Читать книгу Я прошу прощения - Анна Демидова - Страница 5

В отличие от супружества, любовный союз не расторгается смертью.

Февраль.

Я была красивой невестой. Красивые невесты всегда одеты в счастье. На меня в тот день хоть мешок надень – все равно бы светилась. Климентий в сером костюме, с букетом нежно-бежевых роз зашел в мою комнату, и я затаила дыхание – неужели все это происходило со мной? Чем я заслужила эти волны из моря абсолютной радости? Один за одной накрывали они меня с головой, и я плыла, не сопротивляясь течению. Все дальнейшие события того дня – тяжело поднимаются из недр памяти.

Мы выходим на улицу – как для февраля действительно очень холодно: мороз колкими льдинками царапает щеки, руки, все, куда может добраться. Клим открывает дверь машины, мы садимся на заднее сиденье. Я – за бритоголовым водителем. Не подумайте, что придаю деталям такую важность, но именно эти подробности сыграют потом ключевое значение в моей персональной летописи. Черный мерседес выезжает на Набережное шоссе, двигатель набирает обороты, машина разгоняется под трек:

I still love you baby

Don't you cry tonight.

Много раз потом я слушала эту песню на повторе, пытаясь воспроизвести в памяти все секунды того рокового дня.

На самом сильном аккорде наш водитель резко бьет по тормозам, мы с Климом пьем шампанское – нам хорошо – и почти не обращаем внимания на внезапную остановку. Нас ничего не интересует в этом мире. Но водитель, пытаясь перекричать солиста группы Guns N' Roses, объясняет свой поступок:

– Розочка с капота слетала, сейчас подниму…

Он переводит коробку передач в позицию «R», на скользкой дороге автомобиль выносит на встречную полосу прямо лоб в лоб встречному грузовику марки DAF. Этого столкновения избежать было возможно, а того, что Климентий полетит, как в замедленной съемке, через лобовое стекло, – нет. Из памяти можно стереть все, кроме рвущегося скрежета металла и запаха пороха сработавших подушек безопасности. Я, конечно, не помню ничего, только фрагментами – во снах смогла восстановить хронологию событий. Водителя задержал ремень безопасности, меня – водитель, а Клима решили не задерживать. Я ползла к нему на четвереньках, царапая руки осколками стекол и бокалов шампанского. На белоснежном платье невесты платье треснула шнуровка – оголилась грудь, которую я даже не пробовала прикрывать, так и ползла, сжимая в руке белоснежную ленту. По всей дороге были разбросаны нежно-бежевые розы свадебного букета, остатки которого я так крепко держала в своей руке, что врачи скорой даже в больнице силой не могли освободить пальцы. Я ползла на четвереньках, звуков не слышала – все как в тумане, только отчетливо видела ярко-алое пятно, растекающееся под головой моей любви. Я все еще думала, что он жив, я ползла, и кричала: «Климентий, вставай, вставай, Клим…» Врачи говорят, что эти же слова я шептала в карете скорой помощи. Ужасная трагедия… Когда потом показали фото с аварии, мне казалось, что на снимках какие-то другие люди, какая-то другая жизнь. Два трупа и одна невеста. Такое же не случается с нами, с кем угодно, только не с нами! Я осталась жива, но осталась ли я жива на самом деле?

Я тащила его за штанину по дороге, понимаете? Я тащила труп своего жениха в день свадьбы. Разве можно такое пережить? Как же больно было открыть глаза в палате и в секунду вспомнить, что у меня больше его нет… Правда, осознание приходит через несколько минут после пробуждения, и вот эта игла – реальность – больно, очень больно колет в сознание, просто скручивает и выворачивает все внутренности наизнанку.

В затуманенном мозгу пульсировала только одна мысль – уйти за Климом, уйти к нему. Рядом всегда были люди – чаще всего появлялся Богдан, мой лечащий врач и брат Клима. Мы переживали потерю вместе.

– Варенька, Варенька, я с тобой, держись, девочка, мы справимся…

Я цеплялась за рукав его халата и рыдала навзрыд. Так прошел месяц.