Читать книгу Таверна с изюминкой - Анна Жнец - Страница 5

Снаружи царила настоящая благодать. Летнее солнце все выше поднималось над крышами домов и играло бликами в темных оконных стеклах.

Выйдя от градоначальника, я свернула в узкую боковую улочку, тенистую из-за балконов с сушившимся бельем. Высоко над моей головой развевались на веревках белые ночные сорочки, мужские рубахи и застиранные кальсоны, а вдоль первых этажей тянулись лавки с пыльными витринами и деревянными вывесками. Возле одной из них я остановилась, глотая слюну.

За стеклом на прилавке стоял сноп пшеницы, а рядом на красной скатерти лежали сдобные булочки, посыпанные сахаром крендельки и калачи в виде косичек. Из плетенной корзины торчали попки длинных багетов, и я представила, как ломаю пополам один из них: корочка хрустит, а нежная белая мякоть тает во рту. Ммм.

На мои фантазии пустой желудок ответил болезненным спазмом. Я схватилась за живот и вдруг отчетливо поняла, что теперь я бездомная, мои карманы пусты, у меня нет ни работы, ни крыши над головой, и ни один человек в этом равнодушном городе, потонувшем в бюрократии и подкупах, не протянет руку помощи, даже если я буду умирать от голода, причем умирать буквально, а не метафорически.

С трудом я заставила себя отлипнуть от витрины с аппетитной выпечкой и отойти в сторону. Тут же к лавке подъехала скрипучая телега, запряженная худой серой клячей. На облучке сидел старик, такой же тощий и изможденный, как и его бедная лошадь. Подслеповато щурясь, он жевал стебелек пшеничного колоска и почесывал сизый нос.

Я не знаю, почему застыла, наблюдая за этой картиной, а не продолжила свой путь. Наверное, потому что идти мне было некуда и я могла позволить себе праздно стоять посреди улицы и глазеть на кого захочу. Например, на этого старика и его страшную клячу, и на старую повозку, густо застеленную соломой.

Я смотрела на них, и в голове все крутилась и крутилась какая-то мысль, которую никак не получалось поймать за хвост. Решение моей проблемы.

Дверь лавки отворилась, и к телеге направилась полная женщина с корзиной багетов. Она опустила ее на соломенную перину в кузове и, убедившись, что корзина не опрокинется при езде, вернулась в булочную за другой, и за третьей. После, запыхавшаяся, остановилась подле возницы и прокричала, сложив ладони рупором:

– Сегодня в Клермон! Завтра в Ристоль!

Старик кивнул и тронул вожжи.

Ристоль! Да это же город, где до замужества жила и вела дела матушка Хлои. Ее семья содержала процветающую таверну – то самое наследство, о котором с презрением упомянула змеюка Кэтрин. Уж не знаю, почему она назвала большой двухэтажный дом с обширным подвалом и конюшней сараем. Отец рассказывал Хлое, что в свое время таверна «Мята и Кориандр» была одной из самых популярных в Ристоле, потому что там было вкусно и уютно.

Точно! Мне надо в Ристоль!

Пока телега с булками не отъехала слишком далеко, я бросилась за ней.

– Господин, господин, постойте!

Колеса повозки натужно скрипели. Мои громоздкие ботинки не подходили для бега и тяжело стучали по мостовой. Пару раз я споткнулась и неуклюже взмахнула руками, но, к счастью, удержалась на ногах.

На повороте старик был вынужден затормозить, чтобы пропустить чужой экипаж. Тут-то я его и догнала.

– Мистер, господин, – задыхаясь, я вцепилась в деревянный борт повозки.

Дед повернулся ко мне, вскинув кустистые брови.

– Чего тебе, девка? – проорал он, словно вокруг царил шум, который надо было перекричать.

– Слышала, завтра вы едете в Ристоль. Не могли бы вы меня туда подвезти?

В ответ дед приложил ладонь к уху.

Я вспомнила, как разговаривала с ним пекарша, и поняла, что мой собеседник глуховат. Пришлось повторить свои вопросы, но гораздо громче.

– Пожалуйста, – добавила я, пытаясь взглядом передать всю глубину  своего отчаяния.

До матушкиного родного города топать и топать, а сил в моем тощем, оголодавшем теле совсем нет. Если пойду пешком, свалюсь где-нибудь на обочине, не проделав и половины пути.

Старик на облучке моим взглядом не впечатлился. Наклонившись над дорогой, он выплюнул на мостовую сухой колосок, который жевал, а следом еще и смачно харкнул с шумным, протяжным звуком.

– Подвезу. Но коль денег дашь. А задарма шуруй на своих двоих.

Денег у меня не было. Возница выглядел непреклонным. Иногда смотришь на человека и понимаешь: уговаривать, унижаться бесполезно.  Со надрывным вздохом я отпустила бортик телеги и отошла в сторону. Повозка тронулась с места и со скрипом покатилась дальше по узкой улице, зажатой домами.

Какие же в этом мире черствые, бессердечные люди!

Как же мне добраться до Ристоля?

И поесть бы не помешало. Хоть немножко. Одними фруктами сыт не будешь.

Остаток дня я слонялась по городу. Решив подзаработать деньжат на еду и дорогу, я попыталась устроиться подавальщицей и обошла все местные забегаловки, но нигде рабочие руки не требовались. Хотя, возможно, дело было не в отсутствии свободных вакансий. Вероятно, репутация Хлои Фалмер бежала впереди нее. После слухов, что распускала про бедняжку мачеха, потенциальные работодатели считали Хлою, как это говорят в моем родном мире, неблагонадежной.

Руки уже готовы были опуститься, когда на площади, перекрывая уличный гомон, раздался задорный молодой голос:

– Кулинарный конкурс! Кулинарный конкурс! Все сюда! Приз за победу – тысяча золотых!

Напротив дома градоначальника стоял долговязый юноша с жидкими усиками и размахивал руками, подзывая к себе народ. И люди охотно подходили к нему, привлеченные магией круглой цифры, которую он повторял снова и снова: «Тысяча золотых! Вы только представьте себе! Тысяча золотых!»

Я представила и принялась усердно работать локтями, пробираясь сквозь толпу, чтобы разведать детали будущего состязания. Деньги мне были нужны позарез. Вложу в свое дело, раскручу таверну, с доходов оплачу пошлину и подам на гадюку мачеху в суд. Отольются кошке мышкины слезки!

Кое-как протиснувшись в первый ряд, я узнала, что кулинарный батл состоится в середине осени и что конкурсное блюдо должно быть оригинальным, с изюминкой. Последнее вообще не проблема. В моем распоряжении все рецепты родного мира: от русского борща до японских суши. Выбирай не хочу. Уверена, многие известные мне угощения в этом месте будут диковинкой и зайдут на ура.

На конкурс надо было записаться, и к усатому юноше выстроилась очередь, похожая на огромную змею, благо я успела сориентироваться и встать в ее главе. Ничего особенного от участников не требовали. Только внести свое имя в список, что я и сделала. А после, покончив со всеми формальностями, решила, что непременно доберусь до Ристоля и начну там новую жизнь.

Опыт городской бездомной мне совсем не понравился. К счастью, судьба сжалилась, и мне не пришлось спать на улице, вздрагивая от каждого шороха и опасаясь бандитов, которые, как крысы, вылезают из своих нор с наступлением темноты. Одна пожилая женщина с добрым сердцем, храни ее Господь, пустила меня переночевать в своем сарае, на душистом сене.

А утром я уже была возле вчерашней пекарни. Караулила знакомую телегу.

В моей голове зрел коварный план.

Заметив в конце улицы свою цель, я спряталась за углом здания и принялась ждать, когда повозка остановится у дверей булочной.

И вот дед подъехал.

Пока возница считал ворон, я осторожно, на полусогнутых подкралась сзади к телеге и…

– Калеб, помоги вынести корзины! – выглянула из лавки пышнотелая торговка. – Покупателей тьма, я не успеваю!

Старик, кряхтя, слез со своего насеста, а я спешно притворилась, что просто прохожу мимо.

На мою удачу, упомянутый Калеб не обратил на меня внимания. Наверное, и не запомнил вчерашнюю оборванку, умоляющую подбросить ее до Ристоля. Сколько таких тощих бледных нищенок бродило по городу и просило его о той или иной помощи? Поди не я одна.

С ворчанием старик дернул на себя дверь и скрылся в лавке, на несколько минут оставив свое транспортное средство без присмотра.

Застыв посреди улицы, я ошеломленно взглянула на телегу без хозяина, не в силах поверить своей удаче.

Через секунду я уже зарывалась в сено в кузове повозки. Сегодня его было даже больше, чем вчера, и у меня получилось хорошенько спрятаться.

Сердце бешено колотилось. Дышать было тяжеловато. Затаившись на дне телеги, я прислушивалась к тому, что происходит вокруг.

Вот раздались приближающиеся шаги. Что-то тяжелое с шорохом опустилось рядом с моей головой. Судя по аппетитному аромату – корзина с булками.

Рот мгновенно наполнился слюной. Последний раз я ела в доме градоначальника, и это были сладкие груши, которые не могли насытить меня надолго. Я тихо сглотнула, а потом едва не дернулась, потому что следующая корзина с выпечкой грохнулась мне на живот. Ее еще и повращали, пытаясь вдавить поглубже. Не выдала я себя только чудом.

Наконец в телегу загрузили все, что хотели. Повозка качнулась с протяжным скрипом, приняв на себя вес кучера, и тронулась с места. Копыта лошади зацокали по мостовой.

Выждав немного, я убрала сено с лица. Выкрутив голову, покосилась на сгорбленную спину возницы и осторожно потянулась за булкой. Есть хотелось ужасно. Впервые я в полной мере постигла смысл выражения «умирать от голода».

«Это не воровство. Это в долг. Как только разживусь деньгами, все оплачу».

Солома подо мной шуршала, но я не боялась быть услышанной – мой невольный водитель, слава богу, был тугоух.