Читать книгу Марргаст. Первое семя тьмы - Анна Чайка - Страница 8

«Живь ощущает смятение. Видит она:

Злые падут, и будет кончена власть богов.

Народ Грязи останется один под Стопой.

Она не признает жизни. Все будет стерто.

Родись же Человек, смени по праву рока

на троне Первого средь всех царей…»

Последнее предсказание Наины Дурноустой

Пробуждение вышло болезненным.

Я поперхнулся стоном, вздрогнул и открыл глаза. Надо мной нависал наставник Фес. Судя по стеклам, которые в положенное время освещали нашу обитель, на улицах Белого города стояла глубокая ночь. Я едва различал очертания жилистого смага. Лишь запах кислицы, которую он любил жевать, выдавал, кто передо мной.

− Что-то случилось, наставник? − спросил я, потирая зудящие веки.

− Одевайся, Иван. И иди за мной.

Он говорил тихо. Как мне показалось, слегка напугано. Не понимая, кому потребовалось увидеть недоучившегося рарога в столь ранний час, я все же послушно выполнил приказ. Возможно, они хотели что-нибудь уточнить. Или я, сам того не ведая, наконец, добился титула смага? Было бы неплохо, мне осточертело сидеть взаперти.

Почесывая затекшую ляжку, я следовал за наставником по тесным коридорам подземной крепости. Спустившись еще глубже, мы подошли к одной из многочисленных дверей, и Фес бесцеремонно протолкнул меня внутрь.

У стола, единственного предмета в помещении, стоял заспанный и злой Велес. Когда мы вошли, он напрягся.

− Что это значит? Зачем вы и его сюда привели?

Фес дернул плечом, словно от мухи отмахнулся. Подошел к столу, жестом подозвал нас. Затем возложил на потемневшую от сырости столешницу кинжал. Нет, не деревянный, которым хвастались некоторые счастливцы, получившие право тренироваться с наставниками.

Помню, я еще злился − мне подобного предложения, как Велесу, так и не поступило.

А теперь бери, коль угодно. Вот он. Совсем близко. Но не тот, о котором мы мечтали. А обычная полоска холодной стали, ей принято убивать самых обычных непризрачных существ. Например, людей.

Фес сжал рукоять, будто пытаясь найти в ней решимость. Разжал. Отошел к двери и лишь у самого порога обернулся, чтобы сказать:

− Вы знаете, что нужно сделать: одна битва, одна попытка. У вас нет возможности отказаться. Я буду ждать снаружи.

Выйдя, наставник закрыл дверь на замок. Пламя факелов слегка изогнулось. Я тупо моргал, уставясь в точку, где секунду назад стоял старик. Это какая-то непонятная шутка? О чем он толковал, леший их всех загрызи?

Велес взял оружие в руки, рассматривая. Повертел так и эдак. Усмехнулся.

− Как думаешь, чего они от нас хотя-я…

Увернуться мне удалось по чистой случайности. Я запнулся о собственную ногу и утратил равновесие, неизящно плюхнувшись на задницу. Лезвие прошло там, где должно было быть горло. Мое горло.

Брат-рарог навис сверху со странно застывшим лицом.

− Эй! Успокойся! − рявкнул я.

Велес улыбнулся.

− Ты не понимаешь, да?

− Не понимаю, чем тебе насолил. Но давай забудем прежние обиды и вернемся к загадке наставника…

Я вскочил, неотрывно следя за его движения. Он наступал, вынуждая кружить по тесной комнатке. Мышцы ныли. Вчерашняя тренировка в Лесу Смерти позволила пройти почти до самого конца, но это окончательно исчерпало мои запасы прочности.

Еще чуть-чуть, и я свалюсь без сил.

− Тупица. Фес приказал нам сражаться, − снова заговорил Велес, поигрывая оружием. В отличие от меня он не казался уставшим. − Одна битва, одна попытка. И только один смаг…

− Его слова можно трактовать по-разному.

− Ты думаешь, Братству нужны трусы? Сам верховный наставник дал нам подсказку. «Если хотите стать смагами, вы должны умереть». А что есть окончательная смерть, как не убийство соратника? Бесповоротное уничтожение в себе остатков человечности, которые могут помешать выполнить дело. Ты так не считаешь… Иван?

− Я вижу два варианта. В одном все они лишились разума, − Я увернулся от косого удара, нацеленного рассечь мне мышцы живота. Перехватил локоть противника, надеясь выбить кинжал, но Велес сумел вывернуться и отскочить, возвращая дистанцию.

− В другом − спятивший здесь только ты.

На мгновение мы застыли в разных углах комнатки.

− Сомневаюсь, − покачал головой Велес и вновь ринулся в атаку.

Он врезался в меня, пытаясь нанизать на короткое острие. Мы покатились по полу, сцепившись, как два репейника. Лягаясь, нанося удары, ожесточенно пыхтя. Он оказался сверху и изо всех сил начал давить на рукоять, целясь лезвием ножа мне в шею.

Я в свою очередь старался отдалить его руку как можно дальше от своего тела. Лицо Велеса побагровело от напряжения, ноздри раздулись.

− Не мешай мне! − прошипел он. − Тебе давно следовало сдохнуть!.. Убийца!

Головы, сложенные полукругом. Селио с раздробленными костями, висящий, как коровья кишка на прилавке. Девочка Беляна, мое милое проклятие. Зачем я пошел туда, зачем строил из себя спасителя… Хватит. Довольно.

Замолчите все!

… и врезал ему по недавно раненному колену. Велес завопил от боли. Отпрянул. Тогда, не отпуская ладонь с оружием, я вывернул его запястье и вцепился крепкими зубами. Кинжал выпал, а меня оглушило ударом по затылку.

Велес неуклюже отскочил, прыгая на одной ноге. Коленная чашечка всегда была уязвимым местом на человеческом теле.

Я сплюнул его кровь. Зубы ужасно ныли. Ну да ничего, потерплю, сейчас главное закончить начатое.

Прежде, чем Велес смог увернуться, я схватил его за волосы и врезал кулаком в лицо. Предательски хрустнул хрящ переносицы – вот она, польза неснимаемого перстня. Он послужил усилителем удара, а рубин даже не треснул. Кровь залила рарогу лицо. Я бил и бил, и его мотало в моих руках, как тряпичную куклу.

Наконец, я одернул себя. Нельзя. Пусть они и хотят этого, но… нельзя. Я не убийца. Плевать, если прогонят. С такими испытаниями я уже не уверен, что хочу быть смагом.

Встав с пола, покачиваясь, побрел к выходу. Велес валялся без сознания, слабо дергаясь от мышечных судорог. Дверь почему-то оказалась не заперта. Оставалось только решиться посмотреть в глаза наставникам и объявить свое решение. Пусть катятся к огнедышащим змеям под зубчатый хвост.

Снаружи раздался женский крик. Совсем неподалеку. Я понял: кроме нас кто-то еще участвовал в жестоком ритуале. Рванув ручку на себя, заставил непослушное тело набрать скорость для бега. Возможно, еще успею. Главное…

В коридоре стоял Щука.

Почти сразу я налетел на него, больно стукнувшись лбом о дубовую грудь. Он прытко сцапал меня лапищами, бросил короткий взгляд внутрь, убеждаясь в том, что мой соперник цел. И одобрительно потрепал меня по волосам.

− Я в тебе и не сомневался, − добродушно прогудел великан, усмехаясь.

***

Я растерянно оглядывался.

Здесь собралась большая часть смагов и почти все ученики-рароги. Последние находились в печальном состоянии: одни стояли в обнимку, трясясь мелкой дрожью, другие зажимали мелкие раны. Над серьезно пострадавшими − а их было всего двое − колдовали знахари. До меня стало медленно доходить.

Они и вправду нас испытывали. Но отнюдь не так, как решил Велес.

Через толпу к нам вышел верховный наставник. С двух сторон его поддерживали особо приближенные люди. Он поднял руку, требуя тишины.

− Сегодня вы узрели нечто новое. Доказательство того, как бывает изменчива и гибка мораль. Как безжалостны амбиции. Легко занести нож ради правого дела – сложно его остановить! Тьма всегда будет использовать искаженное отражение ваших намерений против вас. Вы люди. А люди рождены быть колыбелью всевозможных добродетелей и пороков.

Лишь тот, кто способен очистить свой разум, достоин называться смагом. Только «мертвец» ничего не желает и ничего не ждет. Сегодня вы освободились от оков прошлой жизни, братья мои.

− Мы мертвы, − тихо подхватили бывшие рароги.

− И ожили вновь. Теперь вы − орудие в великой борьбе. На рассвете вас ждет церемония посвящения, а пока идите и отдохните, как следует.

Украдкой вынесли тело единственного погибшего. Я вспомнил: его прозвали Шиго, а как по-настоящему звучало его имя, никто не знал. Не любили здесь распространяться о прошлом.

Не повезло и Велесу. Попадись ему в пару кто другой, может, он и не смог бы занести кинжал. Другие ведь тоже хотели отомстить шишигари, но жизнь товарища все же перевесила. И позор перевесила, и страх провести на побегушках у старших остаток отведенной жизни. Выходит, не зря из нас лепили безгрешных спасителей.

Когда я направился к выходу, дорогу перегородила Лиса. Сейчас ее глаза непривычно блестели от слез.

− Ты! Из-за тебя!.. Зачем только мы тебя подобрали? − острые ноготки больно вцепились в плечо. − Уж лучше бы в той деревушке подох! Ты!.. Убогий!!

От меня ее аккуратно отодрал сам Велес. Его привели в себя, подлатали, вытерли кровь и перевязали челюсть. Девушка прошептала под нос несколько проклятий и позволила себя увести. Щука понимающе вздохнул, незаметно возникая рядом.

− Ты не обижайся. У Лиски семью мавки перегрызли, сирота она. После того, как Братство ее подобрало, Велес был ей единственным близким человеком.

Мы неспешно двинулись к лестнице следом за остальными.

− А я-то тут при чем? Я не желал никому зла.

− Разве ж любовь разумна? Ты ему рожу разбил, победил, смысл жизни увел? Да тут любая женщина взъярится. А для этой парочки ты завсегда был первостепенным соперником.

− Чего?! − У меня не хватило фантазии, чтобы выразить полноту своего возмущения. − Когда же я успел им насолить?

− Радогоста вина, я так думаю. Очень уж он тебя хотел заполучить. У него на талантливых детишек прям нюх! А эти взяли и взревновали. Ради них-то Рад ничего не придумывал. Слежек с проверками не устраивал. Кому ж понравится, что твой спаситель другого выделяет?

Занятно выходит.

− Он их спас? Обоих?

− Ясен клен! Отыскал, спас и сюда привел. Жалко, конечно, что так вышло. Велес толковым парнем был. Резким, но толковым.

Щука закручинился и умолк, думая о своем. Может, о том, как рассказать товарищу о результатах испытания. Будет ли Радогост расстроен или есть шанс, что он предвидел случившееся?

− И что теперь с ним станет? − спросил я для приличия. Судьба неумелого убийцы меня мало волновала.

− Дык, тут останется. При Братстве. У нас лишних рук нет, − простодушно ответил Щука.

Я оторопел.

− Как же так? Он хотел меня зарезать!

− Ну а ты что предлагаешь, квас мне в глаз? Велес хоть и оступившийся, но все-таки брат − нельзя его гнать. Да и куда ему идти? В дом, которого больше нет? К врагу али в разбойники? Уйдет, так Братству от него только вред выйдет. Нет уж, пускай здесь остается. Ваську Зуба тоже не прогнали, а он вон чего учудил, − Великан кивнул в сторону тела, укрытого белой тканью.

Выходит, они настолько боялись утраты своих секретов, что готовы были мириться со многим. Даже с убийством одного из братьев. Что ж, я и это запомню.

− Бесполезная проверка. Словно эта ваша Тьма не сумеет найти иной способ… − Я запнулся, осознав всю глубину своей глупости. Тоже мне жулик, взял и проглядел очевидное!

– Но ведь можно было обойтись без жертв. Почему вы не вмешались сразу, как стало ясно, что испытание провалено? Ведь достаточно выждать с минуту…

И снова умолк, ощутив тяжелый взгляд великана.

− Понимаешь, младший брат, − сказал он внушительно и тихо, крайне тихо для его комплекции. − У нас нехватка рук, помнишь? Тут я не солгал. Вот только те, кого легко умертвить после всех пройденных задачек и испытаний, нам, вроде как, тоже ни к чему.

Неприятный холодок скользнул вдоль позвоночника, зарываясь глубоко под кожу.

− Ясно, старший. Я понял.

Да. Понял.

Для вас, безызвестных героев, веками сражающихся с Тьмой, наивность была грехом пострашнее, чем гибкость души.

Не гибкость приводила к поражению в многовековой войне. И не из-за нее лучшие из лучших бросали все, разочаровавшись в привитых идеалах и заветах. Смаг должен уметь видеть врага. Видеть в себе, видеть в друзьях и любимых. Ему нельзя отворачиваться, какой бы двойственной не казалась Истина.

Я действительно понимал, что хотел донести до нас Симеон.

Но принять его науку не мог. Пускай рароги, считавшие, что одна жизнь ничто пред будущими победами и сохранностью Славии, никогда не увидят свободы. И что с того? Они все равно оказались лучше, чем те, кто слепо верил вашим сказкам о справедливости.

… Разумеется, я не сказал ничего из этого вслух.

***

Мы разошлись по комнатам. Спустя несколько часов бесцельного лежания на кровати, я официально вступил в титул смага.

Вышло красиво. Традиция обязывала старшее поколение расстараться вовсю. На еду и украшения не пожалели денег; правда, развлекаться могли только новички, а наставники лишь снисходительно нас подбадривали. Обеденный зал украсили цветами, которые специально вырастили лешие. Несколько смагов негромко затянули мотив древней баллады.

Принесли вкуснейшие яства. Хоть и с трудом, но мы осилили все, каждое из выставленных на столах блюд: и рябчиков, и пироги с малиной, и пироги с вишней, и длиннорылого осетра с вспоротым брюхом, нутро которого набили хлебом и яблоками. Икру в серебряной рыбине, квас и медовуху. Когда-то мы с Селио за такой пир готовы были душу продать. Но что теперь тосковать о минувших днях?

После окончания трапезы молодых смагов заставили произнести Клятву. Мы стояли перед остальными братьями, белые от напряжения, раненые, усталые и громко скандировали вызубренные наизусть слова. Обещали хранить верность Братству, отринуть былую жизнь и никогда не раскрывать непосвященным тайн невидимой стороны.

Потом настало время клеймления. Длинной металлической иглой, обмакнутой в баночку с чернилами, на шею смага наносилась извилистая «Азес», первая из букв алфавита. В комнате, светлой от тысяч заточенных в банки светлячков, седая мастерица работала четко и быстро.