Читать книгу Царская невеста. Я попала! Книга 3 - Анна Чернышева - Страница 4

Как вы думаете, в какой момент жизнь решает, как нам дальше быть? Вознестись наверх или упасть на дно? Окончательно распрощаться с надеждой или, наконец, обрести её после долгих недель отчаяния?

Я уверена, что в сегодняшнем дне есть обе ниточки: и та, что ведет в пропасть, и та, что возвышает над всеми. Важно только правильно её распознать и дёрнуть тогда, когда спасительный момент ещё не прошёл.

Я открыла глаза, когда слепящее солнце перестало так беспощадно выжигать веки и наступила долгожданная прохлада. Блаженной тенью стала голова мужчины, с интересом склонившаяся над моим лицом. Когда я распахнула очи, он ласково улыбнулся и что-то пробормотал.

Но тут влез поганый крымчак и начал на ломаном русском командовать:

– Иди! Иди! – и указал пальцем на мужчину.

Я, прикрыв лицо рукой, осторожно огляделась по сторонам и нащупала руку Алтын. Она сжала мою и мне стало на минутку полегче. Осторожно шевеля руками и ногами, я спустилась с повозки и оправила платье. Под внимательным взглядом седовласого мужчины стало неловко, и я опустила глаза в землю. Рядом встали смуглые ноги Алтын.

Подгоняя в спину, крымчак повёл нас вслед за хозяином. Его просторный светлый халат и мягкие тапочки на кожаной подошве выглядели дорого. Двигался он плавно и размеренно, словно бы спешить ему в этом мире было уже некуда.

В доме со светло-жёлтыми гладкими стенами было на удивление прохладно. Здесь витал тонкий, еле уловимый аромат, который я не узнала. Что-то нежное и цветочное. Нас проводили в богато украшенную комнату, где на полу лежал яркий персидский ковёр. Вдоль стены были разбросаны шёлковые подушки, и я мгновенно остановилась, постеснявшись наступить пыльными ступнями на это богатство.

– Садись, – скомандовал хозяин и сам грузно опустился на ковёр. Алтын сориентировалась первой – грациозно уселась на колени, поджав под себя серые пятки, и выпрямила спину. Она очень органично смотрелась в этой обстановке.

Женщина в покрывале принесла поднос с крошечными белоснежными пиалами и серебристым кувшинчиком. И я учуяла божественный аромат кофе! Боже мой, я словно четыреста лет его не пила! Пока я, закрыв глаза, наслаждалась ароматом, хозяин дома и доставивший нас кочевник приступили к обсуждению.

Они вели неспешную беседу, прихлёбывая кофе, и улыбались друг другу. Время от времени я понимала кое-какие слова, и сделала вывод что они всё ещё обмениваются новостями о погоде и любезностями. Что ж, вот она, восточная культура – к сути встречи приступят не раньше, чем через час, а то и два.

Краем глаза я уловила неясную тень – это в небольшом поклоне склонилась закутанная в шелка девушка и протянула мне пиалу с кофе. Встретившись с ней глазами, я невольно улыбнулась и приняла напиток. Если это не знак того, что жизнь налаживается, то что же ещё?

Алтын тоже поднесли кофе, но судя по выражению её лица, она больше прислушивалась к разговору, чем радовалась напитку.

Ноги затекли, спина устала. Я осторожно сменила позу, чем привлекла внимание мужчин. Они оглянулись на меня, и заговорили быстрее.

Спустя какое-то время, которое тянулось для меня невыносимо медленно, в комнату вошёл ещё один мужчина в длинном одеянии. Он поклонился, тоже уселся на ковёр и ему принесли свежезаваренный кофе. Я поёрзала, устав столько времени сидеть без дела и ждать.

Теперь уже трое мужчин повели свою нескончаемую беседу. Девушка принесла сладости, и мы с Алтын угостились свежайшим рахат-лукумом. После кофе хотелось пить. Но я держалась из последних сил, наблюдая за мужчинами.

Вновь пришедший темноглазый турок внезапно повернулся ко мне, не переставая говорить. Протянул руку и попросил мою в ответ.

Осторожно подав ему ладонь, я удивилась, когда он прохладными пальцами развернул её наверх и начал приглаживать пальцы. Он размял мою кожу, потом склонился над ней и, почти уткнувшись носом в мою руку, начал её разглядывать. Потом тем же манером исследовал другую руку. Потом настала очередь Алтын.

Её рука не вызвала у него интереса, и он вновь развернулся ко мне. Взял обе руки в свои, повертел их. Сравнил между собой. Что это? Им нужны мои руки? Меня в массажистки готовят?

Мы переглянулись с Алтын, но она тоже пожала плечами. Мужчина к тому времени уже потерял интерес к моим руками и вновь вернулся к разговору. Только сейчас я окончательно поняла правоту своей спутницы, которая ещё в дороге уговаривала учить чужой язык. Сидеть три часа на ковре и ждать, пока люди закончат разговор, который совсем не понимаешь – та ещё пытка.

Наконец, аудиенция закончилась. Кочевник и хозяин дома ударили по рукам, а третий гость радостно потирал руки. Судя по всему, сделка состоялась.

Та же самая девушка принесла письменный прибор на толстой деревянной доске – чернила и узорную палочку – и мужчины стали составлять документ. Нас же служанка тронула за плечи и взглядом дала понять, что нам пора уходить.

В дверях я оглянулась – никто даже не смотрел на нас. Кочевник радостно улыбался, новый хозяин сосредоточенно писал. Мы теперь чья-то собственность.

На выход повели через другую дверь. Она вела во внутреннюю галерею, по деревянной ромбовидной решетке которой ползли цветущие растения. Отсюда просматривался внутренний дворик, уставленный огромными горшками с деревьями. В центре, между аккуратно выложенных плиток, высился небольшой фонтан. Его журчание добавляло этому тихому месту спокойствия и умиротворенности. Шум города надёжно был отделён от нас высокими стенами дома.

Дом был четырёхугольный, и в сад в самом центре выходили переходы верхней террасы и проёмы нижних этажей. Я словно попала в дорогую гостиницу в Турции в этническом стиле. Мне здесь нравилось.

Служанка провела нас в отдельное крыло, после чего надёжно заперла дверь в крошечную комнату, которую нам отвели. Остаток дня мы с Алтын провели здесь. Я схватила подушечку, лежавшую у стены, устроилась на толстом ковре и мгновенно уснула.

На следующее утро меня разбудила Алтын:

– Эй, хорош спать! – проговорила она. – Ты меня пугаешь! Чего, в кибитке не выспалась?

Я с трудом продрала глаза, выныривая из тягучего сна. Мне снилась родная Самара и её солнечные улицы. Я будто бы снова шла по улице Куйбышева, вдыхая ароматы из кофеен и разглядывая людей. Оказывается, я совсем отвыкла от их внешнего вида: от коротких стрижек у девушек и от шорт у мужчин. От больших и шумных машин, от вида смартфонов, прижатых к уху. От того, что горожане разговаривают сами с собой на всю улицу, и только в последний момент замечаешь у них в ухе беспроводной наушник.

Картонные стаканчики с латте в руках, сигареты и шлейф от модных духов. Я будто бы снова проносилась по родным тротуарам и вдыхала запах нормальной жизни.

Просыпаться не хотелось. Сон, как тягучая карамель, засасывал внутрь и я чувствовала себя разбитой.

– Вставай, ты еду вчера пропустила, неужели и сегодня не голодная?

Я огляделась, но никакой еды не увидела.

– Ну унесли уже всё, что ты не съела, – пояснила Алтын, а я заметила у неё в глазах искреннюю тревогу. – Вставай!

Я поднялась на ноги и помотала головой туда-обратно. Остатки сна вылетели из неё и я вновь очутилась в дне сегодняшнем. Огляделась, подошла к окну. Оно было забрано деревянной решеткой и распахнуто в сторону дворика с фонтаном. Я поразилась толщине стен – каменная кладка была не тоньше полуметра, оттого в комнату не проникала дневная жара. Или просто ещё не было по-настоящему жарко – утро же.

Дверь открылась и я увидела девушку в простом платье. Она была без платка, с гладко зачесанными черными волосами и длинной косой. Смуглое тонкое лицо, серые глаза. Очень необычная внешность. В руках у неё был серебряный поднос, накрытый белым куском ткани.

Она грациозно опустилась на пол и подняла салфетку. На большом блюде была нарезанная крупными кусками дыня, лепёшка, присыпанная белым кунжутом, кувшинчик и три крошечные пиалы. Рядом стояла миска с тремя вареными яйцами и большая пиала с водой.

Она жестом пригласила присоединиться к трапезе. Первая окунула руки в пиалу с водой, омыла их и вытерла тканью, которой накрывала еду. Мы последовали её примеру. Затем она первая приступила к еде, разделив лепёшку на три куска, и протянув нам нашу часть.

Молча ели, пока не опустошили поднос. Потом наша гостья также тихо поднялась, забрала поднос и ушла, заперев дверь. И мы с Алтын снова остались одни.

– Алтын, ты можешь мне сказать, что происходит? – спросила я у неё без особой надежды.

– Нас купил хозяин этого дома. Теперь ждёт, не заболеем ли мы какой болезнью.

– В каком смысле? – удивилась я.

– Ну, есть такие болезни, которые проявляются не сразу. Он ждёт три дня. Это всё, что мне сказала служанка, которая носит еду.

Я поняла, что нас заперли на карантин, и облегчённо вздохнула. Это я могла понять – весьма разумно.

– И что нам теперь делать? – спросила я у Алтын, которая и так разговорчивостью не отличалась, а сейчас вообще больше старалась молчать.

– Есть, спать, отдыхать. Если потом пошлют работать, то лучше сейчас набраться сил.

Как же плохо жить в изоляции! Языка не знаешь, ничего не спросишь. Осталось снова ждать. Всю дорогу до Кафы я ждала, теперь тут ждать. Мне начало казаться, что ожидание – это и есть вся моя жизнь теперь. Терпение и смирение. Вот уж, действительно, испытание.

***

Знаете, какой самый лучший момент во всём дне? Тот, когда ты можешь с восторгом поднять глаза к небу и с благодарностью прошептать: «Спасибо!»

Именно это я и сделала, когда перевернулась с живота на спину. В клубах тумана нагретого хаммама почти не было видно лица девушки, которая разминала мои уставшие мышцы. Вывалив на кожу огромную кучу мыльной пены, она растирала кожу нежными руками и умело массировала спину, шею, руки. Сильные пальцы нажимали на самые чувствительные точки, и я то и дело охала от боли.

Сквозь отверстия в куполе хаммама падали косые солнечные лучи, в которых мельчайшие капельки воды переливались и клубились, создавая атмосферу сказки. Вот уже третий раз за последние две недели я нежилась в хаммаме, порученная заботам умелой банщицы.

Вдоль стен на мраморных лавках отдыхали другие женщины. Все они были или обнажены, или завернуты в мокрые простыни. В основном здесь были жены зажиточных горожан, их сёстры и дочери, а также прислужницы. Возле каждой семьи стояла корзина с едой и фруктами. А напитки подавали служащие хаммама – те самые девушки, одна из которых сейчас приводила в порядок моё тело.

Мы сюда пришли целым отрядом. Наргиз – сероглазая черкешенка – оказалась ещё одной девушкой, которую хозяин купил на невольничьем рынке год назад. Она жила в доме в ожидании того, как он ею распорядится.

Мы втроём были рабынями для перепродажи – после того, как нас обучат, воспитают и найдут нового хозяина. Турок, который меня перекупил, был настоящим девелопером – вкладываясь в девушек, он многократно повышал их стоимость и получал баснословную прибыль.

Остальные женщины из дома Мурата были двумя его жёнами и их прислугой. Дочери уже выросли и вышли замуж, а сами супруги уже были степенными пожилыми матронами. Ну как пожилыми – им было немного за сорок, как и мне в прошлой жизни. Но выглядели они намного более умудрёнными жизненным опытом. Я-то в 2025 считалась «бабой-ягодкой», а они уже одним глазом посматривали в сторону кладбища.

Прямо сейчас же я нежилась под руками опытной массажистки, а жёны Мурата лакомились виноградом и сплетничали. Я всё равно ничего в их речах не понимала, а Алтын крутилась неподалёку. Её статус оставался непонятным – для наложницы она была слишком стара, а для моей прислужницы – слишком дорога. Поэтому она старалась всячески показать свои умения, чтобы не быть проданной в какой-нибудь дом для тяжёлой работы.

В доме Мурат-бея был свой хаммам, но он не шёл ни в какое сравнение с этим. Здесь была настоящая девичья тусовка: где, как не в бане, можно обсудить кривые ноги одной из жён богатого торговца или заприметить юную красивую девушку, которую можно сосватать за своего сына?

Негромкие шепотки летали под восьмиугольным куполом хаммама, разбавляемые звоном капель и стонами таких же, как я, счастливиц, отдыхающих под руками массажисток.

Я уже знала, что сейчас после массажа и омовения меня ждёт умасливание тела и волос, а потом и удаление ненужной растительности. Комплекс услуг стоил отдельных денег, и каждая из женщин дома Мурата покупала его при посещении хаммама. Такого количества СПА-процедур я не получала даже тогда, когда была юна, свободна и сама зарабатывала деньги.

Сейчас же, чувствуя на своих мышцах ловкие руки массажистки, я шептала в туманный потолок хаммама «Спасибо!» Это была достойная награда за всю далёкую дорогу от Москвы до Кафы.

Точно так же я благодарила судьбу, когда в обед мне приносили вкусную похлёбку из курицы и овощей, кислый свежий йогурт и горячую лепёшку только что из печи. Сладкая дыня, спелые абрикосы и последняя в этом году черешня из садов Бахчисарая сделали мои щёки румяными, а кожу – розовой. Волосы снова приобрели свой матовый льняной оттенок, и все женщины, кто их видел, восторгались необычным оттенком. В окружении смуглых черноволосых женщин я и правда выделялась, как экзотическая птичка.

Я говорила Богу «Благодарю!» каждый раз, когда любовалась собой в дорогом венецианском зеркале в одной из комнат дома, где я жила. Если бы не моя красота и молодость, то быть мне на положении жалкой рабыни, с утра и до ночи выполняющей тяжёлую домашнюю работу.

Сейчас же я играла роль драгоценного имущества, чья стоимость в будущем может подскочить выше, чем цена целого имения в Кафе с землей и домом. Так дорогой «Мерседес» натирают и полируют для того, чтобы он подчёркивал статус его владельца.

«Ну и что такого, – думала я в такие минуты. – Будто бы жёны олигархов не выполняют ту же роль дорогого имущества, что и я сейчас». Прошло четыреста лет, а отношения между богатыми мужчинами и красивыми женщинами изменились только формально. На бумаге она – больше не его собственность. А на деле?

Наши будни с Алтын и Наргиз были заполнены до предела. Но то были дела, которые неизменно доставляли мне удовольствие. Изучение татарского и турецкого языка, пение и игра на флейте, танцы и наука приготовления снадобий. Мурат-бей обещал, что как только мы выучим язык, к занятиям добавится поэзия, география и история. Женщина должна быть не только красива, но и образованна, чтобы уметь поддержать беседу. И я полностью была с ним согласна. Как педагог, я считала, что учиться никогда не поздно.

Более того, мне казалось, что сейчас я провожу время с гораздо большей пользой, чем дома. Мой жадный до знаний ум быстро ухватился за новую информацию, убирая до поры до времени мысль о будущем. Ну не станут же продавать новенький «Мерседес» бомжу, правильно? А зная обычаи, науку и культуру этой страны, я смогу прибрать к рукам любого мужчину, которому меня продадут.

Отчаяние, ещё так недавно захлёстывающее с головой, превратилось в мелкую тревогу, плескавшуюся где-то на дне моей души. Я благодарила за эту передышку и за возможности, которые жизнь мне предоставила. И брала их по полной.

Что ждёт меня завтра? Не все ли равно, если сегодня – день, полный неги и вкусной еды? Если завтра меня ждут новые слова и открытия, музыка и танцы, а потом мягкая постель и здоровый сон?

– Марьям, пошли, – по-татарски позвала меня Наргиз и повела в комнатку с небольшим бассейном. От воды исходил лёгкий запах лаванды, а на поверхности плавали белые лепестки жасмина. Я легко поднялась последовала за ней.

Да, я окончательно вернула себе своё имя. Здесь меня назвали Марьям.