот. Всю дорогу по городу Хано угрюмо молчал.

Подъехали к городской гостинице в Юрмоте. Въехали во двор и к нам подошли свены. Хано что-то им сказал, я не расслышала, и они ушли. Орк сам помог мне слезть с лошади и, не выпуская моего локтя, провел на второй этаж.

Вот и все. Оказалось, я выросла. Он в трех словах обрисовал мне мои перспективы. И не спросил, а чего хочу я? Оказалось, вдруг, его не интересуют мои чувства. Его не волнует, что чувствует мое сердце. Он вообще повел себя странно, я никак не ожидала такого.

Сказал только: «Ты будешь моей». Как по-мужски!

А поинтересоваться, хочу ли я?

Вот и настал этот момент…. Я в недоумении оглядела комнату. Все стало понятно.

Просто Хано ждал, пока я подрасту и смогу без травм пережить его желание обладать моим телом. Телом, а не душой. Моя душа его не волновала, совсем. Мои чувства к нему – тем более. Смешно сейчас вспоминать, о чем я мечтала. Наивная. И не ждала от близких предательства, не ждала такого поведения от Хано. И дождалась…

Если бы спросил, то я бы ответила…

А что бы я ответила?

Лошадь подо мной мотнула черной гривой, я оторвалась на мгновение от своих невеселых мыслей, оглянулась по сторонам. Все едут, и я еду. Ничего не поменялось. На меня не смотрят.

Я опять ушла в свои переживания с головой.

Тяжело вздохнула, сердце ныло. Смахнула рукой влагу с щек. Шмыгнула носом, и сама себе призналась. Все равно никого рядом, деревья и снег не в счет.

Я бы сказала ему, этому серому орку, что я только об этом и мечтаю. Да! Я была не против.

Как назвать мои чувства? Я и сейчас не знала. Но мое сердце замирало с тех самых пор, как я заметила его взгляд, обращенный на меня еще там, в поселении свенов.

Спроси он, поинтересуйся, и я бы сказала ему, что я согласна быть с ним. Топорно, грубо, просто и прямолинейно. Я ничего для себя не хотела, только может быть одного, чтобы он был рядом и дальше. Никуда не уходил. Конечно. Это невозможно! Я наивная дура! Постоянно в этом убеждаюсь!

Но чего я должна была ожидать? Он смотрел на меня странно, очень странно. Всегда. Этим взглядам я не могла найти объяснения. Он заботился обо мне и выполнил обещание – мои сестры не встали на жертвенный костер. И сейчас все они в безопасности и через несколько лет наврятли вспомнят обо мне, их названной сестре.

Я снова тяжело вздохнула. Тоска по родным мне людям не отпускала мое сердце. Какое оно у меня? Наверное, большое. Вон как болит и ноет. А я слабая и плачу.

В этом снежном лесу я сама себе призналась, что люблю Хано. Просто, если бы он спросил хоть раз, спросил, как я к нему отношусь… Но не спросил. Он поставил меня перед фактом, зачем я рядом и почему он столько лет возился со мной и моей семьей. Только ради этого дня, этой ночи. Ну а дальше, как пойдет.

Он меня грубо притянул к себе, и как я не вырывалась, поцеловал долгим болезненным поцелуем. Не таким. Как целовал прежде. Я ждала ласки, бережного, как раньше отношения. А тогда…

Отпустив меня, он выругался и вышел из комнаты, на ходу бросив мне, что больше не намерен ждать. Куда он ушел? Скоро ли вернется?

Я не стала его дожидаться. Открыла окно на улицу и, встав на подоконник, прыгнула в сугроб. И ушла в морозную ночь. Чужие ношеные вещи подобрала себе у рынка. Свои бросила там же, в кучу порванного, снятого с чужих тел тряпья. Долго бродила по ночному городу, нашла открытую дверь сарая. Забралась в сено и проспала до утра.

А утром началась эта война.