Читать книгу День возмездия. В лабиринте грехов (сборник) - Анна Грин - Страница 5

День возмездия
Книга вторая
Неумолимый мститель
Глава IV
Прерванное торжество

Оглавление

Вечером 20 сентября 1878 года на Пятой авеню двое рабочих снимали временный навес над входом в соборную церковь, устроенный по случаю происходившей здесь утром свадебной церемонии. Один из наиболее уважаемых граждан Нью-Йорка после многих лет вдовства женился на молодой и красивой девушке. Толпа народа собралась, чтобы посмотреть на свадебный поезд и присутствовать при совершении церковного обряда. Но так же, как и утром, на церковной площади теперь опять толпился народ. Вероятно, случилось что-нибудь необыкновенное, сильно всех взволновавшее: обращенные по направленно к входным дверям, на которых виднелись еще последние следы свадебных украшений, взоры собравшихся, испуганные лица людей, их шепот и боязливые вопросы – все указывало, что случилось нечто неожиданное и роковое.

– Вы говорите, умер?

– Да, спустя едва пять часов после свадьбы!..

– Человек, у которого миллионы и который в прошлую осень чуть не был избран губернатором!

Такие восклицания слышались там и здесь.

Блестящее свадебное торжество, по-видимому, кончилось очень печально. Судя по отрывочным фразам, с новобрачным должно было случиться какое-то несчастье – можно было предположить, что он погиб насильственной смертью.

Проезжавший мимо молодой человек в изящном костюме при виде толпы с любопытством выглянул из кареты. Слова, которые он услышал, испугали его. Он тотчас же обратился к ближайшему из толпы и спросил, что случилось.

– Сэмюел Уайт умер, – прозвучал короткий ответ. – Застрелился как раз в ту минуту, когда собирался со своей молодой женой в свадебное путешествие. Только сегодня утром они были обвенчаны в этой церкви.

При этом неожиданном известии сидевший в карете молодой человек откинулся назад, как будто ему самому был нанесен смертельный удар. Потом он овладел собой и посмотрел на улицу.

Перед большим угловым домом он увидел громадное стечение народа; не было больше сомнений в том, что там произошло несчастье. В первую минуту он закрыл лицо руками, потом нетерпеливо крикнул кучеру, чтобы тот ехал дальше.

Карета покатилась по мостовой, но через несколько минут остановилась. Когда рассерженный этой задержкой Джек Холлистер высунулся из окна, к нему подошел полицейский.

– Вы бы лучше вернулись, – сказал он, – там не принимают теперь гостей. Господин Уайт убит.

– Знаю, но я дружен с этой семьей. Господин Уайт, я говорю о сыне, наверняка пожелает видеть меня. Вы получите пять долларов, если поможете мне добраться до дому.

Он быстро выпрыгнул из кареты. Полицейский бросил взгляд сперва на молодого человека, потом на густую толпу.

– Это будет трудновато, – сказал он, – но я попытаюсь.

Несколько минут спустя пять долларов лежали у него в кармане, а Холлистер стоял в передней дома Уайта.

К нему подошел сыщик.

– Что вам угодно?

– Я свой человек в этом семействе и хочу видеть Стенхопа Уайта. Вот моя карточка.

Сыщик сделал знак старому слуге, который стоял неподалеку.

– Вы думаете, господин Уайт примет кого-нибудь?

– Этого господина – конечно, – ответил слуга и открыл Холлистеру дверь в приемную.

В комнате царил полумрак, ставни были закрыты, и сильный аромат цветов наполнял воздух. Молодой человек, который с внешним светским лоском соединял и душевную чуткость, со стесненным сердцем остановился на пороге. Мысль о том, что скоро здесь место свадебных букетов займут погребальные венки, поразила его воображение.

Среди присутствующих находился доктор Форсет, домашний врач семьи Уайт. Холлистер, заметив его, тотчас же направился к нему и сел с ним рядом.

– Что вы скажете об этом ужасном происшествии? – спросил он. – Господин Уайт убит, но кем же?.. Вот страшная загадка для меня.

– Как и для всех, – ответил доктор. – Уайт пошел в свою спальню, как все думали, чтобы переодеться для путешествия. Вдруг раздался пистолетный выстрел. Когда прибежала из другой комнаты молодая жена и Стенхоп, бывший в это время на лестнице, они нашли его лежащим на полу, а рядом с ним валялся еще дымящийся пистолет.

– Так он сам покончил с собой? А я думал…

– Тише! Должно быть, произошла несчастная случайность. Вероятно, он хотел положить пистолет в чемодан, в это время произошел нечаянный выстрел, и пуля попала ему в сердце. Какой ужасный и неожиданный конец блестящей карьеры!

– А жена его?

– Конечно, она поражена как громом. Такой прекрасный человек! Но самую чувствительную утрату с его смертью потерпело отечество. Уайт, конечно, достиг бы со временем высших государственных должностей…

Холлистер встал.

– Где Стенхоп? – спросил он с беспокойством. – Я думаю, он захочет повидаться со мной.

– Он, вероятно, предпочтет остаться совершенно один. Я пришел уже полтора часа назад, как только случилось несчастье, и в продолжение этого времени никто не пытался войти к нему, кроме миссис Гастингс. Горе его еще настолько велико, что стараются тревожить его как можно меньше.

Но Джек не ошибался. После нескольких минуть ожидания посланный сообщил, что Стенхоп желает говорить со своим другом. Тогда он тихо поднялся по лестнице, на перилах которой еще красовались праздничные гирлянды цветов. Следуя за шедшим впереди слугой на верхний этаж, Холлистер вдруг остановился. Дверь напротив отворилась, и дама средних лет, богато одетая для свадебной церемонии, показалась на пороге.

– Успокойся, дорогое дитя, – сказала она тоном материнского наставления. – Я скоро возвращусь, только поговорю с твоим отцом. Тебя нельзя оставлять одну в такое тяжелое время.

На эти слова, очевидно обращенные к молодой женщине, так неожиданно сделавшейся вдовой, прозвучал невнятный ответ из глубины комнаты, потом дверь закрылась. Мать, шурша своим дорогим шелковым платьем, спустилась с лестницы, не заметив Холлистера. Он посторонился, стараясь избежать встречи с ней, хотя знал ее хорошо. В сильном волнении еще раз взглянул он на закрывшуюся дверь и пошел дальше по лестнице.

Когда он вошел к Стенхопу, тот приветствовал его горячим рукопожатием.

– Теперь я знаю, кого мне так недоставало в эти минуты, – сказал он. – Это именно тебя, Джек.

Друг его пытался сказать ему несколько сочувственных слов, но голос его оборвался. Во всем поведении Стенхопа было что-то странное, ему не совсем понятное, что не могло быть объяснено ни пережитым ужасом, ни скорбью об отце. Поэтому Джек молча ждал, чтобы заговорил Стенхоп.

Стенхоп не обманул тех надежд, которые подавал ребенком. Стройная его фигура и мужественно-прекрасные черты лица привлекали всеобщее внимание. Вместе с тем он умел внушить каждому доверие, так как его привлекательная внешность была только зеркалом благородной, открытой, возвышенной души. Мужчинам нравился его общительный характер, женщинам – рыцарская почтительность, детям – его приветливая улыбка и дружеское обращение. С юных лет он был общим любимцем, и только благодаря благоразумному воспитанию его покойной матери постоянные похвалы не вскружили ему голову, не сделали его тщеславным. В то время, к которому относится рассказ, Стенхопу было двадцать пять лет, и отличительной чертой его было всегда ровное расположение духа.

Нет ничего удивительного, что в этот роковой день он показался Джеку таким странным. Никогда еще он не видел своего друга омраченным, темные линии вокруг глаз и рта изменили его до неузнаваемости. И кроме того, что значило это беспокойство?

Холлистер сам так сильно волновался, что почувствовал даже некоторое облегчение, когда заговорил Стенхоп, хотя то, что он услышал, поразило его своей неожиданностью.

– Ты юрист, Джек, у тебя есть проницательность и правильный взгляд в деловых вопросах. У меня к тебе есть просьба, если ты, конечно, расположен ее исполнить. Хочешь взять на себя мое поручение? Оно требует осторожности и самообладания. Ты легко с ним справишься, между тем как я чувствую себя таким разбитым, что положительно не в состоянии буду ничего сделать.

– Я к твоим услугам, – отвечал Джек, хотя и с некоторым смущением, так как он не мог предугадать, к чему клонится речь его друга.

Стенхоп вздохнул с облегчением, потом запер двери и сел напротив Джека на диван, где они, бывало, проводили столько приятных часов за курением и дружескими беседами.

– Джек, – начал он очень серьезно, – ты знаешь, что смерть еще не самое худшее из того, что случилось в этом доме.

Яркая краска залила лицо Джека, он, казалось, совсем растерялся.

– Невозможно, – пробормотал он. – Не могла же она…

Стенхоп схватил его руку как железными тисками.

– Я говорю, – сказал он выразительно, – что меня мучает ужасное сомнение. Несчастная ли случайность унесла жизнь моего отца или что-нибудь другое? Чтобы знать это наверняка, я отдал бы миллионы, оставшиеся мне, и даже собственную жизнь.

Пораженный Джек пристально посмотрел на своего друга.

– Я не понимаю тебя, – произнес он с легкой дрожью в голосе, – я был уверен, что твой отец любил миссис Гастингс. Какие же у тебя основания предполагать, что здесь была не простая случайность?

– Я не могу тебе сказать, Джек. Поэтому-то я так настоятельно и прошу твоей помощи. Ты один можешь оказать мне содействие. Всякий другой тотчас же спросит меня о причинах моих сомнений.

Джек быстро поднялся с места, волнение его, казалось, все возрастало, но после короткого раздумья он снова сел.

– Скажи мне, что я могу для тебя сделать, и я постараюсь помочь тебе! – воскликнул он.

– Войди в комнату. Посмотри на него. Не упускай ничего из виду. Поступай так, как тебе покажется, что я сам поступил бы на твоем месте, и сделай свои выводы. Все думают, что пистолетный выстрел – дело несчастного случая. Но зачем было отцу оружие в свадебном путешествии и как мог он обращаться с ним до такой степени неосторожно? Это совсем на него не похоже.

– Ты прав, но в возбужденном состоянии всякий может быть неосторожным…

– О да, он был сильно возбужден целый день.

– Я не могу допустить ничего, кроме неосторожности. Человек с его положением, имеющий такого, как ты, сына, готовящийся ввести в дом очаровательнейшую жену! Он должен бы быть безумным…

– Или втайне глубоко несчастным.

Джек судорожно сжал ручки своего кресла.

– Твой отец был несчастлив? – прошептал он.

– Эта мысль никогда раньше не приходила мне в голову, – ответил Стенхоп. – Но разве можно знать, что происходит в сердце человека, особенно если он так близок к нам?

– С полной уверенностью, конечно, нет, – отозвался Джек, опуская глаза, – но можно составить известное заключение по некоторым признакам.

– Он сегодня очень изменился, а после венчания в особенности.

– Мне это не бросилось в глаза.

– Никто этого не заметил, но я знаю своего отца.

– И ты думаешь…

– Больше я ничего не могу тебе сказать. Если ты принесешь мне доказательства, что это был несчастный случай, я останусь тебе вечно благодарен. А пока достаточно того, что я сказал тебе. Но у меня еще есть просьба. Останься со мной, не оставляй меня, пока все не уляжется. Я чувствую себя слабым как ребенок.

Джек был, видимо, в затруднении.

– Мы не одни в доме, – проговорил он медленно. – Я видел внизу миссис Гастингс. Она чувствует ко мне нерасположение и ей, может быть, будет неприятно видеть меня здесь.

– Я совершенно забыл о миссис Гастингс. Забудь о ней и ты. Не оставляй меня одного, Джек. Мы можем совершенно не беспокоить дам.

– Хорошо, как хочешь, – сказал Джек, отвернувшись, и отпер двери, намереваясь сойти вниз. – Я думаю, что лучше мне избегать встречи и с миссис Уайт, – прибавил он неуверенным голосом и быстро оставил комнату.

День возмездия. В лабиринте грехов (сборник)

Подняться наверх