Читать книгу Дело Ливенворта (сборник) - Анна Грин - Страница 12

Его ошеломительная находка произвела на меня самое тягостное впечатление. Значит, это правда. Элеонора, прекрасная, божественная Элеонора была… Я не мог закончить предложение даже в безмолвии мыслей.

– Вы, похоже, удивлены, – промолвил мистер Грайс, глядя на ключ. – А я нет. Женщина не станет без причины дрожать, краснеть и падать в обморок – особенно такая, как мисс Элеонора Ливенворт.

– Женщина, которая способна на такое, не стала бы дрожать, изворачиваться и падать в обморок, – возразил я. – Дайте-ка ключ, я взгляну.

Мистер Фоббс любезно положил ключ на мою ладонь.

– Это то, что нам нужно. Его мы и искали.

Я вернул ему ключ.

– Если мисс Ливенворт скажет, что не виновата, я поверю ей.

Мистер Фоббс в изумлении посмотрел на меня.

– Вы очень верите в женщин, – рассмеялся он. – Надеюсь, они вас никогда не разочаруют.

На это ответить было нечего, и ненадолго повисла тишина, которую нарушил мистер Грайс.

– Осталось сделать одно, – сказал он. – Фоббс, вам придется попросить мисс Ливенворт спуститься. Не пугайте ее, просто уговорите прийти. В комнату для приемов, – добавил он, когда тот уже уходил.

Как только мы остались одни, я сделал движение, чтобы вернуться к мисс Мэри, но он остановил меня.

– Пойдемте, посмотрите, что будет, – прошептал он. – Она сейчас спустится, и вам лучше быть там.

Посмотрев назад, я заколебался, но возможность снова узреть мисс Элеонору захватила меня. Попросив его подождать, я подошел к мисс Мэри.

– Что там… Что случилось? – затаив дыхание, спросила она.

– Пока что ничего страшного. Не волнуйтесь.

Но мое лицо выдало меня.

– Что-то случилось! – промолвила она.

– Ваша сестра сейчас спустится.

– Сюда?

И она заметно содрогнулась.

– Нет, в комнату для приемов.

– Ничего не понимаю. Все это так страшно, а никто мне ничего не рассказывает!

– Я молюсь, чтобы рассказывать было нечего, а судя по тому, как вы верите в сестру, ничего и не будет. Так что успокойтесь. Если случится что-нибудь такое, о чем нужно будет рассказать, я вам обязательно сообщу.

Ободряюще посмотрев на мисс Мэри, я оставил ее поникшей на алых подушках дивана и присоединился к мистеру Грайсу. Мисс Элеонора Ливенворт вошла в приемную почти одновременно с нами.

Она была уже не такой нервной, как час назад, но держалась по-прежнему очень высокомерно. Медленно приблизившись, она встретила мой взгляд и мягко кивнула.

– Меня позвала сюда особа, – сказала мисс Элеонора, обращаясь к одному мистеру Грайсу, – которая, я полагаю, состоит у вас на службе. Если это так, прошу вас немедленно рассказать, что вам от меня нужно, потому что я очень устала, мне необходимо отдохнуть.

– Мисс Ливенворт, – ответил мистер Грайс, потирая руки и по-отцовски ласково глядя на дверную ручку, – простите, что прервал ваш отдых, но дело в том, что я хочу спросить вас…

И тут она остановила его:

– Насчет ключа, который я бросила в камин, о чем, несомненно, ваш человек уже доложил?

– Да, мисс.

– Я отказываюсь отвечать на любые вопросы на сей счет. Мне нечего сказать, кроме того, – обратив на сыщика взор, полный муки, но одновременно и некоего мужества, сказала она, – что он был прав, если сказал, что я держала у себя ключ и попыталась спрятать его в камине.

– И все же, мисс…

Но Элеонора Ливенворт уже направилась к двери.

– Прошу меня простить, – обронила она. – Никакие доводы не заставят меня изменить решение, поэтому для вас попытки переубедить меня станут пустой тратой сил.

И с мимолетным взглядом в мою сторону, не лишенным не то мольбы, не то призыва, она покинула комнату.

Какую-то секунду мистер Грайс с интересом смотрел ей вслед, после чего преувеличенно вежливо поклонившись, поспешил за мисс Ливенворт.

Едва я оправился от удивления, которое вызвал этот неожиданный поворот, как из коридора послышались быстрые шаги, и в следующий миг рядом со мной оказалась мисс Мэри с пылающим от волнения взором.

– Что? – спросила она. – Что говорит Элеонора?

– Увы, – вздохнул я, – она ничего не говорит. В том-то и беда, мисс Ливенворт. Ваша сестра проявляет удивительное упрямство в некоторых вопросах, очень важных для следствия. Ей следовало бы понимать, что, продолжая так себя вести, она…

– Она что?

Нельзя было не заметить сильнейшей тревоги, которая заставила мисс Мэри задать этот вопрос.

– Она навлечет на себя неприятности.

Какое-то мгновение она пораженно смотрела на меня расширившимися от ужаса глазами. Потом безвольно опустилась в кресло и закрыла лицо руками.

– О, и зачем только мы на свет родились?! Зачем нам позволили жить? Почему мы не умерли с теми, кто произвел нас на свет?

Подобные страдания не могли оставить меня равнодушным.

– Дорогая мисс Ливенворт, – попробовал я утешить ее, – не стоит так убиваться. Будущее выглядит мрачным, но не безнадежным. Ваша сестра прислушается к голосу разума и объяснит…

Но она, не обращая внимания на мои слова, снова вскочила и встала прямо передо мною, лицом к лицу.

– Некоторые женщины в моем положении становятся сумасшедшими! Сумасшедшими! Сумасшедшими!

Я смотрел на мисс Мэри с растущим удивлением. Мне казалось, я понимал, о чем она говорила. Она осознавала, что дала мне подсказку, из-за которой попала под подозрение ее сестра, и в некотором смысле темная туча, сгустившаяся над ними, была делом ее рук. Я пытался ее успокоить, но тщетно. Поглощенная своим горем, мисс Мэри почти не обращала на меня внимания. Наконец, убедившись, что я ничего не могу для нее сделать, я развернулся, собираясь уходить, но это движение как будто пробудило ее.

– Мне очень жаль, – сказал я, – что приходится оставлять вас в отчаянии. Поверьте, я очень хочу помочь вам. Есть кто-нибудь, кого я мог бы пригласить к вам? Подруга или, быть может, родственник? Печально оставлять вас одну в этом доме в такое время.

– И вы думаете, я здесь останусь? Да лучше умереть! Здесь! Ночью!

Она содрогнулась всем телом.

– Нет никакой необходимости вам здесь оставаться, мисс Ливенворт, – вмешался в разговор вежливый голос у меня за спиной.

Я резко повернулся. Мистер Грайс не только находился рядом с нами, но и, очевидно, провел здесь уже некоторое время. Сидя у двери, держа одну руку в кармане, а второй поглаживая подлокотник кресла, он встретил наши взгляды с полуулыбкой, которой как бы одновременно просил прощения за то, что вмешивается, и уверял, что сделано это было не без веских оснований.

– За всем присмотрят, мисс Ливенворт. Можете уезжать совершенно спокойно.

Я ожидал, что мисс Мэри рассердит это непрошеное вмешательство, но она восприняла присутствие сыщика даже с некоторым удовлетворением.

Отведя меня в сторону, она шепнула:

– Вы ведь считаете мистера Грайса очень умным человеком, да?

– Как сказать, – осторожно начал я. – Он занимает свою должность по праву. Власти явно очень ему доверяют.

Отойдя от меня столь же внезапно, как оказалась рядом, мисс Мэри пересекла комнату и остановилась перед мистером Грайсом.

– Сэр, – промолвила она, с мольбой глядя на него. – Я слышала, вы мудрый человек. Вы можете найти преступника среди дюжины сомнительных личностей, и ничто не укроется от вашего проницательного взгляда. Если это так, сжальтесь над двумя сиротами, вдруг лишившимися наставника и защитника, используйте свои знаменитые умения, чтобы найти истинного убийцу. Глупо пытаться скрыть от вас, что сестра в своих показаниях подала повод для подозрений, но уверяю вас, она так же неповинна ни в чем дурном, как я. И я лишь пытаюсь отвернуть взгляд правосудия от невинного к виновному, когда прошу вас направить поиски преступника, совершившего это злодейство, в иное русло. – Она протянула к нему руки. – Это наверняка был какой-нибудь обычный грабитель или головорез, найдите его и отдайте в руки правосудия!

Вид мисс Мэри был таким трогательным, взгляд таким искренним и умоляющим, что я увидел, как на лице мистера Грайса проступило сдерживаемое душевное волнение, хотя глаза его не отрывались от кофейника, к которому приклеились, как только она подошла.

– Вы должны выяснить… Вы сможете! – продолжила она. – Ханна, горничная, которая пропала, она наверняка что-то знает. Ищите ее, переверните весь город, делайте что-нибудь. Мой дом и вся собственность в вашем распоряжении, я назначу большую награду за поимку грабителя, который это сделал!

Мистер Грайс медленно встал.

– Мисс Ливенворт… – начал он и замолчал, явно взволнованный. – Мисс Ливенворт, мне не нужен был ваш трогательный призыв, чтобы исполнить свой долг в этом деле. Личной и профессиональной гордости для этого вполне достаточно. Но поскольку вы почтили меня высказыванием своих желаний, не стану скрывать, что с этой минуты мой интерес к этому делу возрастает. Я сделаю все, что в силах простого смертного, и если через месяц, начиная с этого дня, не приду к вам за наградой, то Эбенезер Грайс – не тот человек, каким я его всегда считал.

– А Элеонора?

– Мы не станем называть имен, – сказал он, махнув рукой.

Спустя несколько минут я покинул дом вместе с мисс Ливенворт – она попросила меня проводить ее к дому подруги, миссис Гилберт, у которой решила искать убежища. Когда мы ехали в карете, любезно предоставленной мистером Грайсом, я заметил, как моя спутница с сожалением посмотрела назад, словно ее терзали угрызения совести оттого, что она бросает сестру.

Но вскоре на лице мисс Мэри появилось иное выражение – тревога человека, который со страхом ждет, что вот-вот откуда-то появится некое лицо. Глядя вверх и вниз по улице, украдкой заглядывая в двери и окна, мимо которых мы проезжали, вздрагивая при каждом неожиданном появлении фигуры на тротуаре, она вздохнула свободно только после того, как мы оставили авеню позади и выехали на Тридцать седьмую улицу. Тут к мисс Мэри вернулся природный цвет лица и, обратившись ко мне, она спросила, нет ли у меня бумаги и карандаша. К счастью, у меня нашлось и то и другое. Я передал их и с любопытством наблюдал, как мисс Мэри написала несколько строк, дивясь тому, что она выбрала такое время для этого занятия.

– Хочу послать небольшую записку, – пояснила она, с сомнением глядя на неразборчиво написанные слова. – Не могли бы вы на минуту остановить карету, пока я допишу?

Эта просьба была выполнена, и через миг лист, вырванный из моей записной книжки, был сложен, подписан и запечатан печаткой, которую мисс Мэри достала из сумочки.

– Смотреть страшно на такое письмо, – пробормотала она, положив его себе на колени адресом вниз.

– Почему вы не подождали, пока мы приедем? Тогда вы могли бы спокойно написать свое письмо и отправить, куда нужно.

– Потому что я спешу. Хочу отправить его сейчас. Смотрите, вон на углу почтовый ящик. Пожалуйста, попросите кучера еще раз остановиться.

– Бросить письмо? – спросил я, протягивая руку.

Но мисс Мэри только покачала головой, открыла дверцу, не дожидаясь помощи, и спрыгнула на землю. Настороженно посмотрев по сторонам, она подошла к ящику и опустила в него торопливо написанное послание. Как только письмо оказалось там, лицо ее озарилось, а во взгляде появилась надежда, которой я доселе не замечал. И когда через несколько минут перед домом подруги мисс Мэри повернулась, чтобы попрощаться со мной, протянула руку и попросила наведаться к ней завтра, чтобы рассказать, как продвигается расследование, то проделала все это почти что с радостным видом.

Не стану скрывать, весь тот долгий вечер я вспоминал свидетельские показания, пытаясь вплести услышанное во время допроса в версию невиновности Элеоноры. Взяв лист бумаги, я набросал основные причины, по которым она попала под подозрение:

1. Ее вечерняя размолвка с дядей и явный холодок в их отношениях, о чем свидетельствуют показания мистера Харвелла.

2. Загадочное исчезновение одной из служанок.

3. Обвинения, брошенные в ее адрес сестрой, услышанные, впрочем, только мною и мистером Грайсом.

4. Ее увиливание от ответов на вопросы, касающиеся платка, запачканного пистолетной копотью, который был найден на месте трагедии.

5. Ее отказ говорить о бумаге, которую она якобы взяла со стола мистера Ливенворта сразу после того, как унесли тело.

6. Ключ, который обнаружился у нее.

«Темная история», – невольно подумал я, перечитывая записи, однако уже в следующий миг перевернул лист и стал писать на обороте следующие пояснения:

1. Размолвки и даже ссоры между родственниками случаются часто. Случаи, когда подобные размолвки и ссоры приводят к преступлению, – редко.

2. Исчезновение Ханны может означать что угодно.

3. Если обвинения, слетевшие с уст мисс Мэри в адрес сестры, прозвучали веско и убедительно, не менее веско и убедительно прозвучало ее публичное заявление, что она не знает и не подозревает, кто мог совершить преступление. Несомненно, обвинение было брошено спонтанно, но верно и то, что произнесено оно было в порыве сиюминутного возбуждения, без мысли о последствиях и, возможно, без должного обдумывания фактов.

4, 5. Невинный человек, мужчина или женщина, под влиянием страха легко может сказать такое, что скомпрометирует его.

Но ключ! Что сказать на это? Ничего. Ключ находился у Элеоноры Ливенворт, объяснений этому она не дала, и это вызывало подозрения, которые даже я не мог не признать. Дойдя до этого места, я сунул бумагу в карман и взял вечерний «Экспресс». Мой взгляд сразу же приковали к себе следующие строки:

ШОКИРУЮЩЕЕ УБИЙСТВО

МИСТЕР ЛИВЕНВОРТ, ЗНАМЕНИТЫЙ МИЛЛИОНЕР, НАЙДЕН МЕРТВЫМ

В СВОЕЙ КОМНАТЕ

ПРЕСТУПНИК НЕИЗВЕСТЕН

ОРУДИЕМ СТРАШНОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ СТАЛ ПИСТОЛЕТ –

НЕВЕРОЯТНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ

Ах, во всем этом было хотя бы одно хорошо: мисс Элеонору пока еще не записали в подозреваемые. Но чего ждать от завтрашнего дня? Я вспомнил выразительный взгляд, с которым мистер Грайс передал мне ключ, и содрогнулся.

«Она не виновна, иначе и быть не может», – твердил я мысленно, но потом остановился и спросил себя: а какие есть тому гарантии? Только лишь ее прекрасное лицо. Только, только ее прекрасное лицо… Смешавшись, я положил газету и пошел вниз. Как раз появился посыльный с телеграфа с посланием от мистера Вили. Подписано оно было хозяином гостиницы, в которой остановился мистер Вили, и говорилось в нем следующее:

Вашингтон, округ Колумбия

Мистеру Эверетту Рэймонду

Мистер Вили сейчас лежит у меня дома, больной. Телеграмму ему не показывал, боюсь последствий. Покажу, как только будет уместно.

Томас Лоуорти

Я задумался. Откуда это неожиданное чувство облегчения? Быть может, я бессознательно боялся возвращения начальника? Но почему? Кто лучше его знал тайные пружины, управлявшие этой семьей? Кто еще мог указать мне верный путь? Возможно ли, что я, Эверетт Рэймонд, не хотел узнать правду? Нет-нет, этого нельзя допускать даже в мыслях. Я снова сел за стол, достал свой список, перечитал его и напротив пункта 6 красивыми, крупными буквами написал слово «подозрительно». Так-то! И пусть теперь кто-то попробует упрекнуть меня в том, что я позволил колдовскому лику ослепить себя настолько, чтобы не увидеть то, что в женщине без претензий на красоту было бы сразу воспринято как почти бесспорное доказательство вины.

И все же, закончив писать и перечитывая написанное, я вдруг произнес: «Если она скажет, что не виновата, я поверю ей». Мы, люди, – порождение собственных пристрастий.