Читать книгу Место рождения: город Баку (сборник) - Анжелика Габриелян - Страница 4
Соседи
ОглавлениеМарго родилась на шесть лет раньше меня. В раннем детстве Марго была очень раскованной. Она любила заходить к моим родителям, когда они возвращались с работы. Марго проходила к нам на кухню, усаживалась за стол и спрашивала:
– Ну что, когда мы будем ужинать?!
В три-четыре года я садилась в коридоре на табуретку, складывала руки на коленях, как нас учили в садике, и ждала Марго – ждала, когда она придёт и поиграет со мной. Долго ждать у меня не получалось, и я возвращалась к своим игрушкам или шла во двор. Усердная учёба, музыкальная школа и кружки, подружки, жившие не в нашем дворе, занимали у Марго всё её время – время, причитавшееся мне.
Марго не всегда приходила вовремя, и родители будили меня, уже заснувшую, – так сильно я её ждала.
Соседская девочка, совершенно не годившаяся мне по возрасту в подружки, была частью моего детства. Марго не была идеальной: за ляпсусы и чрезмерную инициативность ей часто делали замечания. Но мне она запомнилась серьёзной, рассудительной и всё на свете понимающей, начиная с кукол и их одежды.
В музыкальную школу я пошла с подачи Марго: она сама там училась и разрешала мне «поиграть» на своём пианино. Синий толстый том сонат Бетховена к окончанию музыкальной школы тоже достался мне от Марго. Именно этот том и усадил меня через много лет опять за инструмент.
Мы жили через стенку, и по воскресным утрам наши мамы, занимая что-нибудь друг у друга, нередко увлекались разговором прямо на порогах квартир. К дверям мы с Марго бежали в ночнушках и тапках на босу ногу. Болтать и слушать краем уха взрослый разговор нам не особо мешали. Услышав шаги на лестнице, Марго пряталась за дверь.
– Ну и что, я тоже в ночнушке! – удивлялась я.
– Тебе можно! Ты ещё маленькая! – следовал обычно ответ.
Самые долгие и подробные разговоры наши мамы вели по вечерам в одной из квартир. А о самом интересном и для наших ушей не предназначенном они говорили не по-русски. Запас армянских слов у нас обеих был крайне скуден. С азербайджанским за счёт «изучения» в школе дела обстояли немного лучше, но понять разговор ни на одном из этих языков нам обеим было не по силам. Избытком любопытства, и немалого, страдала Марго. Но я была младше и потому открыто заявляла:
– Да говорите же вы по-русски! Я ничего не понимаю!
Воспитательный процесс моя мама заканчивала позже, уже дома, один на один.
Я не помню Марго играющей в нашем дворе: все её подружки жили через дорогу, в финских домах. Но мне запомнилась одна из её попыток подружиться с соседскими сверстниками. В одном из подъездов жила многодетная семья. Младшие дети росли вместе со старшими внуками. Мальчишки и девчонки выбегали во двор с криком и легко одетыми. Они росли как трава. Тётя Карина возвращалась с работы в шестом часу вечера, а до тех пор Марго хозяйничала дома самостоятельно. Однажды вечером из соседской квартиры раздался крик тёти Карина: в доме не было еды, никакой! Оказывается, днём Марго принимала у себя гостей – младшее поколение многодетного семейства. Гостеприимная Марго предлагала гостям угощенье. Гости ни от чего не отказывались. Последними были съедены соль и чеснок, правда, уже без хлеба.
– А у вас больше ничего нет? – спросили перед уходом гости.
– Больше ничего! – ответила обескураженная Марго. Ей показалось, что гости ушли обиженными.
Отношение к себе у Марго было крайне критичным. Она была одинаково недовольна как своей внешностью, так и своим именем.
– Ну, хоть бы что-то во мне человеческое было! – со вздохом разглядывала она перед зеркалом свой вытянутый носик и недостаточно выразительные черты смуглого лица.
Свои чувства к старшей то ли соседке, то ли подружке я выражала довольно раскованно. Однажды, играя во дворе с ровесниками, я увидела Марго – та возвращалась домой.
– Хулиганочка моя! Иди сюда – я тебя поцелую! – раскинув руки, закричала я на весь двор. Марго подошла и позволила себя поцеловать. Правда, на третий этаж она поднялась расстроенная и в слезах. Через десять минут была моя очередь плакать: меня позвали домой.
Я росла в большем благополучии, чем Марго, и была в себе уверенней. Но бойцом по жизни была Марго. Ей чаще, чем мне, приходилось плакать от обид. Она быстрей училась давать сдачи, отстаивать свои позиции. Вчерашние обидчики приходили к ней домой – приструнённые и присмиревшие.
Увлечений у Марго было больше, чем у меня, а самое главное – они у неё были глубже: первые неудачи её не смущали. Олимпиады по физике и математике, музыка и рисование, ролики и велосипед, фото- и радиокружки запомнились мне именно потому, что много значили для Марго. Записаться в поселковый авиамодельный кружок я так и не решилась: руководитель кружка, молодой парень, слишком уж весело усмехнулся в ответ на мой вопрос. В артековском отряде все девочки записывались на вышивку и макраме, все, кроме нас с Ирой. В авиамодельном кружке других девочек не было. Привезённый из «Артека» планер из реек и кальки пылился на шифоньере до самого отъезда из Баку. Сожаление об авиа- и судомодельном кружках осталось на всю жизнь. Марго в подобных ситуациях не пасовала.
К началу Карабахских событий тётя Карина и Марго уже не жили на острове: они обменяли свою квартиру на городскую. Марго училась в университете. После первых же двоек Марго обратилась с просьбой о переводе в несколько вузов Союза. Свой выбор она остановила на одном из российских университетов.
Первой уехала Марго. В 88–89 гг. продать жильё в Баку было сложно. Тётя Карина нашла через знакомых квартирантов и уехала к дочке. Начинать на новом месте приходилось с нуля: на съёмном жилье, на тяжёлой физической работе, Марго пришлось сдавать большую разницу между программами бакинского и российского вузов. В январе 90-го года квартиранты покинули их бакинское жильё. Часть хозяйских вещей жильцы предварительно вывезли, остальное – разгромили.
– Я должна это видеть! – заявила матери Марго. Остановить дочь тётя Карина не могла: дочь была взрослой, самостоятельной и выносливой. К тому же, в роду у Марго были азербайджанцы. В марте 90-го Марго приехала в Баку. Её встретили отец и подруга. Марго увидела то, ради чего ехала: свой разгромленный дом. Апогеем всей картины была осквернённая школьная виньетка Марго.
Через пару лет мы увиделись с Марго в Ереване. Она здесь долго не задерживалась и больше не приезжала: не всем родственникам было по вкусу её происхождение полукровки. Наша встреча прошла скомкано и бестолково: я была расстроенной из-за своих проблем. Марго приняла это на свой счёт – она была такой же ранимой, как в детстве. Редкие звонки со временем прекратились. Получив диплом программиста, Марго загорелась идеей получить юридическое образование. Окончив юридический, она начала преподавать в милицейской школе. Увлечение химией само собой сошло на нет: замужество и рождение дочери не оставили места для третьего диплома.
Где-то далеко-далеко, не столько географически, просто совсем в другой жизни, живёт Марго – моя то ли бывшая соседка, то ли старшая подружка, девочка, росшая рядом… Удачи тебе, Марго!