Читать книгу Избранное - Анна Дронова - Страница 3

Волчья душа в человечьем теле,

волчьи забавы промеж скорбей.

Я за тобою спешу, но мне ли

выйти, плуту, из твоих сетей?

Плут расставляет повсюду путы,

чтобы запутаться – так и знай!

Вечность бежит от одной минуты,

будто от волка – заяц-толай.

Там, где звериные рыщут тропы,

я пролагаю свой скорбный путь.

Волки – не рыцари, не холопы,

но каждый из нас – это волк чуть-чуть.

Там, где идут к водопою лоси,

я выступаю на смертный бой.

Волки пощады себе не просят,

хоть и хотят, как и все, домой.

Наши клыки – не острей секиры,

наши леса – не высокий храм.

Волки-собратья воюют с миром —

с малых годочков до смертных ран.

Кровью питают в бою жестоком

поле, поросшее злой травой.

То, что охотничьим кличут рогом, —

рог исключительно боевой.

Знают волчата от старой волчицы:

прут – это в будущем чей-то кнут.

Нашему брату в дары сгодится

только свобода от древних пут.

Каждому пахарю – сноп пшеницы,

каждому ратнику – щит и меч.

Нашему брату в дары сгодится

ночью луну, как жену, привлечь.

Нам недоступны слова молитвы —

голос природы велик и прост.

В час ожиданий и в час ловитвы

ловим надежду за лисий хвост.

Волку – не весело, не свирепо,

волку – больнее всего явить

душу свою… Потому что в небо

нам не смотреться, а только выть.

Нашему брату любая рана —

точно помарка в живой душе.

Нас укрывают ночные туманы,

наши шерстинки – настороже.

Мы – отщепенцы, и наша стая —

стая бродячих, но всё ж не псов.

Нашему брату молва любая —

точно зарубка в строю стволов.

Волчье лицо в человечьей маске,

в голосе смертника – хищный рёв.

Волки вверяют себя по-братски

миру – до самых его краёв.

Каждую ночь и на каждой сече,

лёгким путём выходя на бой,

будто бы оборотнем отмечен,

волк состязается сам с собой.