Читать книгу Дэурумы. Тёмный ритуал - Анна Карэ - Страница 8

День предстоит не из лёгких. Я сижу дома на кухне, пью чай, ем бутерброд с сыром и смотрю своё расписание. Котик сидит в коридоре, затаившись за углом стены, сверкает зелёными глазами и ждёт появление домовёнка, чтобы напасть и поиграть с ним. Его ждёт большое разочарование, домовые не играют с котами. Они любят проказничать только с людьми.

Сегодня похороны Алексея. Мне надо присутствовать, опросить друзей и семью.

И самое главное, проследить все ли правила ритуала будут соблюдены. Иначе душа Алексея не попадёт в Навь, и если это произойдёт, то он превратится в заложного, в мертвяка, в сущность. К сожалению, такое часто случается с теми, кто погиб раньше срока своей естественной смерти.

Если не осуществить ритуал погребения, которого требуют боги, то его тело не будет принято матерью сырой землей и он будет доживать в гробу свой положенный срок. А душа его не сможет перейти калиновый мост ведущий в Навь. Не встретившись со своими предками в подземном мире, его душа будет скитаться, а тело может обратиться в упыря или другую сущность. Этого ни в коем случае нельзя допустить.

Конечно, правительство старается бороться с мертвяками и сущностями. Для этого обучают магов, демонологов, создают специальные подразделения квалифицированных магов, чтобы те отлавливали и уничтожали обращённых.

Есть много способов, которые могут остановить упыря или заложенного. Это особые ритуалы, созданные нашими предками. Древние люди верили, что без особого погребения душа человека несчастна, и что обряд погребения делает её навеки счастливой. И они были правы.

Самый распространённый способ – это элементарное перезахоронение. Всё зависит от сущности, в которую обратился человек. Некоторых надо поворачивать лицом к востоку, некоторых заливать водой, а кого-то даже лишать конечностей. Дикие казалось бы методы, но действенные. С упырями всё немного сложнее, их грудь необходимо проткнуть деревянным колом из осиновой ветви, связать ноги и забросать могилу камнями. Некоторых покойных приходится сжигать.

Дело в том, что заложенные могут навредить живым, вот в чём проблема. Они питаются такой же пищей как и живые. Они мучают живых, насылают на них болезни, опустошают жатвы, пугают мрачными видениями.

Как душа Патрокла, которая явилась во сне Ахиллесу и попросила о погребении, без которого он не мог попасть в царство теней, так и другие души погибших являются их родственникам.

Упыри ещё хуже, они нападают на людей. Но это отдельная история. Невинные погибшие не обращаются в упырей, только убийцы и страшные грешники.

Алексей – невинная душа, он не должен страдать после смерти. Надеюсь, его семья наняла хорошую контору, и что они достаточно компетентны, чтобы сделать всё правильно.

Через полтора часа я уже на месте. На городском кладбище “Вырай”. Ему около пятисот лет и когда-то оно называлось Кузьминским. Народу довольно много, все одеты в чёрное и белое, традиционные цвета для такого мероприятия.

Через высокие железные ворота, украшенные изображениями ликов богов, медленно проходят девочки и мальчики лет семнадцати, одетые в школьную форму, наверное, его одноклассники. У каменной статуи птицы Рарог, которая охраняет вход в страну вечного счастья, члены семьи и соседи со двора преклоняют колено. Все, кто хорошо знал парня, пришли сегодня.

Я приближаюсь к воротам и тоже преклоняю колено.

Вокруг кладбища и на его земле растут деревья, они охраняют наших предков. Деревья, это вообще особый вид магии. Их стволы находятся в мире живых, ветви тянутся к небу, однако корнями они уходят в подземный мир, таким образом являясь связующим звеном между мирами.

– Великая Рарог, мы помним о тебе, чтим заложенные тобой традиции. – шепчут люди, кланяющиеся статуе.

Меня замечают. Людей привлекает полицейская форма.

Знаю, не время для допросов. Но лучше, если они будут знать кто я.

– Вы нашли его? Нашли того, кто сделал это с Лёшей? – говорит старушка, быстренько семенящая за мной.

Она тоже одета в черное и белое, на её голове платок с красными рисунками, а в руках бабуля держит корзину с едой и бутылкой вина.

На церемонии прощания с умершими всегда приняты поминальные обряды. Часть еды оставляют умершему, часть съедают его живые близкие. Это, чаще всего, блины и пирожки.

– Пока нет, – вежливо отвечаю я, – но самые лучшие специалисты работают над этим.

Я не лукавлю. Ведь и правда, если задействованы все оперативники Москвы, да ещё и сильный маг – Габриэль, у нас и правда есть все шансы.

– Но есть подозрения? – говорит она, глядя на меня с надеждой.

Её морщинистое лицо осунулось и выражает печаль.

– Да, кое-что есть. Но я не могу Вам ничего сказать, пока расследование не закончилось.

– Ой беда, беда. Дети, ну какое чудовище способно убивать детей? – причитает она и вытирает слёзы белым платком.

К нам подходит девушка в строгом чёрном костюме. Вокруг верхней части её руки завязан платок с наименованием похоронного бюро, в котором она судя по всему работает. Она держит корзину с платками и один из них подаёт мне. Я беру его в руки и благодарю. Это тоже очень древняя традиция. Мы должны оплакать погибшего, так нужно для успокоения его души. Случается и такое, что некоторые души не уходят в загробный мир, потому что никто по ним не горевал.

– Лёша был такой хороший мальчик. А ведь сиротка, но такой хороший! – продолжает причитать бабуля, идущая рядом.

Я следую за толпой родственников и друзей к месту, где будет проходить ритуал.

– Сирота? – удивлённо спрашиваю я.

Что-то тут не клеится. В личном деле написано, что у Алексея была семья и он ходил в самую обыкновенную школу рядом с домом.

– Да, да. Все знают, он приёмный был. Его взяли из детдома имени “Святой Мокоши”, когда ему ещё и семи не было. Такой талантливый мальчик оказался. Умненький, спортсмен. И семья им гордилась и школа. Самые красивые девчонки за ним всегда бегали. Даже моя Светка, тьфу ты на неё, прости господи! Внучка моя. – сморщилась бабуля и сплюнула на землю. – А он такой гордый был, всё нос воротил. Тоже мне, птица высокого полёта! Бегал всё время в приют, каждую неделю, у него там друзья ещё остались. Связался с этими шалопаями. Они же будущие разбойники, эти безотцовщины!

Бабуля мне сразу разонравилась.

– С чего Вы взяли, что все сироты будущие разбойники? – спрашиваю я недовольно.

Она меня, конечно, уже утомила своей глупой болтовней, но в этом потоке старческой ереси есть информация. Значит, Алексей был приёмный и друзья у него были не только в школе.

– А то Вы сами не знаете?! Вы же в полиции работаете! Почти все преступники имеют психические заболевания, потому что матери у них нет или отца. Вот я Вам скажу, подружка у него там была, Оля, сиротка. Так и выросла в этом приюте, никто её не усыновил. Он её всё время сюда водил. Вроде любовь у них была. Жуть! А я всё знаю, мне Светка всё рассказала.

– Боюсь даже спрашивать, что же она Вам рассказала…

Бабуля останавливается, заставив меня остановиться. Со своего небольшого роста, она подтягивается ко мне, поднимаясь чуть ли не на цыпочки, пытаясь достать до моих метр шестидесяти восьми и заговорщически шепчет:

– Оля эта детдомовская – проститутка. Работает в “Золотом Гепарде”. Вот! Такого мальчишку соблазнила! Гордость района!

Я закрываю глаза и набираю в лёгкие воздух, чтобы успокоиться. Бабуля меня изрядно достала.

– Всё ясно, спасибо за информацию. Это очень поможет в расследовании. – отвечаю я и уже собираюсь уйти от неё подальше, но она хватает меня за руку.

– Может, из-за неё его и убили! Вы её проверьте, эту чертовку.

– Обязательно проверим. Всего хорошего.

Распрощавшись с надоедливой бабулей, я быстрым шагом удаляюсь от неё и теряюсь в толпе людей. Осадок, конечно, остался неприятный после этого разговора, но бесполезным его не назовёшь. Если эта девочка Оля существует, хорошо бы с ней поговорить.

Все уже собрались вокруг вырытой в земле ямы. Слева родственники погибшего. На их бледных уставших лицах застыла боль, проложив синяки под глазами. Скорбь, страх перед смертью, горечь потери. Вот всё то, что отражают их покрасневшие глаза. Родители, дяди и тёти с детьми.

Справа друзья из школы, соседи и ребята со двора. Людей много, по всей видимости, Алексей был общительным парнем.

В самом центре у края могилы жрец Марены, богини смерти. Высокий мужчина с седой бородой, одетый в длинную белую рясу в пол, расшитую золотыми нитями. На его груди висит толстая золотая цепь с амулетом, символом Мары, самой богини. Это косой крест, символизирующий смерть солнца. Посколько именно Марена, т. е. Мара, ведёт души умерших в подземный мир, то именно её жрецы проводят ритуалы захоронения.

Жрец величественно поднимает ритуальный посох вверх и начинает читать молитву:

По узкой дороге, расположенной между другими могилами и скульптурами, помощники жреца, братья, несут гроб с погибшим. Подле него шагает девушка, одетая в костюм невесты. Чёрное платье и ожерелье из жемчуга вокруг шеи. В руках она держит букет сухоцветов. Глаза опущены вниз и скорбное выражение лица спрятано за чёрной фатой.

Вот значит как. Алексей умер молодым и семья, испугавшись за его душу, заказала в ритуальном бюро девушку, которая сыграет его супругу. Это хороший ход. После похорон она как бы становится вдовой, а его, как только он попадает в подземный мир, встречают как мужа, т. е. взрослого мужчину. Так его душа имеет больше шансов обрести покой и тело не будет подвергнуто нападению нечистой силы. Это довольно тёмный ритуал и дорогостоящий. И не каждая девушка согласится на такое. Видимо, ей очень сильно нужны золотые.

Когда церемония бракосочетания закончена, братья помещают гроб на дно ямы. Затем жрец предлагает родственникам и друзьям бросить по горстке земли. Кто-то бросает землю, кто-то цветы, а кто-то даже что-то из личных вещей.

Когда они заканчивают, наступает полная тишина и все взоры устремляются на меня.

– Полицейская, – шепчут в толпе.

– Будет тут всех опрашивать! Такое горе у людей, а она пришла беспокоить родственников!

– Ведьма! У неё на форме знак.

– Ведьма…

Я игнорирую все эти слова, медленно подхожу к могиле. Достаю из кармана амулет Мары. Но не такой как у жреца. В моих руках тонкая нить, на конце которой крошечный сосуд в форме песочных часов, два соединённых треугольника. Внутри свежая кровь, моя кровь. Такие дары принимает Мара от магов. Кровь на вес золота в мире мёртвых. Мара любит кровь живых. Мои бабули говорят, что я должна использовать свою магию для защиты людей, зверей, земли, но под строгим запретом запрещают использовать собственную кровь в ритуалах. Ибо это слишком сильный и опасный ингредиент. Но я их не всегда слушаю. В конце концов, имею я право хоть на какую-то импульсивность? Не всегда же играть роль хорошей девочки… Можно и нарушить правила разок другой, тем более во благо другим.

Люди тоже имеют право приносить такие дары богам. Иногда это работает. Боги видят людей, слышат их и им покровительствуют. Но мой дар – другой, магическая кровь имеет больше ценности. А значит есть больше шансов, что Мара услышит меня и примет дары.

– Великая Мара, – говорю громко, – услышь своих земных слуг, прими плату. А за неё позволь Алексею перейти мост и пусти его в Навь, к предкам. Не позволь его душе блуждать, а телу страдать. Отгони нечисть от невинной души.

На моей ладони лежит красно-бордовый сосуд, всего сантиметра два в диаметре. Я заговариваю его, чтобы ни одна живая душа не смогла прикоснуться к нему. Вокруг него появляется лёгкое свечение, затем он поднимается в воздух и медленно опускается в землю, прямо на крышку гроба.

– На земле рождённый, снова должен стать землей. – шепчу последние ритуальные слова.

– “На земле рождённый, снова должен стать землёй.” – вторят мне люди.

– Церемония окончена… – говорит жрец и почтительно кланяется мне и остальным.

Я уже хочу развернуться и последовать за всеми. Но вдруг что-то привлекает моё внимание, что-то, от чего у обычных людей бегут мурашки по телу и волосы встают дыбом.

За большой скульптурой ангела, которая стоит на соседней могиле, прячется девочка. Рыжая девочка, вся в веснушках, волосы заплетены в косы, уложенные вокруг головы как корона. На ней летнее платье. Она смертельно бледна и её большие голубые глаза не отражают ничего, кроме той самой бездны, края которой нет, возраста которой тоже нет. Вечность.

– Ты не сделала того, что обещала, ведьма. Не выполнила мою просьбу, не нашла мою сестру. – доносится до меня её шепот. – Теперь слишком поздно. И мальчишку ты не спасёшь. За ним уже пришёл Анчутка.

Этого не может быть! Та самая девочка с кладбища, Надя, кажется. Я уже видела её призрак и раньше. Она не ушла в иной мир, потому что ждала сестру. Но они обе погибли почти четыреста лет назад и её сестры давно нет. Призрак этой девочки всё ещё находится в этом мире, потому что он обманут пустыми надеждами о воссоединении с семьёй. Да, это то, чего мы все так хотим. Быть со своей семьёй, особенно после смерти.

Она сказала “Анчутка”. Это маленьких злой дух, его привлекает разложение мёртвых тел. Он один из представителей той самой тёмной нечисти, которая способна обратить тело погибшего в заложенного.

И она оказалась права. Из-за надгробия появляются лысые, мохнатые демонята, высотой всего в несколько сантиметров. Их штук пять. Они босые и на их стопах нет пяток.

Пожиратели… Они облизываются и стонут от удовольствия, метаясь из стороны в сторону в бесконечном экстазе. Они в своей стихии. Анчутки частично пожирают тела умерших и заряжаются от этого как батарейки. Без смерти живых они не могут существовать. Если бы всё живое погибло и спустя века обратилось в прах, им было бы нечем питаться и они бы просто исчезли. Вот такой парадокс: покуда есть мы, есть нечисть. Исчезнем мы, исчезнут и они.

Демоны и нечисть обожают разложение всего живого. Этот процесс, “автолиз”, наступает через несколько минут после смерти. Тело умирает, у клеток наступает кислородное голодание, что повышает кислотность из-за побочных токсичных продуктов. И тогда ферменты начинают поглощать клеточную мембрану. Запускается процесс “самопоглощения”. Всё начинается с печени, которая богата ферментами, и головного мозга, в котором много воды.

Я не врач, но я знаю всё это. В академии мы были обязаны изучать демонологию. И поскольку все эти существа связаны с “танатосом”, что с греческого означает “смерть”, мы должны знать, что именно их привлекает и как проходит этот процесс.

Демонята забираются на свежую могилу и жадно хватают блины и шоколадные конфеты, которые оставили родственники. Да, сущности могут питаться и человеческой пищей.

Затем они начинают копать землю, пытаясь пробраться внутрь. Кроме меня их никто не видит.

– Нон туум, ревернтэрэ ин анфирос. – я шепчу заклинание, прогоняя демонов.

Шепчу так тихо, что никто не услышит. Никто, кроме них. Они резко поднимают головы и увидев меня, начинают шипеть и отплёвываться. Но это слабая нечисть и моей силы хватит, чтобы их прогнать. Я концентрируюсь и направляю поток энергии на каждого из них. Свет моей силы слепит их крошечные злобные глазки. Им ничего не остаётся кроме как отступить. Анчутки исчезают.

Ко мне подходит мама погибшего. Я узнала её, видела на снимках. Женщина лет сорока пяти, миловидное лицо, совсем без морщин. Только лишь усталость и синева под глазами выдают её возраст. Так бы я подумала, что ей меньше.

Чёрный платок покрывает её золотые волосы, такие же как и у её сына. Может, бабуля соврала и он вовсе не приёмный? На ней шерстяное пальто, шёлковый шарф вокруг шеи.

– Спасибо Вам большое, – тихо говорит она, – за Лёшу, за то, что Вы пришли, что помолились за него Маре, что замолвили словечко за моего мальчика. – в её красных, полных боли глазах вновь появляются слёзы. – Как Вас зовут? Я тоже помолюсь за Вас.

Она кашляет и достаёт белый поминальный платок. Наверное, простыла. Она не очень тепло одета и вообще внешне какая-то хрупкая. Возможно, я ошиблась с её возрастом.

Я вновь оборачиваюсь туда, где стояла Надя. Но она исчезла.

– Меня зовут Дэя Воснелец. Я из полиции, расследую Лёшино дело. Знаю, не время сейчас. Но нужно торопиться, найти виновного как можно быстрее. Поэтому мне бы с Вами поговорить.

– Да, да, конечно. Пойдёмте, пойдёмте. Баба Надя напекла пирогов, блинов, мы купили вино. Помянем нашего мальчика, здесь в кафе рядом с домом. Там найдём укромный уголок и поговорим. – отвечает она сдавленным голосом.

– Я, к сожалению, не смогу задержаться на поминки, работы очень много. Может Вы сможете уделить мне несколько минут сейчас?

– Да, если надо сейчас, значит сейчас. Давайте отойдем в сторонку.

Мы отходим чуть вправо и идём к часовне. На каждом кладбище есть часовня имени Великой Марены. Эта представляет собой небольшое белое здание с круглыми зелёными куполами.

Заходим внутрь и садимся на деревянную скамейку. Здесь ещё холоднее чем на улице. Будто от каменного пола веет морозильным холодом. Даже у меня заледенели пальцы ног через плотные сапоги.

Мама Лёши вся такая маленькая и тоненькая, совсем вроде молодая, ну будто зачахла от горя или тяжелого труда. Она занимает так мало места на этой скамеечке, словно ребёнок.

– Анна Петровна, – начинаю я – Вы простите меня, если вопрос покажется грубым. Дело в том, что тело Алексея было найдено в лесу, как Вы знаете. Может, Вы знаете по какой причине он там был и с кем? Друзья, подружки?

– Друзей у него всегда было много. Но они никогда не ездили в лес. Если только с учителем, в походы. Так он пропадал в школе, на играх или спортзале. Ума не приложу, что он мог делать в таком месте ночью, – отвечает она, еле сдерживая рыдания.

– У него была девушка?

– Девушка? – переспрашивает она и смотрит на меня как-то странно. – Ну была одна, вроде. Оля зовут. Они с детства знакомы. Она сирота, выросла в детдоме. Девочка хорошая была, но потом связалась с плохой компанией. Лёша пытался ей помочь, навести на правильный путь. Везде за ней ходил, защищал, уговаривал, чтобы в институт поступила. Но она ни в какую, ушла на заработки в какое-то заведение и потом совсем пропала. Ей исполнилось восемнадцать, из приюта она ушла и потом её и след простыл. Больше года они не общались.

– Понятно. А где они познакомились?

– Там же, в детдоме. – отвечает она, поджимает губы и выпячивает подбородок, будто с вызовом.

– Анна Петровна, Лёша был Вам неродной?

– Ну… Как Вам сказать.

– Сказать правду.

– Эх, ведь теперь уже ничего не изменишь. Если это поможет в расследовании… Но так и знайте, он всё равно мой! Слышите? Мой сын! Был мой сын, есть и всегда будет. И мне всё равно, что люди говорят.

– Никто не пытается это оспорить, – мягко говорю я, глядя ей в глаза. – И он очень на Вас похож.

– Да, я знаю, – она улыбается, – мой Лёша. Мы поэтому его и выбрали, глаза как у меня и волосы. Усыновили, когда ему было семь.

***

Простые вопросы, несложные ответы. Мы разговаривали около получаса с Анной Петровной, до тех пор, пока она совсем не замёрзла. Она рассказывала об их жизни, о детстве Лёши, иногда плакала, иногда улыбалась.

Уходя, я взяла её за руки, которые она нервно тёрла друг о друга, пытаясь согреться. Они были белые и совсем холодные. Я нашептала ей тёплое заклинание, которое её немного согрело и забрала капельку её душевной боли другим заклинанием. Это действует как успокоительное. Результат временный, но очень эффективный. Так она хотя бы немного отдохнёт. Она показалась мне хорошей женщиной и я дала ей карточку с адресом бабушкиного магазина, чтобы она зашла к нам за травами и снадобьями. Они помогут облегчить боль.

Кстати о бабушках…