Читать книгу Нарушитель. Повести - Анна Калаур - Страница 4

Общежитие можно считать главным плацдармом для того, чтобы все обитатели показали, чего они здесь стоят. Все они вырвались из-под родительской опеки, чтобы жить независимо и свободно. И какая-то учёба была для них всего лишь мухой, которая цеплялась и не давала поразвлекаться. Только во время сессии, когда эта муха начинала жалить, и студенты оказывались под угрозой мнимого отчисления, они брались за учёбу и бегали что-то сдавать. Были среди них конечно и добросовестные ученики (ботаны), которые нечасто могли позволить себе дискотеки и выпивки, от чего сильно страдали, покоя им не давали и все остальные, которые просили спасти, помочь. И эти дурачки, по доброте душевной, помогали; и ещё больше страдали. Поэтому студентов условно делили на вечных страдальцев от своей порядочности и на сессионных псевдострадальцев, которые своими мольбами стремились растрогать вечных страдальцев. И что самое плохое, так это то, что в моменты счастья, псевдострадальцы были дружны и едины. А во время сессии, ради того, чтобы сыскать себе в помощь ботана, они готовы были глотки друг другу перегрызть.

Среди такой чёткой двухпартийной системы были и те люди, которые ни в одну из категорий не попадали. Единственное, что объединяло всех общажных студентов, – это провинциальное происхождение, но и тут имел место парадокс. В 414-ой комнате, во время общего обеда, когда все присутствующие жевали, Ира принялась знакомиться со своими соседками, и когда поимённо все друг друга запомнили, девушка спросила:

– А из какого города вы сюда приехали? Я из Харцызска.

– Алчевск.

– Старобешево.

– Київ, – ответила Аня, после чего, подавились все.

– Киев?! Как?! – воскликнула модельная девушка.

– Ось так. Місто таке. Столиця.[1]

– Да знаем мы, что столица! Что ты тогда делаешь в этом вонючем городке, если ты из Киева? – спросила Ира.

– Іра, скажу тобі правду, я не знаю, чому я опинилася в цьому місті, адже я могла б працювати в офісі у свого тата секретаркою. І взагалі Донецьк місто як місто, тому що ви його огидним не вважаєте. А мені найбільше подобається Київ. Шкода, що довелося виїхати.[2]

– Быть этого не может!!! – закричала вторая модельная девушка. – Ну причина же какая-то должна быть?

Аня только покачала головой.

– И вообще, почему ты разговариваешь на украинском? – спросила первая модельная девушка.

– Вдома так розмовляємо. Тому я вибачаюсь і переходжу на російську.[3] Так почему это вы, девочки, украинцев не любите?

– Как же! Полюбишь вас, с вашим Бушенко, – со злобой сказала Ира.

– Ну Бушенко, во-первых, не мой, а, во-вторых, украинский язык – хороший язык, просто он переживает кризис, а политика никогда не изменит моего мнения.

– Хо-хо, ну а на выборах президента, ты за кого будешь голосовать, хотя бы намекни? – с поддёвкой поинтересовалась вторая модельная девушка.

– За Кузьму, – совершенно спокойно ответила Анна.

– Помогите!!! Помогите!!!! Мама!!! Мамочка!!! – вдруг, совершенно неожиданно раздался крик снизу.

– Что там? – волнительно спросила Ира.

– Ха, – выглянув в окно, ответила вторая модельная девушка, – это Лёлик из 420-ой комнаты, опять повис на простынях.

И все девушки вмиг кинулись к окну – посмотреть.

– Девчонки, я упаду, я упаду и разобьюсь, вызовите пожарных, вызовите милицию!!! – орал во всю глотку Лёлик.

– Ты бы пил хоть чуточку поменьше, – крикнула Аня.

– А… ты та, которая здесь есть, но которой быть не должно, потому что где-то там ты уже есть, а оттуда тебя уже нет, – бредил мальчик.

– У тебя хорошая трава, – ответила Аня и начала тянуть простыню на себя; быстро это она сбегала, в 420-ую комнату.

– Спасибо, спасибо. Ты моя спасительница, – начал Лёлик рассеянным и пьяноватым голосом.

– Пожалуйста, – отрезала девушка и вернулась к себе в комнату.

– А зачем это ты его вытащила? – спросила Ира.

– А что ж, красивее, когда он висит? – с улыбкой ответила Аня и после этого, комната погрузилась в молчание. Каждый был занят своими мыслями и делами.