Читать книгу Авторский метод - Анна Беляева - Страница 4

– Чего-то у нас сегодня аншлаг,– заметила Саша, шнуруя коньки.

Подняла кудрявую голову и посмотрела на Константина, ждущего своих женщин.

– Не гляди на меня так,– подмигнул Костик,– это не я их всех собрал. Они сами!

– Ну, конечно, сами. Что за сеанс массового катания?!– снова возмутилась хореограф.

– Сань, не бухти,– попросила Лансере, поднимаясь и проверяя, плотно ли шнуровка, хотя за годы в коньках и шнуруешься автоматически.

– Вот именно, Шуренок,– поддержал начальство техтренер, протягивая женщине руку,– не бухти. Всем надо работать. Всем надо прогрессировать!

Только Ирина успела выступить на лед, как сбоку раздалось злое и испуганное:

– Твою мать! Куда лезешь под конек, личинка?!

Все трое тренеров резко развернулись на звук нервного выкрика. Маленькая, оформляющаяся активно из ребенка в девушку блондинка Валерия цепко держала за плечо Валю и шипела, чтобы та не смела даже рядом оказываться, когда старшие работают.

– Что происходит?!– голос у Иры, когда ситуация выглядит острой, становится из грудного и мягкого резким, похожим на карканье большой вороны, не любит себя такой, но сделать ничего не может – волнение.

Старшая из девочек резко разворачивается к тренеру и выпускает локоть младшей. Валя тут же откатывается подальше. Волосы у обеих растрепались во время активной раскатки. У одной лицо испуганное,у второй озлобленное.

– Лер, что за вой на болотах?!– манит к себе пальцем Валерию, и фигуристка подчиняется.

– Вой?! Захожу на прыжок, а она мне чуть в спину не въехала! У меня через неделю старт!– снова заводится старшая фигуристка.– Почему на катке малышня?!

– Они такие же спортсмены, как и ты!– не признавать же перед каждой крикливой пубертатницей собственный просчет.

Ну, и потом, у всех сезон, подготовка к стартам. Всем надо больше льда, больше работы. Не успевают в свое время. Вот, приходится трудиться дополнительно. В конце концов, сама Лерочка ни разу не отказалась от дополнительного льда с другой группой! Да и при чем тут Валя? Она-то как раз в свое время и на своем льду. Всю дорогу вместе тренируются.

– Набрали детсадовцев, а ты только и делай, что уворачивайся от этих пешеходов и остывай, пока они целятся полторашки крутить!– выдала Валерия.

– Рот закрой! Иди работай!– рявкнула, потому что не выдержала, Лансере.

Лера передернула плечами и поехала по кругу, заходя на новый прыжок. Впечатленные скандалом малыши прижались к бортикам.

– Работаем, работаем, работаем!– захлопал в ладоши Костя, отклеивая от бортов детей.– Лера вам мешать не будет!

Ирина невольно ухмыльнулась. Был в Константине тихий яд. И пользовался он им умело. Что шутка не понравилась разгоняющейся фигуристке, увидела по поджатым губам и заходу. Только успела подумать: “Сейчас перекрутит”,– как спортсменка, вылетевшая в тройной лутц, действительно приземлилась с перекрутом на четверть и, не удержавшись, вывалилась из выезда на бедро. над катком раздался бодрый мат. Упала Лера не столько больно, сколько обидно и тяжело для самолюбия.

Вдруг поняла, что ведь тот, кто пишет, может сейчас быть здесь, наблюдать за скандалом. Подмечать реакции всех участников. Внезапно ощутила себя под прицелом снайперской винтовки или фотоаппарата наглого папарацци. Стало неуютно. Глаза сами собой пробежались по льду мимо детей, которых, конечно, ни в чем не подозревала. Притормозили на двух младших тренерах, пасущих маленьких. Не цепляясь, проскользнули по Косте, чуть задержалась на Саше, которая давно углубилась в работу с Русланом, показывая, что хочет переделать в его программе.

За бортиком хореограф современного танца наблюдает за малышами и поглядывает на Сашку с Русланом. Ира сама просила прийти и посмотреть. Рядом почему-то стоит Володя, но никого не зовет, стало быть просто пришел посмотреть.На звуке сегодня юная помощник тренера. Разбирается хуже детей в аппаратуре, так что ее консультирует их врач. Большинство из перечисленных, кроме, может, хореографа Насти, бывают на тренировках если не постоянно, то очень часто. Любой мог бы замечать и переносить в текст их быт, тем более они так же вхожи в тренерскую, слышат частные беседы Ирины с командой и обычный треп ни о чем.

Подняла глаза чуть выше, там два ряда скамеек на двух рядах трибун. Кажется, мест пятьдесят, не больше. Сидят родители. Задержалась взглядом на высоком мужчине, не отрывающемся от ноутбука. Он, наверное, и не заметил конфликта между Леркой и его дочерью.

Больше мужчин не было: мамы, бабушки. Все сосредоточенно глядят на лед. Следят за своими. Кое-кто и выкрикивает с места, чтобы чадо не забывалось, трудилось. Сколько там человек? Ну, пожалуй, пятнадцать. Любая из этих теток, в принципе, может писать о том, что происходит на катке. Но вряд ли за катком, не так ли?

Задумалась о том, насколько много деталей было из внеледовой жизни их команды. Поняла, что не вспомнит. Кажется, придется почитать внимательнее. Вдруг удастся сократить список исключительно до коллег или до родителей. Последнее, впрочем, вряд ли. Если кто-то из работников катка шифруется, может же специально избегать подробностей из той же тренерской, не так ли?

– О чем задумалась, красотка?– потрепал за плечо Костя, чтобы привести в сознание подругу и вернуть к рабочему состоянию.

– Да так, после тренировки расскажу,– встряхнулась Ира.– Сашка говорит, что к нам пришла беда, откуда не ждали. Из района интернета.

– Мы стали знамениты?– уточнил техтренер.

– Пока нет, но скоро можем. Как минимум наши персонажи у той авторицы, которую читает твоя Аленушка.

– Кстати,– притормозил Костя,– прикрой меня сегодня до вечера, если вдруг будут вопросы.

Не хотела и не любила служить для обманутой жены оправдательным листом от блудника-Кости, но куда деваться? Друг же, пусть дурной и врун, но друг.

– Не люблю я этого!– чуть повысила голос.

– Последний раз!– ерунда, естественно, обязательно будет еще куча последних разов.

– Какова официальная версия наших ночных посиделок?– музыка стихла и последняя фраза стала хорошо слышна надо льдом.

Константин приблизился почти вплотную, чтобы диалог не превратился из частного в общественный и зашептал на ухо:

– Скажи что решаем технический вопрос по перестановке прыжковых элементов для Амалии и Валеры.

– Хорошо. Пусть будет так, но я тебя однажды убью!– угроза шепотом потонула в новом треке, наконец-то запущенном их неопытным диджеем.

Верю в тебя, больше, чем в себя,– в полный голос сообщил Костик, не сдвигаясь.– И только в тебя!

Последняя фраза снова вышла на весь каток, потому что музыка внезапно стихла. Врач и помощница тренера что-то активно обсуждали. Доктор Тема показывал на кнопки, а почти девочка-помощница судорожно пыталась дернуть правильный рычажок.

– Стоп музыка!– велела Лансере, отъезжая к звуку.– Так, катаем связку шагов. По паре выходим и едем параллельно, не мешая друг другу, иначе все не успеют.

– Кто бы сомневался!– раздался сердитый и усталый голос Лерки.– Даже не вставай со мной катить!– напустилась на кого-то спортсменка.– Ты будешь лезть под ноги и мешаться!

Обращать внимание не стала. Пусть сами разбираются.

– Те, кто по правую руку от меня начинают выкатывать первыми. Те, кто по левую считают до десяти и выезжают!– командовала Лансере. Следующая пара начинает, когда предыдущие дошли до центра! Ясно! Увижу бардак и баловство, выгоню с тренировки!

Когда их на льду толпа, спасают только ежовые рукавицы. Фигуристы знали, что у ИрыВали лучше не проверять крепость нервной системы и предел толерантности. Первая пара вышла. Контролировали с трех сторон: Костя стоял у дальнего короткого борта, глядел прямо на едущих спортсменов. Ирина следила с одного длинного бортика, со стороны судей, Саша – с противоположного. У тренеров задача запомнить ошибки и потом объяснить их спортсменам, дав задания по исправлению. У фигуристов задача – не наделать этих ошибок больше того, что могут запомнить тренеры. Им же хуже, если что-то не вспомнят, так и останется на растерзание судьям на старте.

Самое трудное, вообще-то, не научить ребенка элементам. Тут, конечно, многое от природных возможностей и трудолюбия зависит, но в целом, это не так сложно. Очень сложно научить их быть недовольными собой и стремиться к максимуму. Ведь они много трудятся, тяжело, не щадя себя. И хочется похвалы. И от тренеров,и от родителей, и от самого себя. А нужно быть максималистом, находящемся даже в самом хорошем старте, выполненном элементе, возможность остаться собой недовольным. Тогда есть стимул расти. Если ты всем доволен, зачем тебе становиться больше себя самого? сложнее только понимать,что ты молодец, при том что остался собой недоволен.

Ирина сама жила по этому принципу, мечась между самобичеванием за каждую оплошность и восхищением собственными успехами.

Если объективно, она многого добилась к неполным сорока годам. Группа – двадцать два спортсмена. Ладно, трое с травмами, но девятнадцать работают. Сейчас на льду – тринадцать. Невольно поморщилась, понимая, что много. Надо все-таки выбивать из Володьки дополнительный лед. И пусть возмущается сколько угодно! Сезон еще помучаются, а там год до олимпиады! Ей Олеську в этой бочке сельдей что ли готовить?!

Сразу вспомнила, что подопечная сейчас на хорео-классике, а следом подумала, что сегодня в зале точно никому не тесно. Всего-то шестеро, остальные упорно катаются. Конечно, не очень правильно, но как иначе? У них всего шесть часов льда на всех. Каждому ребенку надо минимум по три. Если отстает или что-то не получается, значит прихватывать с другой группой еще время. Что-то при таком раскладе пройдет стороной, например, весь балет.

– Ну, давай! Работай коленом, держи ребро!– думала о своем, а глаз с катящихся спортсменов не спускала.– Та фигуристка, что была ближе, никак не могла поймать ритм и скорость дорожки.

Ее болтало по линии, шаги выходили неуверенными и грязными. С таким исполнением можно и до базовой стоимости скатиться.

У них математический спорт. Спортсмен должен понимать, что его труд точно измерим и может быть адекватно оценен, и им самим, и наставниками, и, конечно, судьями. Иногда, чтобы убедить ребенка, что он ошибается приходилось не только авторитет включать, но и камеры в телефонах. Вовка все обещал установить нормальную систему видеозаписи от бортика, но пока слова оставались словами. так что вынимали телефоны и бегали за подростками, чтобы поймать детали.

Впрочем, иногда не спасала ни съемка, ни откровенные галки, оставленные коньками на льду, что было очевидной демонстрацией недокрута. Спортсмен упирался и твердил как заведенный:

– Я прыгнул чисто!

– Выезд говорит, что ты неправ!– увещевали с Костей на два голоса.

– Я прыгнул чисто! Вы придираетесь!– в большинстве случаев так начинался конец отношений тренер-спортсмен.

Слишком многое они знают про детей, слишком многое проходят. Слишком о многом приходится разговаривать, чтобы терпеть сомнение. И слишком за многое отвечать, чтобы надеяться, что в нужный момент недоверие станет полным доверием. Обычно в стрессе соревнований все ухудшается и усугубляется.

– Куда ты вперед лезешь!– Лерка опять бушует.

Девочке тринадцать, почти четырнадцать. Она талантлива, но сейчас активно начала оформляться и все стало даваться намного сложнее. Прыжки уходят, вращения замедляются и разбалтываются. Лере трудно. Она злится. Тренеры тоже злятся, но при этом надеются, что через пару лет все само собой придет в норму. Тело привыкнет к себе новому, закончит меняться. И получится вернуть то, что сейчас утрачено.

Объективно говоря, Лерка просто рано взрослеет. Олесе почти пятнадцать, но пока и близко нет таких округлостей, которые у ее младшей сокомандницы, распекающей сейчас слишком быстрого против нее ребенка, что успел догнать Валерию на дорожке и посмел делать скобу вровень с ней.

– Карсавина!– рявкает Лансере.– На выход!

– Конечно, зачем мне готовиться!– комментарий однако сопровождается отъездом за бортик.

В Лере живет недоверие. Видимо, скоро расстанутся. Поморщилась, словно зуб заболел. Автоматически бросила взгляд на директора. Володя прижался сильнее к стене, чтобы пропустить летящую, никого не видя, мимо него фигуристку. Почувствовал взгляд из-за бортика и ласково улыбнулся Ирине. Хороший человек Вовка, но лед придется из него выколотить, хоть ногами. Это просто невозможно!

Второй раз за время работы окинула взглядом сидящих родителей. Почти за каждым фигуристом наблюдали. Кое-кто и в две пару глаз. Знала точно, что женщины сидящие плечом к плечу по центру – бабушка и мама Руслана. Снова задержалась на ссутулившемся отце Валентины. Вот зачем человек приходит на тренировки, если вечно занят своими делами?!

Если отрешиться от раздражения скандалом с фигуристкой и нервным разговором с этим папашей, то мужчина он очень интересный. И шевелюра красивая. Пострижен не коротко, от этого пряди удлиненной челки приходится то и дело отбрасывать рукой, чтобы не мешали печатать или выполнять другую работу за компьютером.

Вспомнила, что когда-то ей даже нравились подобные мужчины. Ну, в те времена, когда она еще думала о мужчинах и интересовалась тем, нравятся ли они ей. То есть очень давно, еще до того, как нажила себе группу в двадцать два спортсмена, каждый из которых – источник проблем. Дополнительных проблем в виде кавалера не надо. Даже такого интересного, как Валин папа. К тому же он женат, так что совершенно не вариант!