Читать книгу Смерть волкам. Книга 2 - Анна Чеблакова - Страница 6

Рэйварго пришёл в себя оттого, что кто-то дышал ему на лицо. Открыв глаза, он ничего не увидел, кроме бледных, неясных очертаний чьего-то лица в темноте, и тут же тихо застонал от пронзившей плечо невыносимой боли.

– Живой! – раздался чей-то радостный голос совсем рядом с его лицом.

Чьи-то руки обхватили Рэйварго за плечи и попытались приподнять его, но Рэйварго сдавленным шёпотом попросил не трогать его – плечо болело так ужасно, что, казалось, ещё немного, и он снова потеряет сознание.

– Извини, – сказал человек. Голос у него был молодой, почти мальчишеский, но какой-то хрипловатый. – Я забыл. У тебя ещё не зажила рана… Ты же не оборотень.

– Оборотень? – пробормотал Рэйварго непонимающе, и вдруг встрепенулся и зашарил вокруг себя руками.

– Книга! Где книга?

– Какая книга?

– Которая была со мной! – в отчаянии воскликнул Рэйварго.

– Здесь нет никаких книг. Ты не в библиотеке, приятель, – мрачно откликнулся невидимый собеседник.

– О нет! Нет… Я её потерял, – простонал юноша.

Раздалось скептическое хмыканье.

– Тебе надо сейчас о собственной шкуре волноваться, а не о какой-то там книге, – заявил сосед, но Рэйварго не ответил. Тут парень смягчившимся голосом сказал:

– Если она была у тебя в сумке, значит, она где-то недалеко. Её тоже забрали.

– Кто забрал? – мрачно спросил Рэйварго.

– Оборотни. Мы сейчас находимся в их стане.

В этот момент на лицо говорившего попал луч света, и Рэйварго увидел перед собой очень странного человека. Судя по голосу и гладкой коже лица, он был очень юн, но в тёмных волосах была заметна седина, а синие, как васильки, глаза были усталыми и серьёзными, как у взрослого человека. Они как будто были старше лица лет на тридцать. Но в первую секунду не на них обратил внимание Рэйварго, а на длинный светлый шрам, тянущийся наискосок через смуглое лицо юноши. Он начинался на лбу, под волосами, пересекал переносицу и заканчивался на левой щеке.

– Меня зовут Октай, – представился паренёк. – А тебя?

– Рэйварго.

– Давно я уже не знакомился с человеком, – проговорил Октай.

– С человеком? – растерялся Рэйварго. – А ты, что ли, не человек?

Октай хмыкнул.

– Нет, разумеется. Я уже четыре года, как оборотень.

– Ах, вот оно что, – пробормотал Рэйварго, трогая осторожно раненое плечо.

– Ты меня не боишься? – странным каким-то голосом спросил Октай. Как раз в этот момент Рэйварго прикоснулся к самой ране, и из глаз у него от боли брызнули слёзы.

– Чего мне тебя бояться! – сердито проговорил он. – До полнолуния у нас ещё далеко, если я, конечно, не провалялся тут без сознания целую неделю… Ох, как же больно! За что тебя сюда посадили?

– Я для них предатель, отступник, – медленно проговорил Октай. Рэйварго показалось, что голос его нового знакомого чуть потеплел. – Понимаешь, я не из их стаи, и вообще я ни в какой стае не состою. Я одиночка… почти.

– Не понимаю, – нахмурился Рэйварго. – Что из этого?

– Они – бандиты, – коротко сказал Октай, ткнув пальцем куда-то в пространство, очевидно, в сторону двери. – Живут особняком, слушаются только вожака – здесь это женщина, – он сердито скривился, – нападают на деревни, воруют, убивают, грабят – иначе ведь им не выжить. Охота такую стаю не прокормит. А я – вольный.

Удивлённый Рэйварго уже открыл было рот, чтоб поподробнее расспросить Октая, но тот вдруг напряжённо выпрямился:

– Слышишь?

Откуда-то сверху до них донёсся топот, а потом где-то наверху распахнулась дверь, и юноши разом зажмурились от яркого света. Рэйварго успел только разглядеть, что находится у подножия деревянной короткой лестницы, которая, собственно, и ведёт к открывшейся двери, и несколько тёмных фигур, промелькнувших в пятне света. Рэйварго приподнялся было, но тут же на него сверху навалился кто-то огромный. Жёсткое широкое колено вжалось в его грудь, повалив его на землю, и чья-то рука грубо стиснула шею.

– Не дёргайся! – рявкнул нападавший. Затуманенными от боли глазами Рэйварго вгляделся в склонившееся над ним лицо и коротко, со свистом, вздохнул от ужаса: это был тот самый громила с зашитым лицом, который ранил его.

– Узнал? – прокряхтел оборотень. – А теперь лежи смирно и не шевелись, пока я не скажу, что можешь вставать…

Он убрал колено от его груди и быстро перевернул Рэйварго на живот, а потом резко заломил раненую руку назад. Это было так больно, что на несколько секунд Рэйварго потерял сознание, а когда очнулся, похититель уже скрутил руки ему за спиной. Судя по короткому вскрику и звукам борьбы, то же самое сделали и с Октаем. Потом ребят подняли и выволокли наружу.

Рэйварго сощурился: бледный свет пасмурного раннего дня показался ему после темноты мучительно ярким.

– Шагай вперёд! – раздался за его спиной ставший уже знакомым голос. Огромная рука Шва (так Рэйварго окрестил его про себя, и не подозревая, что ни капельки не погрешил против истины) подтолкнула его в спину. Будь Рэйварго чуть более хлипкого сложения, он наверняка упал бы на колени, но он лишь покачнулся и, быстро выпрямившись, зашагал, глядя по сторонам пока ещё часто моргавшими глазами.

Он сразу понял, что находится в деревне, но в деревне какой-то странной: все дома были тёмными от сырости, покосившимися, с провалившимися крышами и замшелыми наличниками окон – их давно следовало отремонтировать. Кое-где у дверей – на поросших одуванчиками ступеньках крылец или прямо на земле – сидели грязные, худые, очень плохо одетые люди – мужчины, женщины, дети, подростки. Возле некоторых домов были разведены костры, и женщины и девушки что-то варили или жарили на них. Из многих окон глядели бескровные мрачные лица, поросшие бородой или завешенные спутанными сальными волосами. Рэйварго поражался про себя тому, какие затравленные, дикие глаза у всех, с кем он сталкивался взглядами. В этих людях как будто почти не осталось человеческой крови. Это были наполовину дикие звери, существа безымянные, как те чудовища, в которых им предстояло превратиться через неделю. Оборотни мрачно или с любопытством глазели на пленников, а некоторые шли или бежали вперёд, туда, куда, как видно, вели Октая и Рэйварго.

Наконец их вывели на утоптанное пространство между домами. Очевидно, это было что-то вроде площади. Позади неё возвышался старый, покосившийся дом с чердаком, который, однако, выглядел куда лучше, чем все остальные. Со всех сторон этот клочок земли уже обступили обитатели деревушки. Там охранники резко остановились, и Октай и Рэйварго оказались лицом к лицу с двумя оборотнями, одетыми куда более хорошо и добротно, чем все остальные. Эти оборотни были мужчина и женщина. Мужчина выглядел совсем стариком, лицо его было в морщинах, тощая спина согнута, длинные нечёсаные патлы, свисающие из-под шляпы, настолько грязны, что невозможно определить их цвет. Женщина же, высокая, крепко сложенная, казалась мужественной и сильной, но лицо её было таким жестоким, даже зверским, что она невольно внушала ещё большее отвращение, чем тот, кто был рядом с ней. Рэйварго даже не сразу распознал, какого она пола, и чуть было не ахнул от удивления, уловив очертания груди под её замызганной курткой.

– Мы привели их, Морика, – сказал Шов, для верности ещё раз пихнув Рэйварго. Октай вдруг вздрогнул и его челюсти судорожно сжались.

– Вижу, – коротко, как отрезав, сказала женщина. Потом она ровным шагом подошла к пленникам, холодно окинула их взглядом. Она была выше Октая и ниже Рэйварго. Протянув руку, она короткими, хищными пальцами взяла Октая за подбородок и подняла его лицо вверх, почти без всякого выражения вглядываясь в него. Юноша резко мотнул головой, сбрасывая её руку. На его лице застыли вперемешку ненависть и отвращение. Морика презрительно глянула на него и вытерла ладонь о штаны. Рэйварго и сам почувствовал к ней дикую антипатию.

– Оборотень, – негромко проговорила она. Октай ответил ещё более дерзким взглядом. Рэйварго мрачно подумал, что его новому знакомому, вероятно, просто надоело жить на свете.

– Как его зовут? – выдавил вдруг седой оборотень в шляпе. – Спроси, как его зовут!

– Помолчи, Щен, – коротко сказала ему женщина и обернулась к Рэйварго. Его как будто обдало холодом из её глаз. Морика оценивающе поглядела на могучие плечи молодого человека, его широкую грудь, сильные ноги и сдержанно молвила, обращаясь к охранникам:

– Неплохая работа.

Те прямо-таки расцвели. Морика тем временем вновь обернулась к Рэйварго:

– Что у тебя в кармане? – спросила она. Рэйварго ожидал какого угодно вопроса, но не этого.

– В каком кармане? – растерялся он.

Морика указала взглядом на правый карман его брюк. Рэйварго опустил голову. Карман еле заметно оттопыривался.

– Не помню, – честно сказал Рэйварго. – Вытащите и посмотрите.

– Длиннота уже пытался, – злобно ответила Морика, – и вот посмотри, что с ним стало. Кожа слезла.

Она махнула рукой куда-то вправо, и юноши разом, как по команде, повернули туда головы. Справа от Морики, от них слева, стоял высокий и тощий оборотень с длинным лицом и водянистыми глазами, в котором Рэйварго сразу узнал одного из тех, которые напали на него сегодня – или уже вчера? Кончики пальцев его правой руки были красными, как сырое мясо. Через секунду до Рэйварго дошло: у Длинноты на самом деле кожа слезла.

– Вот чёрт, – пробормотал Рэйварго.

– Сейчас тебе развяжут руки, и ты сам покажешь нам, что у тебя в кармане, – спокойно заявила Морика. – Только без глупостей! Попробуешь сбежать – я… – Морика слегка призадумалась, подбирая для Рэйварго подходящую кару. – Для начала выколю тебе глаза.

Октай еле слышно скрипнул зубами.

– Спроси, как его зовут! – в голосе седого оборотня со странным именем Щен послышались капризные, беспомощные нотки ребёнка, у которого перед носом размахивают игрушкой, не давая её ему в руки.

Тем временем охранники освобождали Рэйварго, а тот пытался вспомнить, что же у него в кармане? Под взглядами всех присутствующих он запустил правую руку в карман, на миг замер, ожидая боли, а потом дотронулся пальцами до непонятного предмета. Боли не последовало. Предмет был гладкий и прохладный. Тут Рэйварго вспомнил: в этот карман он вчера сунул каменного слоника.

Сжав статуэтку в кулаке, он вынул руку из кармана, протянул её вперёд и раскрыл ладонь. В полном молчании оборотни изумлённо взирали на руку Рэйварго, чистую, здоровую, и на чёрного слоника на ней.

Вздох, словно лёгкий порыв ветра, пролетел по рядам оборотней.

– Так ты колдун, – проговорила Морика. Лицо её еле заметно побледнело. Пожав плечами, Рэйварго убрал статуэтку в карман. Стоявшие вокруг него оборотни, в том числе и Октай, проводили её глазами. Инстинктивно все они чувствовали, что в этом несчастном куске камня для них заключена опасность, но любой скорее дал бы отрубить себе руку, чем попытаться отнять его.

– Этот камень заколдован? – резко спросила начальница.

– Не знаю, – сказал Рэйварго.

– Где ты его взял?

– Нашёл вместе с книгой, которую у меня отобрали, – ответил юноша, решив по возможности меньше лгать.

– Щен, принеси мне книгу, – велела Морика.

– Спроси, как его зовут, и я принесу, – упрямо отозвался Щен. Страшное лицо Морики исказилось гневом, жутким в своей внезапности. Она быстро глянула в сторону одного из стоявших неподалёку оборотней, красивого, плечистого темноволосого мужчины, чью поистине королевскую осанку не скрывали наброшенные на плечи грязные лохмотья. Оборотень коротко кивнул, и, схватив Щена одной рукой за костлявое плечо, другую, сжатую в кулак, отвёл назад:

– Принеси вожаку книгу, старик, или…

– Скажи имя! – заверещал Щен, трясясь, как в лихорадке. Из его рта текла пенящаяся слюна, в блёклых глазёнках, впившихся в лицо Рэйварго, причудливо и страшно перемешались мольба, усталость и какая-то иррациональная жадность. Красивый оборотень вдруг сделал неуловимое движение, и голова старика мотнулась в сторону от удара в ухо. Шляпа слетела с неё, открыв бледную беззащитную лысину. Щен, казалось, не почувствовал удара – он всё так же продолжал вопить:

– Скажи своё имя, скажи своё имя, скажи-и-и!..

Морика стояла, выпрямившись и прикрыв глаза, на лице её читалось что-то вроде стыда – не за себя, а за Щена. Красивый оборотень снова размахнулся.

– Не бейте его! – взмолился Рэйварго. – Вы его сильнее, чёрт возьми!.. Он же старик!

Красивый оборотень обжёг его злым и презрительным взглядом.

– Как тебя зовут? – хрюкнул Щен. – Скажи, как?

– Рэйварго, – быстро сказал молодой человек. – Меня зовут Рэйварго, эээ… господин.

Кое-кто прыснул от смеха. Огромный оборотень с зашитым лицом заржал.

– Господин!.. Господин, это ж надо, а? – захихикал кто-то за спиной Рэйварго. Через несколько секунд смех охватил уже почти всех окружающих. Щен же, которого красивый оборотень, повинуясь короткому взгляду Морики, нехотя отпустил, стоял неподвижно, чуть склонив голову набок. По его лицу было видно, что в его голове идёт какая-то чрезвычайно сложная и важная мыслительная работа, в пустых глазках появилось выражение надежды, смешанной с отчаянием. Помимо воли Рэйварго, охваченный жалостью, гадливостью и страхом, не мог оторвать глаз от этого лица.

– Заткнитесь все! – вдруг громко сказала Морика. Не выкрикнула, а просто громко сказала. Смех тут же стих, как будто его отрезали. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь гудением ветра в верхушках деревьев.

– Рэйварго… – пробормотал Щен. Он ещё раз повторил это имя, медленно, словно пробуя на вкус каждую букву: – Рэй-вар-го… Рэйварго.

– Да, – тихо сказал Рэйварго. – Всё правильно.

– Неправильно, неправильно! – взвизгнул вдруг оборотень и, сделав огромный шаг, оказался вплотную рядом с Рэйварго. Юноша отшатнулся от неожиданности, а Щен завизжал, чуть только не брызжа слюной ему в лицо:

– Не Рэйварго! Нет! Не Рэйварго! Всё – всё – неправильно! Всё!

Окончательно растерявшийся Рэйварго совершенно не знал, что сказать. Помощь пришла неожиданно – со стороны Морики.

– Убедился? – спросила она сквозь зубы, схватив цепкой рукой Щена за плечо и оттащив его от Рэйварго. – Убедился, старый пень? Я так и знала, что это не подойдёт… Неси книгу!

Щен покорно повернулся и направился в сарай. При этом он беззаботно мурлыкал себе под нос какую-то песенку. Рэйварго совершенно перестал что-либо понимать.

Через полминуты Щен вернулся, и Рэйварго охватили одновременно радость и гнев: Щен нёс «Ликантропию», но как нёс! В одной руке, кстати, довольно грязной, без всякой бережливости! Да как бедняжка до сих пор на куски не развалилась!

Оборотень протянул книгу Морике, та, опять-таки без всякого намёка на почтительность, взяла её и обернулась к Рэйварго.

– Здесь всё написано на непонятном языке, – сказала она. – Это заклинания?

Говоря это, она открыла «Ликантропию» и грязными, заскорузлыми пальцами принялась грубо листать её. Этого Рэйварго уже не выдержал.

– Осторожнее! – прорычал он, дрожа от ярости. – Это же сокровище, а не дневник с двойками!

Морика, никогда не ходившая в школу, имела весьма смутное представление о том, что такое «дневник с двойками», но тона, каким это было сказано, было достаточно. Не в правилах вервольфини было сносить подобную грубость, и лишь слово «сокровище», уцепившееся за её жадную душу, спасло Рэйварго от немедленной расправы.

– Сокровище? – переспросила она, приподняв книгу повыше. – Так она дорого стоит?

– «Дорого стоит»! – передразнил её Рэйварго совершенно не свойственным ему наглым голосом. – Да, чёрт возьми, дорого! Очень дорого!

– Сотен пять-шесть? – вклинился в разговор Щен. Глазки у него заблестели алчностью, и от этого он стал ещё противнее.

– Скажите лучше – миллионов пять-шесть, – заявил Рэйварго, в глубине души считавший даже такую цену слишком маленькой.

Это произвело впечатление. Большинство оборотней начали переглядываться, шептаться, кто-то, сочувственно глядя на Рэйварго, качал головой – мол, совсем парень спятил от страха. А Морика и те, кто сгрудился за её спиной, недоверчиво хмурились.

– Ты врёшь, – заявила она, надменно приподняв голову. – Какая-то старая книга стоит так дорого? Да этого не может быть!

Говоря так, она резко захлопнула книгу и небрежно бросила её на землю. В следующую секунду Рэйварго обнаружил, что вырывается из рук схвативших его охранников, рыча от гнева. Те несколько мгновений, в которые он бросился на Морику, не сохранились в его памяти. Один из конвоиров с силой ударил его в грудь, попав, судя по резкой боли и тому, как ему перехватило дыхание, прямо в солнечное сплетение. Задыхаясь от боли, Рэйварго согнулся. На глазах его выступили слёзы: его телу был необходим воздух, но вдохнуть он не мог.

– Слушай, ты, – вдруг заговорил Октай. Морика медленно повернулась к нему.

– Когда мы с ним ещё сидели в том подвале, – продолжал юноша, глядя вервольфине прямо в глаза, – он об этой книге беспокоился больше, чем о себе. Так что стоит ему поверить.

Морика ничего не ответила. Трудно было по её лицу угадать, что она думает. Она повернулась к Рэйварго и резко мотнула головой. Оборотни тут же выпустили молодого человека, и он медленно выпрямился.

– Так что это за книга? – рявкнула Морика.

– Летопись, – с трудом произнёс Рэйварго. – Очень древняя.

– А почему её никто не может прочитать?

– Она на старобернийском. Этому языку надо специально учиться.

– И ты его знаешь? – сказала Морика таким голосом, будто говорила: «Что бы ты ни сказал, я всё равно не поверю».

– Да, – скромно ответил Рэйварго.

– Ну-ка, посмотрим, – Морика кивнула на книгу. Рэйварго наклонился и с трепетом поднял «Ликантропию».

– Всё хорошо, девочка, я тебя подлечу, – прошептал он.

– Чего ты там говоришь?

– Говорю, что с ней надо поосторожнее, а то она испортится. Вы же видите, в каком она состоянии!

– Ты давай читай, – спокойно сказала Морика. – Зубы-то не заговаривай.

Рэйварго осторожно открыл книгу и, глубоко вздохнув, стал, глядя в книгу, громко рассказывать начало «Истории рода Певлион», которое, реставрируя несколько месяцев назад страницу, поневоле выучил наизусть:

– Сия повесть начинается от того времени, когда орвары и архерны вели свои войны за Клыкастые Горы, а гарки и веделы с островов, прозванных потом Ярглонией, нападали на северное побережье великого Конхаринского королевства. В те годы все земли от Слуаны на западе до Уннары на востоке пустовали, а чужеземцы из Арпианских земель ещё не поселились в тех землях, что ныне зовутся Грондией. Великий город Артентал тогда ещё не был заложен, а Риндар был совсем мал…

– Какая-то белиберда, – скривилась Морика. Рэйварго не стал с ней спорить – такие аргументы, как «ценный исторический источник», на неё не подействуют. Морика обернулась к красивому оборотню и велела ему:

– Мордрей, забери у него книгу.

«Нет!» – чуть было не закричал Рэйварго, но у него хватило ума сдержаться. Мордрей выдернул книгу у него из рук, смерив его при этом кипящим злобой взглядом. Рэйварго посмотрел на него не менее яростно. Морика тут же предупредила его:

– Учти: если мне не нравится, как кто-то смотрит, его глаза скоро стекут по щекам. На первый раз я тебе прощу, но ты хорошенько запомни. – Затем она снова обратилась ко Шву:

– Отведи человека обратно в подвал и запри там.

– А его? – спросил другой конвоир, кивнув на Октая.

– Его – в мой дом. Исполняйте.

Рэйварго и Октай едва успели обменяться взглядами, потом их растащили в разные стороны. По дороге назад у Рэйварго мелькнула мысль убежать – руки у него были свободны, а бегать он явно умел быстрее Шва, и вряд ли кто-то из этих унылых оборотней смог бы его задержать – но потом он вспомнил о своём раненом плече, о том, что совершенно не знает, где он сейчас, о «Ликантропии» и об Октае, и эта мысль тут же сдулась. Но Шов, очевидно, что-то всё-таки понял – уже на пороге полуразвалившейся землянки он больно сжал раненое плечо Рэйварго, так что парень еле сдержал крик, притянул его к себе и тихо прорычал ему на ухо:

– Учти: атаманша очень зла на твоего приятеля за то, что он сделал с Родди. И если ты попробуешь сбежать, она вырвет ему глаза или ногти. А когда тебя приволокут обратно, велит сделать то же самое с тобой. Наверное, я сам это и сделаю. Ты понял?

Рэйварго никак не мог понять, чем же он так сильно не понравился Шву.

– Понял, – сквозь зубы произнёс он. Шов удовлетворённо кивнул.

– Вот и хорошо. А теперь, – он открыл дверь и резко толкнул Рэйварго, так что парень покатился вниз по лестнице, – теперь сиди здесь и помалкивай.

Он захлопнул дверь, и Рэйварго оказался в кромешной темноте, один на один с ужасной болью в проткнутом ножом Шва плече и ушибленных рёбрах, затхлым гнилым воздухом и возможностью прокрутить в голове все возможные сценарии будущих приключений, каждый из которых был мрачнее предыдущего и, как выяснилось позднее, не имел ничего общего с реальностью.