Читать книгу На краю обрыва… - Анна Анакина - Страница 21

***

Ребята постепенно уходили от костра, но Наташа не замечала этого. Она слушала голос, от которого её маленькое неопытное сердечко трепетало. Смотрела в глаза мужчине и мурашки бежали по всему телу, проникая внутрь, вызывая незнакомые ощущения. Странная ломящая боль внизу живота заставляла тело внутренне сжиматься. Эти новые, никогда ранее не испытанные чувства приятно разливались по всему телу. И, в то же время было немного страшно.

Наташе казалось, что она готова вот так вечно сидеть рядом с этим мужчиной, слушать его голос, смотреть в его глаза. Наташа уже не думала, как выглядит. Этих мыслей просто не существовало. Лишь желание и страх. Что это за страх, Наташа не понимала, да и не пыталась понять. Её тело дрожало, готовое к чему-то новому.

Допев, Александр отложил в сторону гитару и, дотронувшись до подбородка Наташи, внимательно посмотрел ей в глаза и прошептал:

– Моё счастье.

Она, глубоко дышала, боясь отвести от него взгляд. Дрожь по всему телу усиливалась. Ломящая боль стала подниматься, готовая вырваться наружу. Наташе ужасно захотелось, чтобы он поцеловал её – прямо сейчас, здесь и пусть все видят. Ей всё равно. Жар вырывался наружу.

– Ты замёрзла? Вся дрожишь, – с улыбкой произнёс Александр и, сняв с себя ветровку, накинул ей на плечи. Обнял и крепко прижал к себе.

Наташа даже и не думала противиться. Она прикрыла глаза и положила голову Александру на грудь. Несколько минут они сидели молча. Потом он поцеловал её в макушку и прошептал:

– Пойдём, прогуляемся.

Александр крепко прижал к себе девушку и, от нетерпения ускорив шаг, направился вглубь леса. Наташе вдруг показалось, что кто-то окликнул её. Она, встрепенувшись, остановилась и испуганным взглядом посмотрела на Александра. Начала что-то невнятное бормотать о матери, о том, что обещала отцу вернуться не очень поздно, и о Фёдоре…

С Фёдором быстро всё разрешилось – ну выпил парень, увели его домой, а вот мать… тут соблазнитель не мог возразить. Понимал, что нельзя пугать девчонку, должен проявить уважение к её родителям, а потом уж и действовать.

Александру оставалось лишь сожалеть, что не вовремя Наташа вспомнила о родных, и с неохотой сдаться. Не в его правилах было действовать насильно. Она должна сама согласиться, сама позволить, иначе это уже неудовольствие. Он любил подчинять себе, чтобы девушка считала что в первый раз сама так решила, а вот потом… потом делать уже всё, что захочет. И поэтому, сжавшись внутренне в комок, согласился проводить её до дома.

Наташа и чуть позади Александр шли по одной из трёх улиц деревни. Он умышленно сдерживал шаг, чтобы не опережать её. И, словно ненароком, постоянно касался рукой плеча Наташи, заставляя ту вздрагивать. Не на это он рассчитывал, и теперь перебирал в голове, что сделал не так, где упустил нить, связывающую их, и как всё изменить.

Александр смотрел на спину Наташи с улыбкой, смахивающей на оскал хищника, готового в любую минуту к атаке. Всё же жаль было вот так отпускать её. Возвращаться в общежитие «голодным» не очень хотелось, да и Оксанка уже точно спит. Видел, как она ушла в общежитие, когда ещё сидели у костра. Но ничего не поделать. Раз пообещал проводить, надо держать марку. Надо казаться заботливым, понимающим и, главное, влюблённым…

А ведь так всё хорошо складывалось…

Наташа не спешила. Она шла медленно, надеясь, что Александр остановит, обнимет и поцелует. Ей совсем не хотелось расставаться. Испугалась, когда вдруг совсем рядом, услышала голос матери. Теперь уже думала, что это просто показалось ей. От волнения, потому что сердце сильно билось ту минуту, да и сейчас… Совсем нет желания идти домой, а хочется прижаться к нему. Слушать его голос. Смотреть в его глаза и… пусть будет, что будет.

Мужчина шёл, осматривая фигурку девушки, изредка заглядывая ей в лицо. Так хотелось сорвать с неё это смешное деревенское платье, эти хлопчатобумажные чулки, свисающие на ногах, словно лишняя кожа, эти туфельки с детскими пряжками. Мысленно раздевая Наташу, он с трудом удержал усмешку, подумав: «А какие у неё трусики? Наверно, шаровары с начёсом до колен».

Наташа остановилась у одного из домов и, положив руку на забор, задумалась.

Александр встал за её спиной и, опуская взгляд всё ниже, продолжил: «Да какая разница, что у неё там за трусы, главное, что под ними», – мысли всё же взяли верх. Он резко развернул девушку и притянул к себе. Не дожидаясь возражений, крепко поцеловал.

До этого были лишь лёгкие прикосновения к макушке, уху, шее, вызывающие трепет. И вот первый, настоящий, взрослый поцелуй. Голова у Наташи закружилась, ноги, словно потеряли опору. Александр не собирался отпускать её. Он продолжал осыпать поцелуями лицо, шею, руки и вновь губы. Наташа дрожала, не в силах сопротивляться. Она забыла, где находится. Забыла, куда шла. Жар, так долго удерживаемый в груди, вырвался наружу. Слабый стон послышался из её уст.

«Как же теперь тебя оставить? Ведь ты готова». Александр обернулся. На улице никого не видно, да и в доме, возле которого они остановились, казалось, все вымерли. Окна закрыты ставнями, никакой собаки, лишь одиноко стоявшая на дворе старая конура недалеко от калитки. Мысли путались: «Вот бы в огород перемахнуть, не тут же, на улице…»

Девушка прижалась всем тельцем к мужчине, задыхаясь от счастья. А он, думая, что предпринять, продолжал целовать.

Вдруг опять что-то произошло. Наташа встрепенулась, как подранок и, обернувшись, стала искать глазами кого-то. Она прикрыла рукой рот, словно боясь, что её дыхание могут услышать.

– Что с тобой, солнышко моё? Что случилось?

Несколько поцелуев, и Наташа немного успокоилась.

– Кого ты испугалась? Мы тут одни. Ну, не надо, не надо, девочка моя, – он целовал и целовал, не давая ей возможность опомниться.

– Мама, – успела произнести она, но губы Александра вновь прильнули к её горячим устам. Несколько минут, и девушка стала податливой, готовой на всё, только чтобы он оставался рядом.

Александр нежно погладил её по голове и, взяв, молодое лицо в свои ладони, спросил:

– Ну, что случилось? Ты успокоилась?

Наташа кивнула.

– Испугалась, что кто-то увидит? Давай отойдём за дом.

– Там никого нет. Это мамин дом, – прошептала Наташа.

– Мамин дом? – Александр кинул взгляд на заколоченные окна. «Вот почему ты тут остановилась. Умница. Ты сама меня сюда привела».

– Да, мамин… Мы за ним смотрим, – делая почти через каждое слово вдох и выдох, шептала Наташа. – Зимой протапливаем… А так никто пока тут не живёт… Братья вырастут, и, кто первый женится, тот сюда и перейдёт.

Она уже понимала, что не расстанется просто так с Александром. Тело горело и дрожало, словно в бреду. Она боялась, что он может выпустить её из рук и тогда она упадёт не в силах стоять. Ноги привели её сюда, а дальше… дальше только в дом. Но вот сказать прямо мешал стыд. Стыд и желание боролись внутри неё, заставляя тело полыхать всё сильнее.

– Ясно. От бабушки остался, – прямо в ухо прошептал Александр, не забыв нежно прихватить губами мочку.

– Нет… – Наташа прикрыла глаза и чуть качнула головой, – …моя бабушка погибла… на фронте. А маму с её бабушкой эвакуировали сюда.

– Вот оно что. И откуда их эвакуировали? – целуя то в шею, то в ушко продолжал спрашивать Александр.

– Из Ленинграда.

– Из Ленинграда? То-то я смотрю, ты совсем непохожа на… так отличаешься от всех, – он нежно провёл рукой по щеке девушки, приподнял её лицо за подбородок и вновь крепко поцеловал. Не стоило много говорить, а то наваждение, что испытывала Наташа от прикосновений, могло и улетучиться. Александр понимал, нужно всё время подкармливать её тело желанием. Он медленно провёл рукой по шее девушки, взяв в пальцы мочку уха и осторожно поглаживая её, продолжал целовать горячие неопытные губы. Наташа вновь почувствовала, что земля уходит из-под ног. Она, боясь упасть, схватилась за рубашку Александра. Он прижал её к себе и прошептал на ушко:

– Говоришь в этом доме никого нет?

– Никого, – еле слышно прошептала она.

– Может, зайдём туда? А то прохладно, боюсь, ты замёрзнешь.

– Да… нет… – попыталась она что-то сказать, всё ещё борясь со стыдом, но вновь его губы обхватили её ротик. Язык мужчины, как змея прополз внутрь, дотрагиваясь до зубов и, найдя язычок, заставил задрожать Наташу ещё сильнее.

Выпустив на секунду её губы, Александр толкнул калитку. Та чуть скрипнула и широко распахнулась, приглашая зайти во двор. Недолго думая, Александр подхватил Наташу на руки, бросил беглый взгляд на дорогу, и быстро пробежал несколько метров, отделяющих калитку от крыльца.

– Ключ над дверью, – прошептала Наталья.

«Умница», – подумал он, но всё же боясь, что состояние, в каком она пребывает, может раствориться, продолжал держать её на руках, упершись ногой в дверь. Быстро нашёл ключ и постарался вставить в замочную скважину. Но, передумав, стал вновь целовать Наташу.

В голове поплыло ещё сильнее, туман закрыл мысли, и Наташа уже не слышала, как он открыл дверь, как внёс её в дом, как уложил на кровать. Круговерть всё набирала скорость. Но это было даже приятно и Наташе не хотелось, чтобы всё прекратилось. А он всё целовал и целовал. Когда выпускал её губы, то шептал нежные слова. Сердечко, переполненное счастьем, часто и громко билось, отдаваясь ударами в ушах вперемешку с его голосом.

В тёмном доме лишь белое покрывало и горка подушек, словно ориентир, виднелись от совсем небольшой полоски света яркой полной луны, что проникала сквозь ставни. Александр, переполненный чувствами от предстоящей близости, безошибочно, не оступившись, дошёл до кровати и упал на неё вместе с Наташей, не прекращая осыпать её ласками. Его руки медленно, но верно продвигались к намеченной цели. Он, нежно дотронулся до девичьей груди, заставив её вздрогнуть. Но тут же поцелуи вновь расслабили напрягшееся тело Наташи. Через несколько секунд, она уже не пыталась убрать его руки. Он гладил, мял, слегка надавливал на упругие небольшие бугорки. Поняв, что грудь ещё не отягощена лифчиком, Александр довольно улыбнулся – нет лишнего препятствия. Он начал одной рукой расстёгивать пуговицы на платье, а другой – приподняв подол, наткнулся на резинки от пажей. Мысли чётко проносились в голове Александра. Для него это была не первая, так резко нахлынувшая любовь, а очередная жертва. Понимая, что не стоит тратить время на чулки и пажи, Александр провёл рукой по бедру девушки, проникнув пальцами под трусики. «Без начёса», – усмешка пронеслась в голове. Наташа, испугавшись, дёрнулась и постаралась убрать его руку, слишком рьяно пытающуюся удалить такую слабую защиту. Стыд хоть и не сильно, но всё ещё брал верх. Но вновь поцелуи затмили сознание девушки. Осталось только желание, стремительно растекающееся по всему телу. Наташа, тяжело дыша, всё ещё старалась остановить его, но тело кричало об обратном. Оно просило его не останавливаться, рвалось к нему, к новым ощущениям, к новым знаниям, к новым чувствам…

– А-а-а, – со стоном вскрикнула девушка…

– Наташа! – вскакивая в бреду, кричала уже не в первый раз Галина. – Наташа! Наташа! – всё-таки жила в материнском сердце любовь, которую она усиленно прятала за строгостью и наказаниями. И сейчас это естественное для каждой матери чувство вырвалось наружу. Жар не давал контролировать сердце, и оно кричало, звало свою дочь, чувствуя, что с ней беда.

– Ложись, ложись, всея хорошо, – успокаивал Павел жену, но та вырывалась, продолжая звать дочь.

– Спить она ужо, спить, – пытался обманом успокоить Галину Павел. – Спить, – он погладил жену по голове и, уложив, поцеловал в лоб. Галина, увидев глаза мужа, успокоилась и, веря ему, легла. Он, смочив полотенце в тазу, стоявшим рядом с кроватью на табурете, протёр лицо Галины, потом положил холодную материю на лоб.

– Успокойси родная моя, всё хорошо, успокойси.

Постепенно Галина забылась сном, а Павел, выйдя во двор, пошёл к калитке и посмотрел на дорогу.

Уже несколько раз отец выходил, надеясь увидеть дочь. Сердце разрывалось. Павел хотел бежать, найти Наташу, но в доме огнём горела в бреду жена. Одно лишь успокаивало отца, что дочь ушла не одна. Она с Фёдором, а, значит, ничего не сучится плохого.

Если бы он только знал…

Выйдя покурить, некоторое время назад, он присел у стайки и не видел, как Фёдор довёл Егора до дома. Слышал пьяные бормотания соседа, как скрипнула сначала их калитка, а потом и дверь в доме, как закричала Любка, получая очередной «урок» от мужа, но продолжал сидеть на корточках и курить. Если бы он встал, то увидел и Фёдора.

Если бы…

Наташа тихо лежала, прижавшись к стене. Александр, удовлетворённый, крепко спал, раскинувшись на всю кровать. Девушка с трудом вспоминала всё, что произошло. Слёзы беззвучно катились по лицу. Ломящая боль внизу живота не уходила. Совсем не того ожидала Наташа. Ей казалось, что всё произойдёт иначе. Не так быстро и не так… больно. Подтягивая ноги к животу и потом вновь вытягивая их в струнку, она пыталась унять боль. Но та словно и не собиралась покидать тело девушки. Понимая, что надо встать и уйти, Наташа продолжала лежать и вспоминать. Странное чувство разливалось по телу. Казалось, именно она виновата, что так вышло. Если бы всё вернуть. Вспоминала, как сидели у костра, как потом шли по деревне, как сама привела его сюда, как позволила ему…

Не стоило так сопротивляться, тогда всё произошло бы иначе, не так, как случилось. Наташа повернула голову и взглянула в лицо мужчине. Глаза привыкли в темноте и почти все черты были хорошо различимы. Чувство, возникшее, как только они встретились взглядами, стало ещё сильнее, даже несмотря на боль…

«В первый раз всегда так, любовь моя, – вспомнила она слова Александра. – Завтра будет лучше, тебе обязательно понравится. Сладкая моя, мы теперь всегда будем вместе».

Наташа сжималась, заставляя себя поверить, что это действительно только в первый раз, а потом…

«Девочка моя», – постоянно звучало в голове, убеждая, что она поступила правильно. «Солнышко моё», – слышалось ещё недавнее нашёптывание на ушко.

Наташа сжала губы, стараясь удержать рвущуюся наружу боль.

«Почему так больно? – мысли путались. – Что скажет мама?»