Читать книгу Вопреки. Том 3 - Анна Бэй - Страница 7

Поведение Герцога было до крайности вызывающим: море алкоголя, гаремные шлюхи и полное игнорирование обязанностей в Совете и военном деле. Он, конечно, и раньше так делал, особенно пьянствовал, но только после тяжёлых битв, когда приходила бессонница от увиденного ужаса на поле боя. Но сейчас было совсем иначе, и его союзники это не приветствовали, только боялись выражать недовольство. И причина была очевидной: Блэквелл был не в себе. Разум отказывал от того постоянного потока магии, разрушающей его мозг. Хуже всего были его глаза. В них была чернота, как будто смотришь в глаза самому дьяволу. То же самое говорили и о Некроманте те, кто переживал встречу с ним, и потому начали ходить слухи, что Эклекее превращается во второе движение Ксенопорее.

Жители замка прятались от Хозяина, стараясь не попасться ему на дороге. Советники тщетно пытались наладить общение с ним, но ничего не выходило, потому что Герцог впадал в очередные приступы. Шло время, раненные воины выходили из палат госпиталя, а Герцог всё ещё был «болен».

Атмосферу дополняла жуткая жара в замке из-за пылающих днём и ночью каминов. Холодный камень старых коридоров накалился, источая жар, как и весь замок. Посмотрев в светлое время суток издалека на Мордвин, можно было увидеть, как вокруг искажается воздух, как будто плавясь. Жители замка ходили с испариной на лбу, ночи становились невыносимо жаркими, а периодические пожары держали слуг в постоянном напряжении.

Алиса в последние сутки не знала, как подступиться к Герцогу, ведь он вёл себя ещё более непредсказуемо. Когда девушка отвлеклась, буквально на час оставив Блэквелла под наблюдением Найджела Эванса, Архимаг разбил целую коробку с новыми зельями и напугал Линду до обморока. Алиса не ожидала, что он будет так агрессивен с женщиной, которая была частью его хороших детских воспоминаний, он лишь стоял и смотрел как Линда лежит без сознания на полу.

– Милорд, у Линды слабое сердце, не нужно было её пугать, – как можно спокойней заговорила Алиса, но Блэквелл не ответил, лишь развернулся и вышел прочь с кухни.

Весь оставшийся день она ожидала от него подвоха, но он вёл себя примерно: лишь сидел за своим фортепиано и неотрывно играл. Когда она убедилась, что всё под контролем и Блэквелл занял себя на какое-то время, то пошла в свою комнату, а на посту её сменил Риордан. Алиса приняла душ, обернулась в халат из тонкого хлопка и вышла на балкон. Долго смотря на просторы северных земель, она не сразу заметила Хозяина, наблюдающего за ней. Алиса дёрнулась от испуга и инстинктивно прикрыла халатом все оголённые детали своей кожи, но Блэквелл неожиданно протянул ей расчёску. Ей ничего не оставалось, как причесаться, пока он пристально за ней наблюдал, не проронив ни единого слова. Дождавшись, когда она заплетёт косу, он вышел из комнаты, а Алиса стояла и недоумевала: что же всё это значило?

– Арти… – тихо позвала она друга, который на середине визита Хозяина постучал к Алисе, чтобы убедится, что Блэквелл у неё.

– А?

– Как я выгляжу?

Тот недобро прищурился и скептически обвёл Алису взглядом:

– Как возбуждённая женщина. Э-м-м, у тебя соски торчат… – сказал он и почувствовал, как Алиса его больно ущипнула, – Хорошо ты выглядишь, Али, что за вопрос?

– А с волосами у меня беда?

– У тебя красивые волосы… – буркнул он, – Что за допрос?

– Да… ничего не понимаю. Архимаг телепортировался ко мне в спальню и всучил мне расчёску. У меня уже мозг дымится от его причуд! – она хлопнула перед носом Артемиса дверью, и слышно было, как расчёска полетела во что-то, при столкновении с чем издала громкий звук.

Через несколько часов Герцог стоял в каминном зале у одной из самых загадочных картин и смотрел на неё очень долго. Это был пейзаж Мордвина, как будто человек, его рисовавший, находился в море. Вообще создавалось впечатление, что художник очень неравнодушен к воде и замку, изображая своё видение очень нестандартными мазками.

Алиса тихо подошла к зловещему Герцогу и ждала, когда он оторвётся от своих мыслей. Она единственная, кто эти дни общалась с Блэквеллом, хотя назвать их контакт «общением» было сложно. Винсент Блэквелл не упускал возможность унизить или оскорбить Алису, но та не обращала внимания, чем приводила Хозяина в бешенство.

– Что? – нетерпеливо и грубо спросил он.

– Надо бумаги подписать…

– Мне не надо.

– Здорово, мне тоже это не надо. Вот и чёрт с ними! – она бросила бумаги в разожжённый камин, рядом с которым стояла.

Блэквелл видел это боковым зрением и уголки губ расползлись в улыбке.

– А что за бумаги?

– Да какая разница? У вас впервые за долгое время есть уважительная причина, чтобы не заниматься этой дебильной политикой, зачем заморачиваться? Отпуск!

Блэквелл в очередной раз улыбнулся и снова вернулся к картине:

– О чём ты думаешь, когда смотришь на эту картину?

Алиса обратила глаза к ней и задумалась:

– Это единственная картина, которая выбивается из всего разнообразия мазни Мордвина.

– И почему?

– Ну… начнём с того, что в этом зале висят только портреты ваших именитых предков, плюс то, что она… странная. Хотя очень красивая. Как так детально можно нарисовать замок, находясь… в море? Или тут вмешались человеческие технологии?

– Нет, никаких технологий. Что о художнике скажешь?

– Талантлив. И он привязывается к местам и вещам, а не к людям. Он, скорее всего, вообще людей не любит. Он псих, боюсь даже, что психически ненормальный. Но рисовали не вы…

Блэквелл рассмеялся и повернулся к девушке, смотря на неё дьявольскими глазами. Алиса слегка поёжилась от такого взгляда, но не испугалась, ведь привыкла.

– Не я, это точно.

– Вы говорите об этом уверенно, значит что-то помните?

– Ага… – только и сказал он, не давая возможности продолжить тему, – Что ты ещё можешь сказать о картине?

– Нет ни людей, ни животных и птиц… но Мордвин всё же кажется одушевлённым, но не таким как всегда, как и море. Земля выглядит пустой, а вот что с небом вообще понять сложно, – Алиса подошла к картине очень близко и прищурилась, – Это типа закат такой? Какая чёткая линия горизонта… – девушка приблизилась ещё ближе, её глаза расширились, рот приоткрылся, и она вскрикнула. Блэквелл стоял позади и поймал её за плечи, когда она внезапно отскочила от картины.

– Что? – спросил Блэквелл.

Алиса подняла на него испуганный взгляд:

– Я… – она начала было говорить, но осеклась и потёрла переносицу, собираясь с мыслями, – Хватит. Я не хочу.

– Продолжай! – настаивал Блэквелл.

– Ветер… он вот здесь есть, – Алиса вела пальцем по ряби на воде и брызгам, рассеивающимся по воздуху, – Но нет направления. Художник замыкает движения воздуха и сводит на нет! – девушка двигала пальцем туда, где были видны только волны уже без ряби и брызг воды по ветру, – Здесь ветер перестаёт влиять на воду, волны идут по законам нашего мистера Икс. Но хуже всего… – Алиса глубоко вздохнула, – Солнце должно садиться не так, как на картине. Оно должно быть здесь, и мы должны видеть закат с этого ракурса в это время года. Но на картине его нет, точнее есть его отражение в воде, и оно… оно тонет. Он убивает символ огня в воде, как и воздуха, который он просто замыкает. Здесь жива только вода, жив Мордвин, который ваш брат очень любит, и детально знает, но суть замка, суть колыбели стихий ему понять не дано. Ему было не больше четырнадцати, когда он это нарисовал…

– Да. Он обожал живопись… – задумчиво сказал Хозяин и подошёл к столику, – Ему было четырнадцать, когда отец написал завещание. Мордвин выбрал меня, ты же знаешь, искорка, что замок сам выбирает себе наследника… хотя текущий Хранитель имеет право голоса.

– Я бы на месте замка тоже выбрала из двух зол меньшее, ведь ваш брат не следствие игр с Некромантией, не несчастный случай сделал его таким. Да он по жизни ебучий монстр!

– Отец был согласен с выбором замка, он на самом деле заведомо знал, что так будет, – Блэквелл сделал паузу и посмотрел на портрет своего отца, – Не очень дальновидно. Когда мой сводный брат не получил то, ради чего по сути его готовили, то его просто стёрли как Элайджу Блэквелла. Отец сам подписал приговор своему сыну.

– Приговор был подписан намного раньше, Милорд. И не судите строго своего отца, он был великим человеком.

– Мой брат любил его, пока не появилась моя мать, пока не родился я. Это было ошибкой.

– Вы на полном серьёзе сейчас? То, что произошло, не было ошибкой, вы не ошибка, вы – Хранитель. Ваш брат сильный маг с довольно сильной волей, который сознательно делал выбор в пользу того, кем он в итоге стал. Да, были тяжелые испытания, и он их не прошёл, но и у вас были испытания не легче, и вы прошли их успешно, несмотря ни на что.

Блэквелл сделал большой глоток алкоголя и посмотрел на девушку зловеще:

– По мне похоже, что я прошёл их?

– Я бы использовала метафору «вышел сухим из воды», что крайне символично.

– И всё же было ошибкой привести в свой дом Эву Вэйнс.

– Он послушал сердце.

– Это слабость. Слабость человека, который отвечает за жизни миллиардов людей.

– Да, пусть он Великий полководец и правитель, но всё же человек. Из плоти и крови, со слабостями. Что в этом плохого?

– Что плохого? – Блэквелл громко рассмеялся и развёл руками, – Больше двадцати лет идёт война, две трети населения мертвы, потому что он послушал сердце.

Алиса устало подошла к креслу и упала в него поперёк так, что ноги оказались на подлокотнике:

– Милорд, возможно, он допустил ошибку, но это как спорить о том, что первичней: курица или яйцо. Вы в чём-то правы, но вами движет только холодный расчёт и логика. Нельзя игнорировать сердце. Феликс Блэквелл был Великим, на него слишком много взвалили с пелёнок, и всего однажды он сделал что-то для себя, выбрал любовь, а не долг. А как бы вы поступили?

Блэквелл опустил голову и осторожно посмотрел на Алису.

– Человек, которым я быть не хочу, выбрал бы долг.

– А кем вы хотите быть? – спросила Алиса очень аккуратно.

– Скажем так, этот человек с лёгкостью дал бы тебе свободу.

– Щедро. Только какой ценой?

– От тебя бы ничего не потребовалось.

– Всегда есть цена, вы сами говорили. Если плачу не я, то кто? Мы ведь на войне, если вы отпустите меня, то кто-то поплатится зубами, ногой, головой, жизнью… свободой. Список может продолжаться до бесконечности.

– Тебе есть дело до чьих-то жизней? Какая к чёрту разница кто умрёт? Главное, что ты будешь свободна.

– Хороший вопрос! Совесть. Эта гадость вроде так называется.

– Можно подумать, она у тебя есть…

– Не уверенна. Но знаете… когда я очутилась в этом мире, я сразу знала себе цену. Я ужасно самоуверенная по жизни, даже высокомерная, и я не стыжусь этого, ведь люди вокруг идиоты, а я не должна чувствовать уколы совести за то, что я лучше. Так же я осознала, что моя сила кому-то понадобится, ведь глупо предполагать, что, появившись в этом мире, я буду распоряжаться силовыми ресурсами сама. Кто я, в конце концов? Я знала, что по мою душу будут приходить снова и снова, мне было без разницы что будет со мной, и ничего с тех пор не изменилось, кроме… кроме того, что я стёрла себе память. Я боялась только за своих родных, боялась, что выведу на них след своей дерзостью.

– Я знаю кто твои родные.

– Вот именно. Вы знаете. Я покорилась вам, я приняла своё рабство только в вашем лице. Дайте мне свободу, за мной придёт Некромант, ведь по силе только он меня превосходит, но я не буду покоряться его целям, я выберу смерть. И вряд ли это называют совестью, нет, это эгоизм. Просто разница в том, сколько погибнет людей, прежде чем я приду к тому, что и так очевидно.

– Огласи!

– Очевидно: я не вижу перспективы свободы для себя, пока идёт война, потому что, где бы я ни была, она нагонит меня или моих близких.

– Ты отказываешься от свободы?

Она сделала паузу, а потом неуверенно спросила:

– Глупо, да?

Через полминуты он подошёл к Алисе, которая увлеклась разглядыванием картины, и подал кружку с чаем, чему она была удивлена. Сам он сел на второе кресло, стоявшее напротив, и начал пить чай.

– Вы ведь намеренно повесили эту картину сюда. Почему она так важна?

– Чтобы помнить, что человек, с которым я всю жизнь борюсь – мой брат.

– Или для того, чтобы помнить, что этот монстр когда-то был человеком, так же не лишённым талантов и слабостей?

Губы Винсента вновь исказила странная улыбка. Он смотрел на догорающие бумаги в камине и медленно пил чай.

– Зачем ты постоянно меня преследуешь? – задал он вопрос девушке, которая закатила глаза и лениво потягивала чай из фарфоровой кружки.

– Совет не нашёл никого более ненужного, чем я. Все остальные вас бояться.

– Но не ты.

– Ну да, я ведь почти тоже самое и сказала…

– Ты подчиняешь мне, а не Совету. А я ничего не приказывал, поэтому можешь не выполнять их поручения.

– Я лучше с вами посижу.

– Зачем?

– Лучше сдохнуть от вашего бесконтрольного гнева, чем столкнуться с безграничной тупостью и мышиной возней ваших подчинённых. Они же лебезящие дегенераты! – она запрокинула голову на подлокотник кресла и замотала ногами.

Блэквелл расслабился и засмеялся. В эту минуту он был чуть ближе к былой человечности, что Алиса сразу почувствовала.

– У тебя совершенно отсутствует инстинкт самосохранения.

– Абсолютно!

– Ты сказала правду, но не всю, искорка, – он чуть улыбнулся ей.

А она вздохнула и улыбнулась в ответ:

– Мы с вами, как ни крути, в одной лодке.

– И? Капитан не покидает тонущего корабля, но ты…

– Я похожа на… крысу?

– Нет! Просто не обязательно тонуть со мной.

Алиса ничего не сказала, лишь прикрыла глаза и отрицательно показала головой, будто всё звучало неправильно. Их глаза встретились, и визуальный контакт был довольно долгим, пока его не нарушила реплика Хозяина.

– Ты… мистически красива.

Глаза его были по-прежнему черными, но Алиса готова была поспорить, что сейчас с ней рядом её прежний Хозяин. Её щёки налились краской, и она отвела взгляд.

– Ты смущаешься. Не привыкла к комплементам?

– Я не привыкла к комплиментам от вас, Хозяин. Вы обычно клеите меня более грубым способом.

– Опустим то, что я крайне редко ухаживаю за женщинами, прежде чем переспать с ними, так ведь и ты бы не оценила букеты крикливых цветов, шоколадные конфеты и тому подобное. Тебе ведь это не нужно.

– Мы можем вообще опустить эту тему, потому что мне очень много чего не нужно. Я бы сказала иначе: мне нужно очень немного, но тут фактор качества. И спасибо за комплимент, Милорд.

– И что тебе нужно?

– Я готова говорить с вами на любые темы, кроме этой.

– Ты не хочешь обсуждать свою личную жизнь?

– Да, как и её отсутствие.

– Почему?

– Потому что не собираюсь разглашать то, что является ключом от моих слабостей.

– Это ведь может означать только одно: за твоим возмутительно привлекательным третьим размером груди, ты прячешь сердце! Надо же, не думал, что оно у тебя есть.

– А всё так изысканно начиналось… – она закатила глаза.

– Ты о чём?

– Ерунда.

– То есть, направление верное? Тебе всё же нравится, когда за тобой ухаживают?

– Вам-то это зачем?

– Ты – женщина.

– Бог мой! Правда? – рассмеялась Алиса, – А вы, стало быть, мужчина?

– Всё верно. И нам надо с этим что-то придумать.

Он выглядел хитрым и спокойным, ведь всецело поддерживал игру, что затеяла с ним Алиса, это было…

– Интересно! – резюмировал он, широко улыбаясь, – Бои и секс надоели мне быстрее, чем это.

– Жизнь может быть увлекательной. Я покажу вам, если позволите.

– Что ещё припасено у тебя в рукаве?

– Ммм… – интригующе начала она и без спешки отпила чай. Алиса хитро посмотрела на огонь, а потом на Хозяина, переводя вес вперёд и заговорщицки говоря, – Я хочу показать вам мир без границ.

– Ты будешь со мной? – он повторил её движение навстречу и подхватил заговорщицкий тон.

– Вы против?

Он не ответил, потому что их уединение нарушил нежданный визит. Дверь каминной залы зашла Аннабель Гринден и встала, как вкопанная, увидев, как Герцог и его рабыня лежат в соседних креслах и пьют чай. Вид у них был явно довольный, что привело Графиню в бешенство.

– Вы снова вместе!? – завопила пронзительным голосом она, – Я думала она уже сдохла от потери крови!

Блэквелл медленно поднял зловещий взгляд на Графиню.

– Где ваши манеры, Леди Гринден? Вы встряли в беседу.

– Беседу? – негодовала Аннабель. Она подлетела к Блэквеллу и выбила из его рук чашку с горячим чаем, которая упала на ковёр, проливая остатки чая.

Алиса совершенно спокойно наблюдала за происходящим, но не Лорд Блэквелл. Он был в ярости и не мог сдержать приступ магии. Он вскочил с кресла, распрямил плечи, отчего стал будто бы ещё выше, и не сильно, но всё же ударил Аннабель по лицу. Графиня звонко закричала, падая на пол, и продолжила истерику уже лёжа.

– Господи, да прекрати ты визжать! Отъебись от меня, в тысячный раз повторяю, истеричка ты конченная! А лучше вообще катись из замка, пока я тебя не убил к чертям.

– Ты не можешь выгнать меня после того, что между нами было!

– Твою мать, женщина, что ты несёшь?! Мне что жениться теперь на тебе?

– А почему бы…

– Даже не продолжай!

– Я спасла тебе жизнь, а ты меня выгоняешь!

– Опять этот бред…

– Я люблю тебя! – кричит она.

– Я бы в жизни не подумал, что Гриндены будут так унижаться… Грегори бы сгорел от стыда. Встань и уходи, пока я тебя не прибил!

Блэквелл схватился за голову, чтобы не слышать крики лежащей на полу Леди Гринден, которая орала что-то нечленораздельное. Алиса посмотрела в её полные злости глаза и в лишний раз отметила неприязнь к Графине, за которую в этот раз решила не заступаться, вспоминая недавнюю рану. Грустно было то, что при упоминании погибшего брата, Аннабель никак не отреагировала, но, когда Блэквелл сказал о фамильном достоинстве, глаза Графини блеснули.

Графиня выпучила глаза и наконец, прекратила крики. Она всхлипывала после приступов своего истерического плача, но смотрела на Алису неотрывно.

– Что б ты сдохла, тварь! – прорычала сквозь зубы Аннабель в адрес Алисы.

– Непременно! – спокойно ответила Алиса, будто ей пожелали приятного чаепития.

Потом Графиня встала, и быстро ушла из каминной залы. Блэквелл смотрел за этой картиной безмолвно и внимательно, а потом, когда удаляющиеся шаги Аннабель стихли, произнёс с вызовом:

– Ты же не настолько глупа, чтобы читать мне мораль?

– Мне это зачем?

– Тебе же есть что сказать, как всегда…

– Я больше не буду вставать на её защиту. Она ведь нарочно нарывается, уровень угрозы-то знает. – спокойно проговорила она и отпила чай, – Вес имеют лишь ваши поступки, а не ее. Хранитель должен быть чистым.

Он смотрел неотрывно и серьёзно на девушку:

– Она тебе не нравится.

– Вы очень наблюдательны.

– Потому что я с ней сплю?

– Исходя из этого, я бы ненавидела каждую вторую женщину. Нет. Просто она пустая и недалёкая. Меня раздражают тупые люди.

– Почему ты позволяешь это?

– Что? Тупость? Моя бы воля, запретила бы это к чертям!

– Она на каждом углу кричит о том, как спасла меня, как отговорила Совет убить меня во сне. Всё это сделала ты, но ты молчишь, пока она убеждает всё тот же Совет в твоей бездарности и бесполезности.

– Мне вступить с ней в бесполезный спор? Я бы могла убить её или хотя бы покалечить, но у вас будут проблемы из-за меня в очередной раз, – Алиса наклонила голову и пряди волос упали на её лицо.

– Но все эти заслуги твои по праву, могла бы опровергнуть.

– Чтобы мне дали шоколадную медальку за доблесть и почётную грамоту? Мне без разницы, что обо мне подумают, я знаю себе цену, – девушка убрала прядь со своего лица и отпила чай из кружки.

Винсент подошёл к креслу, где сидела Алиса, сел на пол рядом и запрокинул голову, кладя её на ноги девушке.

– Мы с тобой похожи во многом. Наверно отсюда такая жгучая ненависть. – сказал он тихо.

Он сидел с закрытиями глазами и улыбался. Алиса для себя отметила его сходство с огнём: вот только что он полыхал от гнева, обжигая, как вдруг начал мягко греть, даря своё тепло. Ей захотелось почувствовать это тепло хотя бы кончиками пальцев, и она непроизвольно начала гладить волосы Хозяина, сначала робко, едва касаясь, а потом уже уверенней. Она провела тыльной стороной ладони по линии его подбородка, пальцами обвела кадык и снова поднялась к волосам.

– Пора бы подстричься, Милорд…

– Стрижка, бритьё… ещё один гвоздь в гроб моей свободы. Тебе ли не плевать как я выгляжу?

– Однажды вы спрячетесь за своей бурной растительностью совсем, и я больше не увижу ваших изумрудных глаз.

– Ты и так их больше никогда не увидишь, – холодно сказал Блэквелл.

– Очень жаль…

– Лгунья.

– Мой детектор лжи молчит и не жжёт праведным огнём.

Они снова сидели молча. Руки Алисы гладили волосы Хозяина периодически спускаясь к подбородку.

– Милорд? – неуверенно обратилась она к мужчине.

– А? – откликнулся он лениво.

– Можно я вас… поцелую?

Блэквелл улыбнулся.

– Ты самоубийца. Можно…

Он сидел неподвижно, а девушка склонилась над ним, всё так же держа его лицо в своих руках. Она зависла в сантиметре от его губ, пока Хозяин не потянулся к ней сам, преодолевая расстояние. Их губы встретились в медленном поцелуе, они изучали друг друга не торопясь, пока Алиса не отстранилась очень осторожно. Блэквелл сидел в той же позе, но теперь внимательно наблюдал за Алисой зелёными глазами. Девушка охнула, встретившись с ним взглядом.

– Что ты делаешь, Алиса?

– Вы мне разрешили… вы не помните?

– Припоминаю. Ты понимаешь, что творишь? Я могу тебя убить.

– Так убейте, – спокойно ответила она.

– Тебе нравится, когда я не в себе? Тебя тянет на всяких фриков? Что же ты за существо такое!? Почему ты просто не дала мне умереть!? Всё было бы хорошо! – он смотрел на неё исподлобья, и Алиса видела, как его зрачок лопался, словно капсула с чернилами, высвобождая черноту демонических глаз.

– Нет-нет-нет! Хозяин, только не опять, нет!

– Не смей меня возвращать! – он убрал её руки от себя и встал.

Алиса смотрела ему вслед внимательно, он повернулся к ней уже совершенно другим человеком, источающим ярость и презрение, как несколько минут назад к Аннабель Гринден. Алиса закатила глаза, встала с кресла, в попытке уйти из комнаты, но Блэквелл взял её за предплечье и сурово сказал:

– Меня в жизни никто так не раздражал, блядь! – он взял ладонями её лицо и приблизился, чтобы в упор смотреть в её глаза, гневно и чётко проговаривая, – Я ТЕБЯ НЕ-НА-ВИ-ЖУ!

Это было последнее, что он сказал Алисе, а потом вылетел из Каминной залы с грохотом. Этой ночью жителям замка пришлось очень горячо, потому что печные трубы каминов просто раскалились жаром.